нас с Маркусом все было замечательно, то у Ким-Ли дела обстояли совсем по-другому.
Маркус все-таки разыскал Чандлера – оказалось, тот сидел в камере предварительного следствия в центральной тюрьме Ровейны, обвиняемый в нападении на лорда Итана Кроули.
Причем с нанесением тому телесных повреждений.
Сделал это Чандлер при свидетелях, да и после не отпирался и не пытался облегчить себе жизнь. Наоборот, заявил, что молодой лорд заслужил, и если его выпустят на свободу, то он подкараулит и убьет эту магическую тварь.
В общем, вел себя так, чтобы остаться в тюрьме на как можно больший срок.
Но помимо нападения на одного из золотой молодежи Акульего Острова, было и кое-что другое.
После того, как были схвачены обитатели Убежища, под Заклинанием Правды они все как один указали на Чандлера. Сомнений у следствия не оставалось – тот оказался главным заводилой. Именно Чандлер мутил воду, призывая к бунтам против существующего порядка.
– Его будет сложно вытащить из-за решетки, – признался мне Маркус, – а оправдать и вовсе невозможно. Жениха твоей подруги ждет суд и реальный тюремный срок. Довольно большой, Рина! Но я отправил к нему лучшего нашего адвоката. Тот сделает все, что сможет.
– Спасибо! – отозвалась я с чувством, после чего поцеловала своего мага. – А теперь обедать! Но сначала мыть руки – это относится и к тебе, и к Рори.
Чандлера усилиями адвоката все-таки выпустили до суда с подпиской о невыезде. Но уже было ясно, что гулять на свободе тому оставалось недолго.
Именно тогда-то я и получила послание – его передали на катке. Кто-то проезжал мимо, сунул мне записку в руки и покатил себе дальше.
Но я не удивилась. Сразу поняла, что это послание от Кристофа Рансена – такое как раз было в его стиле.
«За Чандлера не волнуйся, – писал мне Отступник. – Он уже далеко от Ровейны и назад вернется нескоро. Если, конечно, захочет это сделать».
Стоило мне прочесть, как записка вспыхнула в моей руке. Я ахнула, принялась стряхивать горящую бумагу, но письмо Отступника совершенно безболезненно самоуничтожилось.
Ким-Ли, которой я обо всем рассказала, подтвердила, что Чандлер этим утром приходил к ней попрощаться. Сказал, что в Ровейне ему делать больше нечего, потому что здесь у него нет будущего, и предложил ей бежать вместе с ним.
В Хунган, королевство на жарком юге соседнего континента.
Но подруга отказалась.
Потому что в Ровейне у нее родители, дом, друзья… Наш ледовый балет, в конце-то концов! Она впервые в жизни занимается тем, что ей на самом деле по душе, и собирается делать это и дальше.
А что ее ждет в каком-то там Хунгане на краю земли?
Скитаться по чужой стране, не зная языка и обычаев, перебиваясь случайными заработками? Заодно прячась от жандармерии, потому что Чандлер обязательно вляпается в неприятности еще и там?
– Вот и все, больше у меня нет жениха, – произнесла Ким-Ли. – Но после того, как я почти похоронила его в эти дни… Все оказалось не так-то и страшно! И даже не особо больно.
– Ох, Ким! – я сочувственно обняла подругу, но плакать она не стала.
Постояла немного, прижимаясь ко мне, после чего произнесла:
– Знаешь что, давай-ка мы еще раз повторим наш танец, а потом попробуем его вместе с княжной. Каролина как раз приехала и снова пытается очаровать наших охранников. Скоро те будут бегать за ней с лопатами, расчищая путь.
Я усмехнулась, и мы снова все повторили. И продолжали повторять, пока не явился королевский вестник с приглашением во дворец.
***
В ночь перед первым выступлением мы почти не спали.
Ким-Ли следила, как шились костюмы для детской труппы, Каролина возилась с нашими платьями, а Ильен просто переживала. Я же, лежа в теплой кроватке – миссис Ванроуз внезапно спятила и провела в нашу квартиру утеплители, а заодно ее мастера три дня подряд штукатурили стены и перекладывали полы, – прислушивалась к сонному дыханию Рори.
Размышляла обо всем на свете.
Заодно мечтала о том, как однажды в кровати я буду спать не одна, а рядом с Маркусом. И мы с ним будем даже не совсем спать…
А еще я думала о том, как все пройдет завтра во дворце, и предположения у меня были самыми разнообразными – от фантастического успеха до феерического провала.
Забылась я только на рассвете, а потом настали суматошное утро и такой же день.
Мы все же загрузились в присланные за нами кареты и прибыли во дворец. Но там, несмотря на энергичный энтузиазм Брамса, спокойную уверенность Каролины, ледяное хладнокровие Ким-Ли, а также безоговорочную поддержку Ильен, все прошло не настолько гладко, как мне хотелось бы.
Потому что выступать нам предстояло на незнакомом катке – одна лишь я помнила это место по своим видениям. Зато дети перепугались до ужаса, жались друг к дружке и смотрели на меня жалобными глазами – не только из-за катка, но и потому, что это было наше первое выступление на публике, да еще и какой!
К тому же мои воспитанники не привыкли к костюмам, а с музыкой мы успели отрепетировать всего-то пару раз. Хорошо, хоть коньки у всех были старыми, привычными и никто не падал, словно игрушечные солдатики Рори.
Хотя и такой исход я тоже не исключала.
Заодно оказалось, что наших музыкантов не пропустили во дворец. Вместо этого нам выделили целый королевский оркестр, которому Виктор и Ильен принялись объяснять, что именно от них потребуется.
Мы же с Ким-Ли и Каролиной старались успокоить детей, порядком нервничая сами.
Наконец, появилась королева и произвела на всех самое успокаивающее действие. Дети перестали хныкать. Уставились на нее во все глаза, словно на добрую фею из сказки, которая лишь парой слов и милой улыбкой вернула всем отличное настроение, а заодно и прогнала нашу нервозность.
Одетая в золотистое платье, Франциска уселась в накрытое шкурами кресло, громко посетовав, что не знает нашего танца, иначе непременно бы к нам присоединилась. Может, упала несколько раз, но дети бы ее подняли… Они же не оставили бы ее лежать на льду?
Те развеселились, затем стали наперебой обещать королеве, что непременно ее бы подняли.
После чего все-таки мы начали.
И дети откатали два своих танца великолепно!
Удостоились оваций королевы и искренних слов восхищения, затем она пожала руку каждому маленькому участнику, и для всех у нее нашлись добрые слова. После этого лакеи увели детей во дворец –
