— Прости, я не должен был, наверное… Но я так давно хотел тебе это сказать…
Она повернулась к нему, заглянула в его глаза и в этот момент её мир окончательно перевернулся.
Он коснулся губами её губ, она робко ответила на поцелуй. Всё закружилось, словно в цветном калейдоскопе, но его руки держали крепко, его объятия были тёплыми и нежными, и именно в них ей хотелось остаться навсегда.
Глава III
Глава III
— Ф-фсё! Кина не будет! Выключаем испанские страсти и по койкам! — скомандовал кот, схватив яблочко с тарелочки с голубой каёмочкой, ведущей прямую трансляцию с борта круизного лайнера.
— Э-э-э! На самом интересном месте! — возмутился Кощей. — А ну, хвостатый, верни яблочко на место! Я не досмотрел!
— А неча за детьми подглядывать! Нехорошо это, некрасиво, любовь у них, не для посторонних глаз, значится! — парировал кот, на всякий случай отойдя от Кощея на безопасное расстояние.
— А вдруг он сейчас, в порыве страсти её за борт ка-а-ак… А я не увижу, и подхватить не успею! — сетовал Кощей.
Яга изловчилась, и больно вдарила ложкой Кощею по лбу.
— Да ты очумел что ли, костлявый? Совсем из ума выжил? Как тебе вообще такое в голову могло прийти, а ещё в короне. Тьфу на тебя. — раздражённо отвернулась от Кощея Яга.
Кощей потирая ушибленный лоб недовольно насупился.
— Чего сразу драться-то! Я же так, от беспокойства всё… Вон, в стародавние-то времена, сама вспомни. Стенька Разин княжну-красавицу в набежавшую волну ка-а-ак и и-йех, и дело с концом! А откуда мне знать, что этот не такой? Вот сознайся, твоих рук дело, старая? Ты его нашей Танечке подсунула?
— Да ты совсем, смотрю, короной передавленный… Она тебе мозг натёрла, вот и лепишь ерунду всякую! Не я это, и в мыслях не было! Я вообще Танечке прынца заморского присмотрела в мужья — шейха арабского, аха! Хорошенький такой, чернявенький, а богатый — у-у-у! Всю жизнь бы в шелках и золоте ходила, а детки какие хорошенькие были-бы, а много как… — мечтательно протянула Яга.
Нафаня недовольно покачал головой и присел на печь.
— Судьба это, Аглаюшка, судьба. — молвил домовой.
— А вдруг Васькины проделки? Они ж с Иваном не зря Тане это путешествие подсунули. Спросить надобно, вдруг они? — раздумывала Яга.
Кот довольно потирая лапы, расплылся в самой широкой улыбке и ласково промурлыкал:
— А ещё варианты будут?
Яга, Кощей и Нафаня недоумённо уставились на кота.
— А что? Разве ж я плохо придумал, да судьбу поторопил? Свёл, так сказать два любящих сердца в одном месте, на лодке любви… Не? Некузяво разве?
В избушке повисла гробовая тишина. Ворон с испугу глаза крылом прикрыл.
— Я чегой-то не понял… — двигаясь спиной к выходу, проворчал кот. — Чего на меня так все уставились? Неужто сны Танины никто не помнит? Ентот Вадим там во всей красе гарцевал…
Кузя уже готов был гордо дать дёру, как Яга подскочила с места:
— Кузенька! Ненаглядный мой!
Кузьма схватился за сердце и повалился в обморок.
— Родненький мой, яхонтовый! Да умничка ты какой, да ласковый! Да кто ж мог додуматься, коль не ты! Спаситель!!!
Яга бросилась к коту, подхватила его на руки и ну целовать.
Кузьма приоткрыл один глаз и выдохнул с облегчением.
— Вот! То-то же! А то прям, до инфаркту кота каженный раз доводят.
— Молодец, Кузьма! — довольно пробасил Кощей. — Вот уж молодец, так молодец!
— Да! Я такой. — довольно ответил кот.
Нафаня от переизбытка чувств, так сильно стиснул кота в объятиях, что тот придушенно мявкнул.
Яга на радостях сливки свежие на стол поставила. Кузя только лапки к крынке протянул, как Кощей всю малину испортил, спросив:
— Он хоть не женатый? Ну, Вадим ентот, а то какая-то нехорошая сказочка получается.
Три пары глаз вопросительно уставились на кота.
— А-а… — стушевался кот. — А и не знаю я… — виновато развёл он лапы.
— Кар-р-раул! — закричал ворон. — Цирк уехал, кота оставили! Тоже мне, сваха лесная чешуйчатая! А кто информацию собирать, да проверять будет? Дятел тебя заклюй!
— Кузьма! — взвилась Яга.
— А чего сразу Кузьма-то? Я ить как лучше хотел, с пользой для дела, так сказать… — прошептал кот, стянул со стола кувшинчик со сливками и был таков, только дверь хлопнула.
Кощей с досады корону об пол бросил. Нафаня головой покачала и в каморке своей скрылся. Яга растерянно посмотрела на всех и плюхнулась на стул.
— Вот ведь, ирод… Что ж теперь будет-то? — тихо спросила Яга.
— Надо ягодку нашу спасать, пока беды не случилось… — прошептал Кощей. — Заберу её, вырву из лап опасности, что ж я за дед такой буду, коли кровиночку свою не уберегу.
Он уже занёс руку, чтобы взмахнуть плащом, как Яга его остановила, поймав за полу.
— Погодь, Кош… Не ровен час, мы беду накликаем своим спасением. Судьба, понимаешь, не любит она чужого вмешательства, не прощает ошибок. Коли уж она их свела, ей и решать — не вправе мы… Как бы страшно ни было. — тяжело вздохнула Яга. — Кузьма ведь поторопил только, а ну как она сама его лапами распорядилась… То нам неведомо.
Кощей тяжело опустился на стул и вздохнул.
— Страшно мне, Аглая… Ох как страшно, внученька ведь она наша, а ну как не убережём мы её, от сердечка разбитого… Может, я Горыныча позову, да мы с ним быстро смотаемся до корабля этого, да допрос учиним жениху новоявленному по всей строгости. Чтобы ответ держал.
— Да Бог с тобой! — замахала на Кощея руками Яга. — Ну ты удумал! Горыныча-то как прятать будешь? Сам-то ладно, в добра молодца перекинешься, тебе не привыкать, а трёхголовика нашего кудой? Да упаси род, Горыныч прознает про оказию эту — сам ведь рванёт спасать свою Танечку ненаглядную. А нам потом по всему свету кашу расхлёбывать… Не пойдёть.
Ворон встрепенулся, замахал громко крыльями, горло прочистил и молвил:
— Я сам всё устрою. Выведаю, узнаю, есть ещё каналы надёжные, всю подноготную на свет выведу. Мы с судьбой в одни чертоги вхожи, вот и гляну летописи, сам сгину, а уберегу нашу де́вицу от шага необдуманного…
Сказал так ворон и в окно распахнутое вылетел.
Яга с Кощеем к окошку кинулись.
— Возвращайся скорее, Серафимушка! — прошептала Яга, утирая слезинки.
— Береги себя! — шепнул Кощей.
Яга в сердцах бросилась на грудь Кощею, да так и замерли они обнявшись.
* * *
Таня открыла глаза и сладко потянулась. В окно иллюминатора, всеми своими лучиками, стараясь изо всех сил пробиралось солнышко. Таня перевернулась на бок и её взгляд упал на мужской пиджак небрежно брошенный на спинку кресла. Там же лежали её брюки и топ. И всё бы ничего, да вот каюта была не её. Таня подскочила на кровати, судорожно соображая где она находится и события прошлой ночи, как в калейдоскопе закружились перед её глазами.
— Вадим! — пискнула она, словно мышка, и схватив свою одежду начала одеваться.
От нахлынувших воспоминаний её бросало то в жар, то в холод.
… — Коварная Сангрия, вот вам и компотик! — думала она, стягивая волосы в высокий хвост. — Как же так? Как она могла, она что, окончательно потеряла голову? — Таня чуть не взвыла, ругая себя на чём свет стоит, и уже готова была разреветься, как дверь каюты открылась и на пороге, спиной к ней появился Вадим. Он слегка замешкался, закатывая в каюту тележку, уставленную разными блюдами и дымящимся ароматным кофе.
— Завтрак в постель! — гордо возвестил он, и осёкся, увидев Таню в одежде. — Ты уже встала? А я… Я так хотел тебя удивить… — растерянно произнёс он.
С Таней творилось что-то странное. Ещё секунду назад она была готова бежать куда глаза глядят, даже сойти в ближайшем порту, но… При одном взгляде на него, сердце заколотилось как сумасшедшее, всё её существо, включая собственное тело, окутали волны тепла и нежности. Таня с минуту колебалась, потом не ожидая от самой себя такой прыти, прямо в одежде нырнула в постель, накрывшись одеялом и томно произнесла:
