И сказав эти ужасные слова, она рухнула бездыханной. А я стоял, застывший, точно камень, и не знал, принял ли древний бог моление страшной матери моей. И вдруг померк свет, и мне показалось, что мир перестал быть. Но вскоре вновь стало светло.
А в том, что написано в тетради сей, я, Рэйберт, сын клятвопреступника герцога Юдарда и несчастной королевы Руэри, клянусь и присягаю, что всё написанное – правда. Я не ведаю, сбудется ли проклятье матери моей, но прошу потомков моих верой и правдой служить Элэйсдэйру и королям его. Однако знайте, дети и внуки мои, что происходите от бедной королевы Руэри, и что нет тела её в королевской усыпальнице. А есть тело её на нашем родовом кладбище, у столетней сосны, под Медвежьим камнем с надписью: «прости» и датой кончины.
Я не стал рассказывать королю о том, что было со мной, и о словах, сказанных матерью моей. Не все проклятья сбываются. Молчите и вы».
На этом записи заканчивались. Леолия бессильно опустила руки. Тетрадка выпала из них, прошелестев страницами, соскользнула на пол. Королева подняла бледное лицо и встретила взгляд Эйдэрда, герцога Медвежьего щита, рождённого, чтобы её убить.
Он стоял, опершись о притолоку, и смотрел на супругу.
Глава 28. Враг
Леолия всматривалась в эти черты, такие ужасные в своей безжалостности, такие родные и любимые. Как могла она, слыша его слова, не слышать их? «Я не друг», «Лучше бы тебе меня ненавидеть», «Почему ты не сбежала от меня? Почему не спряталась так, чтобы я тебя не нашел?» – зазвучало в её голове.
Как она могла забыть, что герцог не лжёт! Что у него не бывает пустых слов, сказанных просто так.
Она всматривалась в черноту его глаз, чувствуя предсмертный ужас.
Он – не друг ей. Он – враг ей.
Леолия закрыла глаза руками, чувствуя, что не в силах смотреть на него. Герцог подошёл к ней, опустился на колено и обнял, притянув её к себе.
– Лео, – прошептал тихо.
– Ты убьёшь меня? – спросила она, всхлипнув.
– Да.
– Ты женился на мне, чтобы убить меня?
Слёзы пробились сквозь ресницы.
– Да.
Она отстранилась, глянула на него, но его лицо будто застыло. Брови сведены, губы сжаты.
– Убить Америса и моего отца входило в твои планы?
– Да.
Леолия вздрогнула.
– И ты убил их? – прошептала, чувствуя, как холод заползает в сердце.
– Нет.
Она всхлипнула совсем по-детски и прижалась к нему.
– Расскажи правду, – прошептала, трепеща, как пойманная птичка.
– Ты знаешь правду.
– Расскажи о смерти моего отца.
Эйдэрд медленно выдохнул.
– Он вышел из окна, – произнёс ровным безжизненным голосом. – Может быть, Иннис повлиял. Король ему доверял. Но, может быть, Эстарм решил сам.
– А Америс? Ты знал, что в вине яд?
– Да.
Она снова всхлипнула. Слёзы потекли по щекам, по подбородку, и ей не хотелось их сдерживать. Зачем? Ничто больше не имело смысла. Её медведь, её муж, её надёжный тыл оказался врагом.
– Это была моя ошибка, Лео, – тихо продолжал Медведь, а затем аккуратно взял её на руки, встал и бережно прижал к себе. – В вине был яд. Его никто не должен был выпить. Я предполагал предупредить о нём короля.
– Чтобы вызвать у него страх, что кто-то его хочет убить, и он обратился бы к тебе за помощью, как к защитнику?
– Да.
Она изо всех сил ударила его кулаком в грудь. Он потёрся носом о её волосы.
– Зачем? – простонала девушка. – Почему ты хочешь убить меня?
Он не ответил, и она поняла, что спросила неправильно: Эйдэрд не хотел её убивать. Медведь попал в ловушку: если он не убьёт последнюю из рода Тэйсголингов, то погибнет королевство и Медвежий щит с ним. Вернее, не так: сначала щит, а затем кровавые всадники прорвутся через Медвежьи горы. У него не было выбора. Изначально не было выбора. Поэтому он так отчаянно сопротивлялся своей любви к ней. Поэтому в их самые нежные мгновения ему было так плохо: ведь он ни на миг не забывал о том, что должен будет сделать.
– Когда? – спросила Леолия, точно зная, что Эйдэрд владеет ответом.
– Сегодня утром. До восхода.
Она обхватила его руками и, уткнувшись в шею, разрыдавшись, а он гладил её тёмные волосы.
Бежать? От него? Это вообще реально? Да и…
Всё то, что происходило с Элэйсдэйром и династией – следствие проклятья королевской крови. Всё: истощение, чума на Юге, землетрясение на востоке, неурожаи, нашествие врагов, предательство двух щитов…И она, Леолия – проклятье и гибель своего королевства. Если она выживет, то все эти ни в чём не повинные люди умрут. Не цвет её волос, а кровь Тэйсгола, текущая в её жилах, губит всё вокруг. И с этим ничего нельзя сделать. Леолия вспомнила, как Эйдэрд сказал, что прочёл все книги по магии, какие смог найти, и только теперь поняла, зачем он это сделал: он искал как можно избежать проклятья иным путём. А значит, даже ему не под силу её спасти.
Медведь мягко и нежно покачивал её, баюкая, как ребёнка.
– У нас ещё есть время, – шепнул ей на ухо.
– Нет, – она отстранилась, положила руки ему на плечи, – сделай это сейчас. Я не хочу ждать.
Голос королевы прервался. Герцог кивнул, а затем запрокинул её лицо и поцеловал в губы. И Леолия ответила. Это был их самый горький поцелуй.
– Не бойся, – шепнул он после, – это не будет больно.
Последняя милость палача – смерть без боли. Леолия знала: он сможет.
– Подожди, – остановила она, – я хочу, чтобы это случилось там, где погиб мой отец.
– Хорошо, – мягко согласился Эйдэрд.
Он вынес её на руках из Берлоги. Уже осёдланный Мишка фыркал во дворе. Было темно и удивительно тихо. Раненный кровавыми всадниками Шуг спал.
Герцог бережно посадил супругу в седло, затем запрыгнул позади неё. Чёрный конь, всё ещё прихрамывая, двинулся на Запретный остров. Закатный мост, соединяющий правый берег и остров, был уничтожен взрывом, а у Леолии не дошли руки до строительства нового, или хотя бы временной переправы. Всё равно ведь в дворцовых развалинах никто не жил больше. Разрушения же в городе требовали от королевы пристального внимания. И герцог направил коня прямо по гранитным ступенькам, спускающимся с набережной к реке.
Мишка вошёл в воду и поплыл. Леолии не хотелось думать о неизбежной смерти. У неё так мало времени оставалось! И так много дел и забот. Она столько всего не успела!
– Ты что-то узнал о Ларане? – спросила королева, положив голову Медведю на плечо затылком и бездумно глядя в переливающееся звёздами небо.
– Нет.
– Как потом будешь отводить подозрения от себя? Как вообще обставишь мою смерть? – деловито уточнила Леолия.
Королева уже взяла себя в руки.
«Не королевство для короля, а король – для королевства», – повторяла она про себя слова отца. И слова Эйда: «Выше подбородок, принцесса. И ни перед кем его не опускайте.». Даже перед смертью.
Герцог не ответил. Она обернулась, стараясь в темноте разглядеть его лицо. Но он смотрел не смотрел на неё.
«Эйд никогда не отвечает на вопросы, на которые не хочет отвечать!» – с досадой подумала Леолия. Ей стало обидно, что вот, она умирает, а он…
И вдруг она поняла.
– Ты убьёшь меня и потом умрёшь сам? – спросила, холодея.
Он покосился на неё, и снова прижал к себе вместо ответа.
– Не смей! – зашептала она. – Эйдэрд! Ты должен выжить. Ты должен позаботиться о защите королевства! О Медвежьем щите, о других щитах. Должен, понимаешь?
Он приглушённо зарычал.
– Надо что-то решать с Морским щитом, – торопливо продолжала она, глядя как уверенно приближается противоположный берег. – Надо учесть опыт проникновения всадников через предателя. Нужно утвердить новую династию и не допустить гражданской войны. А ещё Персиковый султанат… Я так и не разобралась, какое участие султан принимал во всей этой истории. То послание, оно ведь было не от Ларана, ты же понял? Поэтому и ворона, а не чайка. И Юдард не сможет управлять Золотым щитом без твоей поддержки, он ещё очень молод…
