— Он лежит глубоко под нами, запечатанный твёрдой скалой. Но после вероломства Годфри я увидела, что сумерки были повсюду, они даже соблазнили Годфри и подтолкнули его подглядеть за мной в купальне и заставили его отвернуться от меня. Но я была дурой, веря, что человек может быть кем угодно, только не предателем.
Она так сердито захлопала крыльями, что вскочила с трона, хлестнула хвостом, как разъярённая кошка, и взглянула на нас горящими глазами.
— На протяжении веков я наблюдала, как люди, живущие в этой долине и за её пределами, лелеяли глупые надежды на любовь, мир и счастье только для того, чтобы эти надежды были разбиты так же жестоко, как тела моих служанок разбились о речные камни. Пока мы говорим, ваши страны готовятся к войне и ради чего? Ты говоришь, что это твой мастер теней ведёт эту войну, но действительно ли это тьма, которая собирает людей на войну или это глупые мечты о славе и доблести в битве? Эти мужчины идут на войну, потому что хотят быть героями в глазах своих возлюбленных. Женщины машут им на прощание и бросают цветы. Они молятся, чтобы их мужчины вернулись к ним. Не лучше ли было бы, если бы они знали, что не вернутся, по крайней мере, не как те мужчины, которых когда-то любили? Не будет ли лучше, если они откажутся от надежды и любви?
Белая Дама застонала в ответ. Она не ждала нашего ответа.
— Надежда разбивает наши сердца. Миру будет лучше без неё. Пусть придёт твой мастер теней. Я встречу его с распростёртыми объятиями и покажу дорогу к сосуду.
Она развела руки в стороны, демонстрируя это, и устремилась к колодцу, её слова эхом отдавались в длинной полой шахте.
— Если вы этого хотите, то почему сами не разбили сосуд? — спросила я. — Почему вы остались здесь и защищаете его?
Арсиноя ощетинилась на мой вопрос, пыхтя от ярости. Марлин с Рэйвеном придвинулись ко мне.
— Это моё, — прошипела она. — Это единственная цель, которая осталась у меня.
— Это была не единственная ваша цель, — сказала я, подходя ближе к трону. Рэйвен и Марлин последовали за мной, но я махнула им рукой, дав понять остаться на месте. — Женщины деревни молятся вам, как Святой Элеоноре.
— Это их глупое дело, — она снова взъерошила крылья, но на этот раз мне показалось, что это был не столько гнев, сколько гордость.
— Но вы сказали, что слышали их молитвы, — напомнила я. — Зачем вы их слушаете, если вам всё равно?
— Чтобы развеять скуку, — ответила она.
— Значит, вы никогда не отвечаете на эти мольбы? Забавно, что все эти женщины продолжали молиться вам, если вы им не отвечали.
Она колебалась. Белая Дама пульсировала за троном, как витающая медуза.
— Как я уже сказала, люди глупы. Вы бы слышали истории, которые приносят мне мои служанки: жены, избитые своими мужьями, посудомойки, оскорблённые своими хозяевами, матери, которые не могут накормить своих детей, потому что их никчёмные мужья тратят своё жалованье на выпивку.
— Неужели ни одна женщина не нагрешила? — пробормотал Марлин. — Или мужчина не поступал правильно?
— Они также приходят помолиться за своих сыновей, мужей и братьев, — сказала я. — Я видела место поклонения.
Прежде чем ответить, Арсиноя трижды взмахнула крыльями.
— Я слышу… иногда о мужчинах, которые не заслуживают всецелого порицания. И ради женщины, которая говорит за него, иногда для собственного удовольствия я вмешиваюсь.
Белая Дама вдруг разразилась песней.
— Она приносит дождь, питающий землю, и облегчает боль при родах. Она освещает дорогу заблудившейся девушке и ведёт солдата домой, в объятия матери. Да здравствует Элеонора добрая!
На несколько минут мы все смолкли после этой необычайной вспышки. Белая Дама словно смутилась. Мистер Беллоуз первым нарушил тишину.
— Ты их любишь, — просто сказал он. — Ты любишь жителей этой деревни.
— А если и так? — спросила Арсиноя.
— Вы знаете, что с ними будет, если мы не остановим ван Друда? — спросила я.
Я шагнула вперёд и положила руку на плечо Арсинои. Её кожа была обжигала, но я всё равно не отнимала руки. Я надеялась, что, подобно Дарклингу, умеющему читать мысли умирающих, я смогу показать свои мысли живым. Я закрыла глаза и позволила себе вспомнить то будущее, которое я видела в Блитвуде — разрушенный замок, списки погибших, уничтоженный лес, грозные дирижабли в небе. Я почувствовала, как вздрогнула Арсиноя, и поняла, что она тоже это видит и даже больше. Мы не просто вспоминали то, что я видела, мы были в будущем, путешествуя по миру, который создали ван Друд и его армия теней. Мы видели сожжённые дотла леса, деревья, сгоревшие от выстрелов, разрушенные города, груды мёртвых тел, сваленные в кучу, как бревна, пустые глаза выживших, марширующих по приказу теней. Мы видели фабрики, которые ван Друд построит на развалинах, огромные, душные гробницы, в которых трудятся рабы, не видя ни надежды, ни любви. Это был мир без света, без красоты.
— Арсиноя, — сказала я вслух, — Вот как выглядит мир без глупой надежды. Это то, чего вы хотите?
Я открыла глаза и посмотрела на неё. Её глаза были широко раскрыты и сияли подобно глазам святой, а не чудовища.
— Нет, — ответила она. — Это не так, — и затем посмотрела на моих компаньонов и своих служанок. — Полагаю, что мы все можем быть дураками.
Мы строили планы до поздней ночи. Арсиноя разрешила нам разбить лагерь в замке и начать укреплять его для противостояния натиску ван Друда.
— Поскольку он ещё не напал, мы можем предположить, что он планирует сначала собрать побольше сил, — сказал мистер Беллоуз.
— Манон сказала, что он уехал в Льеж, — сказала я.
— Я полечу туда сегодня вечером, — сказал Рэйвен, — и посмотрю, что он там делает. А потом я полечу в Вену и скажу Гасу и Йегерам, что мы остановились здесь.
— А я полечу в Париж, скажу мисс Шарп и мисс Кори, чтобы прислали рекрутов, — сказал Марлин.
— Скажи, чтобы телеграфировали Дейзи в Лондон, — добавила я. — Посмотрим, успеют ли они с мальчиками из Готорна добраться сюда до закрытия границ.
— И пришли сюда Омара, — предложил мистер Беллоуз. — Он лучше всех знает, как сражаться с армией, одержимой тенями.
— И у Малыша Марвела появится идея, как обмануть немецкую армию, — усмехнулся Марлин.
Впервые за весь вечер кто-то улыбнулся. Это казалось хорошей нотой, чтобы закончить день.
— Мне лучше вернуться и проверить Хелен, — сказала я.
Рэйвен полетел со мной к внешнему подъёмному мосту.
— То, как ты разговаривала с Арсиноей, было поразительно, — сказал он, когда мы приземлились на мосту. — Ты ведь не испытываешь таких чувств к мужчинам, правда?
Я рассмеялась, увидев беспокойство на его лице.
— Нет, — сказала я, — мне кажется, что в этом мире есть очень хорошие мужчины — и среди людей и Дарклингов, — я подошла ближе и положила руку ему на грудь. — Вроде тебя, — он наклонил голову, чтобы поцеловать меня.
— Но, — сказала я, когда он поднял голову, — когда я работала в «Трайангл», а потом на Генри-Стрит, я видела ужасные вещи — девушек, которые приходили на работу с синяками под глазами и кровоподтеками на руках, женщин, у которых было больше детей, чем они могли прокормить, потому что их мужья не оставляли их в покое, девушек, которые занимались проституцией, потому что никто не давал им приличной работы…
Рэйвен положил руку мне на плечо, и я поняла, что вот-вот расплачусь.
— Ты же знаешь, я никогда бы не поступил так с тобой, — хрипло сказал он.
— Да, — ответила я, — но это не значит, что я не понимаю, что чувствовала Арсиноя, когда её предал Годфри. Я просто рада, что мы смогли убедить её остаться с нами…
Трель жаворонка прервала меня, и я заметила, что небо на востоке посветлело, и поняла, как мало времени у меня осталось с Рэйвеном.
— Не хотела бы я, чтобы ты летел на восток, — сказала я, кладя голову ему на грудь. — Там уже могут идти бои… оружие, бомбы…
— Я буду осторожен. Ты тоже будь осторожна. Ненавижу оставлять тебя с ван Друдом.
