Вертал кивнул, но авайну было плевать. Он чуть наклонился вперед и повторил:
– Я. Заберу. Ее.
– Или камень, который ваш сын необдуманно доверил юной эйре Бальмануг? – уточнил Лернавай. – Тогда сама девушка вам не нужна.
Авайн опять отодвинулся в глубину своего кресла. С по-прежнему прямой, как доска, спиной. Его платиновые волосы были собраны на затылке в пучок, но пара длинных прядей свободно спускались вдоль красивого лица.
– Вы готовы мне его отдать? – с усмешкой спросил авайн.
– А вы знаете, как уговорить Зуб Дракона сменить носителя, которого он выбрал сам? – встречно спросил Уеаткон. – Так, чтобы не навредить самому носителю?
Идеальная бровь высшего авайна едва уловимо дрогнула.
– Значит, ты вспомнила? – Ушастый нелюдь глянул на Хелен. – Хотя твои родители стерли твои воспоминания. Многое вспомнила?
Дыхание у Хелен сперло, словно ее кто-то в живот ударил. Она смотрела на утонченного ухмыляющегося блондина, сидящего в стороне, и пыталась осознать его слова. Другие мужчины стали поворачиваться к ней. Уеаткон точно глянул на нее, удивленно заломив бровь.
– Врешь! Мои родители не могли... – сквозь спазм горла выпихнула слова Хелен.
Он же врет, да? Зачем родителям было лезь в голову своей маленькой дочки? Хотя она далеко не всё помнит из прошлого этого тела, но... Причина амнезии наверняка в смене души! После чего она вообще ничего не должна была помнить! Точно! Или в той тяжелой болезни, когда это тело чуть не умерло. А вот несколько тысяч нейронов в головном мозге от высокой температуры или удара по голове точно могли умереть. Поэтому и сбился доступ к хранилищам памяти...
– Разве? – еще шире ухмыльнулся авайн. – То есть о договоре ты всё-таки не помнишь?
– Она могла и не знать, ей было слишком мало лет тогда, – вступился за нее сидящий рядом Лернавай. – Так что если договор был, то нужны другие доказательства.
Позади среди присутствующих воинов – то есть магов и шитеров – послышалось волнение, чьи-то шаги.
Авайн, сидящий лицом к входу, пристально смотрел в сторону шума.
– Вижу, ты меня помнишь, – раздалось позади знакомым голосом.
Хелен всё-таки обернулась, выглядывая из-за кресла, чтобы увидеть... дядю, которого сопровождал Хаин Ларк.
– Ты разве не сдох, исс?
– Не дождешься, тонкоухий, – хмыкнул Аяр Рилминет, подходя и останавливаясь около кресла Хелен.
Положил руку на спинку, подмигнул удивленно смотрящей на него племяннице и вроде как только перед ней оправдался:
– Что? За то, что в прошлом он меня почти убил, имею право его еще не так называть.
Затем опять поднял взгляд на сидящих мужчин.
– Речь зашла о договоре? Который был у семейства Тарохафинд с бароном Бальмануг? Что ж, я в курсе его условий, – сообщил всем присутствующим Аяр.
– И в чем они состояли? – спросил Лернавай, тоже разворачиваясь в кресле к стоящему позади Рилминегу.
– В том, что Хелен Бальмануг оставят в живых, не причинят вреда, впрочем, как и всей ее семью, пока Тарохафинды не найдут способ вернуть себе камень без угрозы для жизни девочки, а семья Бальмануг никому об этом камне не расскажет.
– Они должны были оставаться на своем месте! Но уехали! Это нарушение договора! – предъявил авайн.
– Хелен, почему вы уехали из тех земель? – спросил Аяр, глядя сверху вниз на девушку.
– Нам пришлось уехать. После того как отец... лишился всего, в том числе самих земель. Видимо, поэтому батюшка отказывался в столице от проверок менталистов, чтобы никто не узнал о камне, даже случайно, – ответила Хелен. – И попал он в ту ситуацию потому, что моя магия лет в пятнадцать начала выходить из-под контроля... Вот точно из-за этого ракасова камня!
– То есть авайновский камень, переданный тебе без твоего желания, угрожал не только дому, твоей семье, но и твоей жизни. Не так ли, Хелен? – подсказал дядя и глянул на авайна. – Что было уже нарушением договора с вашей стороны, Тарохафинд. Если бы вы оставили хоть какой-то способ связаться с вами, узнали бы первыми о проблемах. Но вам и дела не было до человеческого ребенка, чью жизнь подвергли опасности... Пропали с концами и приходили для проверки когда хотели. Лучше надо было приглядывать за своим осколком, договор был первоначально нарушен вашей стороной.
– Но сейчас слишком много народа знает о том, что не надо. Поэтому я увезу девушку, – опять заладил Тарохафинд. И на вибрирующее рычание Ларков добавил с кривой усмешкой на тонких губах. – Для ее же безопасности. Думаете, другие Старшие семьи не захотят камень, когда узнают о нем? А они узнают, девица слишком шумно себя ведет, показывая то, что не нужно, новости стали доходить и до наших земель. Причем другие семьи не обещали сохранить жизнь человечки.
– Хелен – гдынорын! Другие семьи ее не тронут! Не посмеют! – заявил Барион Норби.
– Если поверят в эту глупость, – хмыкнул авайн. – Духи не могли выбрать слабую деву.
– Ты кое-что забыл, тонкоухий. – Дядя, нависающий над креслом девушки, сложил руки на груди. – Ты не можешь забрать Хелен, то есть камень, не отдав вначале кое-что взамен. И я не вижу, чтобы ты привез это.
Ошарашенная девушка оглянулась на дядю. Он сейчас о чем говорит? Забрать ее, отдав что-то взамен? А что, и такой вариант был в том договоре? И о чем там шла речь, интересно? О золоте, драгоценностях? На что можно было обменять ее?
Присутствующие мужчины тоже с недоумением глянули на стоящего Рилминега.
– Дядя? – Хелен пришлось спросить, потому что и авайн, и ее родной дядя молчали и лишь мерились взглядами.
– Они должны были вернуть заложника в обмен на камень, Хелен, живого, здорового и невредимого... человека, – пояснил ей персонально Аяр. – Такая практика обмена заложниками, изъятых из той или иной семьи, делящих что-либо меж собой, до сих пор распространена в Лесу среди тонкоухих, особенно высших.
Глянул опять на авайна.
– Нет заложника, нет камня. Кстати, он жив? С вашим-то образом жизни и отношением к низшим расам, к которым вы причисляете и людей, я уже начинаю сомневаться. И к чему тогда этот разговор в целом?
– Заложник? – удивился Уеаткон, быстро кидая взгляды то на авайна, то на стоящего Рилминега. – И кто это? А к людям такая практика применима, сир Ари? По закону Большого Леса допускается брать в заложники людей?
Но вертал как-то неопределенно повел плечом.
– Дядя? – Хелен опять обернулась к мужчине, стоящему позади ее кресла.
– Это был твой брат, дитя, – ответил тот. – Чтобы вынудить твоих родителей соблюдать тайну и договор, авайны забрали наследника рода Бальмануг, единственного сына Джеса и Кристен, младенца на тот момент.
– У меня был брат?! – выдохнула шокированная Хелен. – Но... почему я его не помню?
Тяжелая рука легла ей на плечо, чуть сжала.
– Потому, что ты очень переживала из-за брата, дитя. Что его забрали из-за тебя. И чем больше ты плакала, тем чаще случались у тебя неконтролируемые магические всплески. Извини, – тихо сообщил дядя.
Однако Лернавай рядом всё слышал.
– Кто менял воспоминания Хелен? – тут же спросил он, тоже развернувшись к Аяру.
– Не об этом сейчас нужно переживать, эйр Лернавай, – хмыкнул Рилминег. И опять глянул на авайна. – Мальчик жив?
Тарохафинд промолчал, не снизошел до ответа.
– Надеюсь, что до сих пор жив, – сам продолжил Рилминег. – Сейчас ему должно быть примерно лет... пятнадцать? Второй этап проявления и основной пик развития магических талантов у человеческих детей. Но кто в ваших лесах обучал юного мага? Умеет ли ребенок сдерживать проснувшиеся потоки? Что у него, кстати, огонь? И если он пошел характером в Джеса, то... он вам там половину Леса еще не спалил? А если хоть на половину в мать, то... нет, у меня даже не хватит воображения представить, что может сотворить маг-подросток, похожий на Кристен, но без должного человеческого воспитания в строгости. Поскольку его воспитывали авайны... Это... это ж ракасова смесь, наверное, вышла! Вы, случайно, не поэтому бросились опять искать семейство Бальмануг? Чтобы вернуть им их отпрыска, с которым теперь не можете справиться?
