подвержены вовсе.
Пророк задумчиво покачал головой.
— Это всё довольно сложно, моя дорогая, — отметил он мягко. — Грань между безумием и адекватностью — одна из тех совершенно субъективных границ, которые во все времена было крайне тяжело нащупать. Когда живёшь достаточно долго, чтобы пронаблюдать, как безумием объявляют, например, веру в круглую землю, или желание носить несоответствующую одежду, или нежелание вступать в брак — так вот, насмотревшись на такого рода вещи, к самому определению безумия начинаешь относиться с крайней осторожностью.
Я только отмахнулась.
— С осторожностью или нет, но существуют на этом свете критерии, с которыми не поспоришь. В ходе своей работы я не раз видела людей, которых свело с ума соприкосновение с демонической энергией. Мать, которая отрезала голову своей дочери, поскольку верила, что в ребёнка вселился бес; юноша, который пытался убить своих соседей, потому что они якобы черти... Я видела их немало. Так что поверьте, я знаю точно, что такое безумие. Это отчаянная жестокость, это неспособность отличить реальное от вымышленного, это невозможность себя контролировать, это заблуждения, заставляющие причинять боль себе и близким. Вот что такое безумие.
— Точно знаете? О, удачливы вы… Я вот ничего на свете не знаю точно.
Я поразилась — не столько его словам, сколько тому, что он способен лгать.
— Но вы ведь Пророк! Вы можете знать всё, что пожелаете!
— Я могу знать почти всё, что пожелаю. Но в этом знании не будет ничего точного, поверьте мне на слово. Я ничего не знаю точно, я ни в чём не уверен, я не знаю, как правильно. Именно потому я — Пророк.
— При всём уважении, если бы всё было так просто, как вы рассказываете, каждый первый мог бы быть пророком.
— Каждый первый? Так вы считаете? Пожалуй, пожалуй. Но моё отличие от этого гипотетического каждого первого в том, что я прекрасно осознаю все эти вещи. Я ничего не знаю точно, я ни в чём не уверен, мне неведомо, как правильно. И я смотрю этой правде в глаза открыто, не пытаясь её заменить или приукрасить. Такое моё устройство позволяет, принимая решение, игнорировать собственные представления о правильном, которые не могут не быть ошибочными, потому что универсального “правильно” просто не существует, а ещё — свои мимолётные заблуждения и железобетонные уверенности, притворяющиеся точными знаниями. Благодаря этому я способен слушать и слышать что-то помимо себя. А Пророком меня делает то, что я достаточно одарён, удачлив и честен с собой и миром, чтобы стать проводником для правильного, подлинного знания.
Что же, кажется, меня только что отчитали за поспешность и поверхностность суждений. И всё же…
— Но вы не подвержены сомнениям, верно?
— Это я-то? Помилуйте, я даже в лавке на берегу моря могу часами выбирать ожерелье из ракушек! Я лишён сомнений лишь в те моменты, когда высшее знание действует моими руками. В остальных же случаях я сомневаюсь постоянно, можно сказать, неустанно.
— Логично. У вас же человеческое тело… С нами всё обстоит иначе. Понимаете, сомневающийся ангел — порочен…
— А лишённый сомнений — безумен, — неожиданно жёстко закончил Пророк. — Если есть на этом свете маркер того, что принято называть безумием, универсальный для всех, и ангелов в том числе, то он — вот.
— Но в ангельских штудиях сказано обратное.
— Могу только вообразить, кто и что там мог написать. Очевидно тут подразумевается, что ангел не должен ставить под сомнение ни свою веру, ни то, что правильно и неправильно, ни то, что хорошо и что дурно… Понятное поучение для рядового воина небесного воинства, самое большое достоинство которого кроется в послушании. Но я бы от всей души не рекомендовал принимать это, как руководство к действию.
— Сомнение стало причиной падения.
— Для иных, пожалуй, стало — при условии, что под “падением” мы подразумеваем войну между духами, предшествующую становлению текущего миропорядка. Но это не отменяет того факта, что ангел, полностью лишённый сомнений, ужасен.
— Это не имеет смысла.
— Это часть того немногого, что и есть смысл. Без сомнений не может быть решения, без решения не может быть личностного роста, да и личности в принципе. Минуты слабости нужны, чтобы пережить после минуты силы. Людей, лишённых сомнений, не существует; ангел, лишённый сомнений, ужасней демонов. Мне доводилось видеть, потому я знаю, о чём говорю.
Мне вспомнились слова Варифиэля о том, что он сжёг собственные сомнения в пламени одной из Бездн и стал таким образом подлинным воином света. Считается, что пророки всегда правы, но мой наставник точно не безумен, хоть иногда на мой вкус и неоправданно жесток. Но, с другой стороны, он также умён, решителен и очень результативен. Самый результативный из ангелов нашего отдела, что уж! И уж он никогда, ни при каких обстоятельствах не жалеет грешников…
Возможно, именно эту решительность пророк и считает безумием.
Возможно, он прав, говоря, что безумие субъективно.
— Значит, вам приходилось видеть безумных ангелов?
— О да, — вздохнул Пророк. — К сожалению, приходилось. Одновременно ужасающее, печальное и незабываемое зрелище.
— И какими они были?
— О, разными. Строго говоря, многие юные ангелы, переживающие кризис веры, столкнувшиеся с бессмысленной жестокостью человечества или вспомнившие свои прошлые жизни, бывают слегка безумны. Как минимум, по общепринятым меркам. Обычная стадия, если спросите меня. Большинство из вам подобных её преодолевает относительно легко, хотя многое и зависит от сопутствующих факторов. Существам вроде вас, которые ранее были людьми и вынуждены вспоминать прошлые жизни, сложнее всех… Однако, встречаются и более тяжёлые случаи.
— Ангелы, лишённые сомнений? — уточнила я мягко. — Что в них столь страшного — на ваш-то вкус?
— Такие ангелы часто идут двумя путями: пытаются или карать зло, или построить идеальный мир с совершенными людьми, лишёнными слабостей.
— Но что не так с этим?
— Дайте подумать… Всё.
— Я не понимаю. Зло должно быть наказано, в этом же суть! И идеальный мир с лишёнными слабостей людьми…
— Вы очень юны, моя дорогая, и провели юность в довольно неприятном окружении. Но скажите мне, будьте уж добры: вы верите мне?
Странная постановка вопроса.
— Вы — Пророк. Как я могу не верить?
— Тогда поверьте и вот во что: ангелам вообще не следует никого карать. И действительно жаль, что многие из вас, даже старейшие, не хотят этого признавать.
Ну вот это уже точно форменная ересь!
—
