к себе. Его объятия были теплыми, почти горячими. Всегда думала, что вампиры холодные и вечно голодные. Как долго эти установки пробудут у меня в голове?
— Я всегда думала, что смогу стать Алхимиком, даже с таким маленьким количеством магии, но потом она стала расти, мое желание тоже Нужны были деньги на обучение, я знала, что рано или поздно смогу накопить нужную сумму, знала, что смогу. Но после моего переезда в замок моя сила стала другой, словно ее что-то сдерживало многие годы. Почему так?
— Скорее всего дело в амулете на твоей шее, его сделал очень искусный алхимик.
— Его подарила мне бабушка.
— Ее след простыл сразу как ты оказалась в руках гвардейцев. Твоя бабушка знает гораздо больше, чем ты думаешь.
— О, да, — недовольно хмыкнула я.
— Она думала, что сможет тебя защитить.
— Если они будут думать, что у меня нет сил? Я знаю Ланса… Лет пять, наверное, мы давно дружим, он как тень, всегда рядом и никогда за руку не поймать. Никогда бы не подумала, что этот юный проходимец — алхимик. Они знали все с самого начала, следили за мной… Ждали… Возможно даже дали указание другим алхимикам не обучать меня… А когда появились вы — забрали на свою территорию.
Сильные руки заскользили по талии, чтобы погладить живот и спуститься ниже. Ловкое движение и пуговица брюк расстегнута. Я тоже этого хотела, отодвинуть все на второй план, украсть у этой ночи несколько часов для себя, для него. Стереть из памяти хоть на несколько мгновений все мысли и оставить только то, чего я хочу именно сейчас. Продолжить то, с чего мы начали эту ночь… Хотелось всего: рук на своём теле, на обнажённой коже, на ягодицах, между ног… Чтобы он сделал со мной что-нибудь совершенно неприличное. Здесь. Сейчас. Плевать на всё… А он, словно чувствуя, сделал шаг в сторону — вот уже я прижата к столу. И шею ласкают губы, и настойчивые пальцы стаскивают вниз брюки. Тяжесть его тела, вжимающего меня в шершавый старый стол, была такой приятной… И ровное наше дыхание превратилось в рваные вздохи, жадные, громкие, ненасытные. Легкое головокружение стирало границы дозволенности и не давало вспомнить кто мы и где мы.
— Ты будешь моей. Навсегда…
— Да…
— Еще немного и мы исчезнем с этих земель и тогда… Тогда ты узнаешь настоящую жизнь в моих землях…
Он распахнул мою рубашку и прильнул губами к груди, покатал между зубами затвердевший сосок, другой рукой сжал. Я с наслаждением запустила в его волосы пальцы, сжимая и разжимая их, затем сорвала с него рубашку. В его поджаром, стройном теле чувствуется скрытая сила, глаза опасно блестят. Я в полной его власти. Он ослабляет хватку и прижимает свой лоб к моему, берет мое лицо и поглаживает мой подбородок большим пальцем. Раньше я бы хотела отстраниться, сейчас же… Моя рука ловко приспустила его штаны и обхватила его крепость рукой.
Анзель засмеялся и в ответ опустил руку, прижав ее между ног, поглаживая сначала ладонью, затем большим пальцем. Я вжималась к нему животом и бедрами, извиваясь в его руках, требуя большего. Капельки пота стали покрывать наши тела, поблескивая в полумраке этой библиотеки. Он вводит палец внутрь меня; я задыхаюсь, он делает это снова, но уже двумя, и я непроизвольно подаюсь ему навстречу. Слышу звук, похожий на глухое рычание. Пальцы во мне начинают двигаться, а мой стон прорезает тишину этого места. Я не могу остановиться, он не может. Он продолжает двигать пальцами, пока волна удовольствия не поднимается где-то внутри меня и выплескивается штормом наружу и в этот самый момент он входит в меня, продолжая движение, но уже не пальцами. Шаткий стол скрипит ножками по полу от размеренных медленных движений. Губы сладко терзают мои затвердевшие соски, мои стоны становятся громче, скрип стола громче, движения Анзеля меняют темп. Это не похоже на занятие любовью, а на самую настоящую необузданную страсть. Его руки крепко держат мои над головой, а он продолжает держать свой темп, не давая мне и капли контроля над соитием. Шик-шик-шик. Я взрываюсь под ним невероятным удовольствием, выдыхая его имя.
Жадность лишает сна, спокойствия и счастья. Ведь, когда ты мыслишь лишь в направлении выгоды для себя, кто ты и зачем? Когда вода не удаляет жажду, еда не приносит сытости, а любовница любви, то, что дальше? Мучает иная жажда. Вечной жизни жажда, вседозволенности и власти.
Я быстро надела шелковую комбинацию, едва прикрывавшую бедра, а потом шагнула в платье из шелка и шифона цвета морской волны, ниспадающее свободными складками до самых пят. Собранное на талии и облегающее грудь, оно напомнило мне платье, которое я носила в детстве. Юбка просвечивала в двух прозрачных вставках на бедрах, и по всему платью тянулась изящная серебряная вышивка в виде изысканных узоров. Вырез свободнее, чем остальная часть лифа, и бретельки слегка спускаются с плеч, очаровательно подчеркивая изгибы моего тела. Волосы я аккуратно заколола невидимками, а губы подвела кармином, который любезно мне предоставили вместе с нарядным платьем. В моей комнате не было зеркала, поэтому я подошла к темному окну, в отражении которого можно рассмотреть себя почти во весь рост. Я не без любопытства оглядела себя. Спереди, сзади, чуть ближе. Я стала похожа на сестру, с возрастом. Мы совершенно разные — она ниже меня ростом на полторы головы, золотистые волосы длинные-длинные, густые, кокетливо собранные в причудливую прическу, круглые щеки, пухлые губы, изысканные и женственные изгибы тела, взгляд — словно в душу, такой теплый, все понимающий. Я — высокая и крепкая, острые скулы и пухлые губы, небольшая грудь и едва заметная попа, слегка волнистые золотистые волосы уже спустились ниже плеч. Сорванец, внезапно ставший леди. Притягательная и острая красота. Мы с ней похожи разве что цветом глаз и волосами, ну и пухлыми губами, такие были у мамы. Но есть что-то неуловимое, тонкое, делающие нас родственниками. Походка, манера вскидывать бровь при удивлении, хохотать и злиться. Вот и сейчас — я оценивающе разглядывала себя в зеркале, так делала когда-то и Мадлен. Боль нахрапом навалилась на меня. Я бы хотела, чтобы она увидела меня такой.
Несколько глухих ударов в дверь.
Я подошла и резко распахнула ее. Это был Джастин, он, тяжело выдохнул, обдав меня запахом крепкого алкоголя.
— Кто так гостей встречает? Фурия, не иначе!
— Пьяница, — фыркнула я и закатила глаза.
Вампир скривился, затем нагло
