Непроизвольно облизнув почему-то пересохшие губы, я заглянула в быстро темнеющие глаза напротив. Нужно собраться. Нужно что-то сказать. А не только упиваться исходящим от килла запахом.
— О чем ты хотел поговорить?
Мне захотелось себе поаплодировать за актерский талант, настолько ровно и спокойно прозвучал мой голос. Кинефрид усмехнулся:
— Жизнь на Земле пошла тебе на пользу. Ты расцвела. Совсем как вот тот ваш колючий цветок.
— Роза?
— Да, роза. Так же роскошно и маняще выглядишь и так же не даешься в руки.
Я выдала в ответ улыбку, сияющую, как искусственное солнце:
— Розами хорошо любоваться, пока они растут в саду. Попадая в чьи-то руки, цветок гибнет.
Кинефрид перестал улыбаться и погладил меня по щеке, пристально глядя мне в глаза. Голос его был настолько тих, что ответ я с трудом расслышала:
— Не правда. Если за цветком ухаживать, он будет радовать целую вечность своим видом и ароматом.
В этих глазах было все: и бесконечная чернота неосвоенного космоса, и теплый свет солнца, и пряная тягучесть дикого меда, и жгучий огонь перца чили. Странно, но дыхание сбилось не только у меня. Кин тоже задышал тяжело, словно нес на плечах непомерную тяжесть. Это было приятно. Хоть какой-то след, но я оставила в его душе.
Я первая не выдержала эту игру.
— Что тебе нужно, Кин? Зачем ты прилетел?
Смотреть на него, вдыхать его запах, ощущать его прикосновения — я не замечала за собой ранее подобного влечения. Когда и как он меня приручил? Подсадил на себя, как на наркотик. Открытие неприятно поразило. Впереди еще три дня переговоров. Как их пережить? И что делать потом, когда он вернется назад на Киллану?
Мысли путались. Собрав всю свою волю в кулак, я вывернулась из-под ладони командора. Но сбежать не удалось. Кин перехватил меня, едва я сделала шаг, и властно притянул к своему крепкому телу:
— Я прилетел за тобой. — Горячий шепот на ухо опалил, как огонь. — И без тебя, Кара, возвращаться не собираюсь!
Возмущение диктаторскими замашками Кинефрида неожиданно придало мне сил. Я уперлась ему в грудь обеими руками:
— А придется! Я от своих слов не отступлю! Игрушкой быть не желаю и не буду! Никому! И отпусти уже меня, наконец!
Мужские руки сжались на мне сильнее, крепче. Как и прежде, Кин не причинял боли. Но и отпускать не торопился. Темные глаза смотрели пристально, изучающе:
— Отпущу. Если скажешь, глядя мне в глаза, что ты ничего не чувствуешь по отношению ко мне. Если сможешь сказать, что тебе не сносит голову от одного моего вида. Как мне. Если докажешь, что твое сердце бьется размеренно и спокойно, когда ты чуешь мой запах.
Я замерла. Мысли в голове заметались, как перепуганные воробьи. Нет, то, что я дышала, как астматик со стажем, когда он подошел ко мне со спины, отрицать бесполезно. Но ведь на это могут быть очень разные причины. И совсем не обязательно, чтобы причиной был килл. Я открыла рот, чтобы возмутиться произволом и все отрицать, хоть и не уверена была, что получится. Но нужно было хоть попытаться. И в этот момент губы Кина накрыли мои.
Бывал ли кто-нибудь в эпицентре взрыва сверхновой? Испытывал ли на себе ядерный взрыв? Едва только теплые губы командора накрыли мои, весь мир сначала словно затаил дыхание. А потом меня захлестнуло волной эмоций такой невиданной силы, что солнечная буря по сравнению с этим просто ласковый морской ветерок. Каждая клеточка моего несчастного (или счастливого?) тела вспыхнула огнем, колючими искрами, словно под напряжением.
Было почти больно. Но я упивалась этой сладкой болью. В свою очередь, не считаясь ни с чем, впивалась ногтями в широкие плечи, затянутые форменной тканью. Одна рука соскользнула, и я ногтями прошлась по обнаженной коже, вызывая у Кина из груди рык. В отместку он, отпустив мои губы, впился в основание шеи.
Нас обоих охватило безумие. Горячечный бред на двоих. Когда и как мы оба лишились одежды? Я этого не заметила. Только вдруг ощутила сомкнувшиеся у меня на соске губы. Меня пронзило таким ярким ощущением, что описать его словами было просто невозможно. Я выгнулась дугой и вскрикнула.
— Сейчас, моя хорошая… Сегодня нам никто не помешает…
Голос Кина охрип почти до неузнаваемости. Осипшие нотки остро царапнули меня по обнаженной коже, и это тоже принесло толику удовлетворения. Это я заставила Кина меняться! Внутри все пело от ликования.
Какой-то частью мозга я отстраненно фиксировала мелочи, не относящиеся к нам напрямую, запертая и заблокированная дверь, улетевший куда-то в угол комм Кинефрида. Он подхватил меня на руки, снова впиваясь в мои уже истерзанные, но все еще жаждущие ласки губы, и сделал шаг. Реальность перестала быть реальностью и потеряла значение.
Что-то затарахтело, падая на пол. Хотя в последнем я была неуверенна, Кин почти не отрывался от моих губ, лишая меня возможности думать связно. В какой-то момент он осторожно надавил мне на плечи, в следующий момент я ощутила обнаженной спиной гладкость шелка. Откуда он тут? Придумать я не успела. Губы Кина спустились на мою шею, лаская так нежно, будто пили росу с цветка. Руки сжали мягкость груди, одновременно лаская соски подушечками больших пальцев.
— Кара… Открой глаза! — Хриплый приказ Кина заставил меня не только распахнуть глаза во всю ширь, но и выгнуться в очередной раз дугой. Я наслаждалась грубой хрипотцой его голоса. — Смотри на меня! Я хочу видеть твои глаза, когда войду в тебя!
Он что хочет?! Реальность вокруг плыла и качалась. Я не понимала, где я и кто. Но зато прекрасно ощутила, как руки Кина аккуратно развели мои бедра в стороны. Что-то было не так. Что было неправильно. Дурман наслаждения начал развеиваться, и я попыталась понять, где тут ошибка, но палец Кина нащупал горошину клитора и тягуче-медленно ее погладил. Последние мысли из головы выдуло начисто. Остались лишь ощущения, да его слова, набатом ворвавшиеся мне в уши:
— Прости, Кара, я больше не могу… Слишком долго этого ждал…
Он ворвался в меня ураганом, мощным ударом заполнив меня до отказа. И все сразу стало как-то так безупречно и идеально. Только в голове мелькнула дурацкая мысль про идеально подходящий лично мне размер члена.
***
Утром я открыла глаза в состоянии абсолютного счастья. Я потянулась, словно сытая кошка. Хотелось петь и плясать. Хотелось задушить в своих объятиях целый мир. Внутри меня кто-то громко мурлыкал от блаженства. А улыбка так и просилась украсить собою мою лицо. Энергия меня переполняла… Ровно до того момента, как я посмотрела на часы.
Девять сорок пять по времени Нью Йорка!
— Черт!
Подскочив, словно ошпаренная, я откинула в сторону одеяло, и только тут поняла, что номер не мой. Да и я лежу в постели не одна.
— Кара, родная, спи, еще рано…
Сонный голос словно окатил ведром ледяной воды. Состояние абсолютного счастья улетучилось словно дым на ветру. Разом вспомнилось все: встреча с Кином, попытка объяснится и то, как мы набросились друг на друга, словно голодные звери. Я съежилась. Обвинять одного Старффа в произошедшем глупо. Можно было бы спихнуть все на то, что я давно ни с кем не была — последний раз секс был у меня еще в академии с Мираком, но это тоже было бы не честно, по отношению к Кину. Потому что от его запаха у меня напрочь сносило мозги, приходилось это признать. И для меня это было внове.
За спиною вздохнули:
— Так. Пришло утро и пришло отрезвление. Что ты уже себе надумала?
Я осторожно оглянулась через плечо. Кин лежал на боку в обманчиво-расслабленной позе и пристально смотрел на меня, готовый в любую секунду бросится вперед и удержать. Ощущение было настолько ярким и четким, что я невольно покачала головой.
— Кин, это ошибка. Нам не стоило…
— В чем ошибка? В том, что мы встретились? Наверное. Никогда бы не подумал, что настолько привяжусь к землянке.
Кин говорил спокойно, но мне почудилось в его словах презрение. Стало больно. И я ощетинилась:
