— Давай тогда я позвоню тебе, когда буду точно знать, куда мы пойдём, — ответил Дав, вглядываясь в лицо Милы своими чёрными, как сама Тьма, глазами.
— Ты знаешь мой номер телефона? — удивилась Мила.
— Нет, но через пару минут буду знать. — По губам Давида мелькнула порочно-притягательная усмешка, от которой по всему телу Милы прошла сладостная дрожь.
— А ты уверен, что я захочу тебе сказать его? — слегка дрожащим голосом спросила Мила, хотя уже знала, что она действительно через пару минут продиктует ему свой номер.
— Если бы я не был уверен, что ты действительно этого захочешь, я бы даже не пытался узнать его, — совершенно серьёзным тоном ответил Давид.
Возникла пауза, во время которой Мила пыталась понять, почему же именно этот мужчина действует на неё подобным образом. Она понимала, что скажи ей это же самое любой другой человек, она бы бежала от него, куда подальше. Но в случае с Давидом ей нравилось такое его поведение и ей казалось, что он ей ничего не сделает. А может, для него это нормально, — втереться в доверие, а потом…Впрочем, о том, что будет потом, знать ей совершенно не хотелось.
— Тогда записывай, — с коротким нервным смешком произнесла Мила, пленённая тёмным взглядом Давида.
— Диктуй, я запомню, — всё так же спокойно и серьёзно ответил Демон.
Мила моргнула несколько раз и продиктовала свой номер телефона, Дав только кивнул и улыбнулся своей привычной порочной усмешкой.
— Тогда я пойду, — неуверенно произнесла Мила, поворачиваясь к подъезду. — И буду ждать звонка, — она обернулась уже стоя возле двери и увидела, как Давид пристально смотрит ей вслед, доставая из пачки сигарету.
Дверь за Милой захлопнулась, и Демон развернулся и медленно пошёл по тротуару, на ходу прикуривая.
— Чёрт побери, Дав, — раздался позади него голос Натана и сам Демон желаний с мягким шелестом сложил чёрные крылья за спиной, приземляясь и приноравливаясь к шагам Давида, — Если бы ваша прогулка длилась ещё хотя бы полчаса, я бы утомил девчонку окончательно. Но, надо сказать, девка что надо. Сладкая.
Давид ничего не ответил. Ему не было дела до приключений Натана и Вари, сейчас вообще хотелось остаться одному и поразмыслить о том, что произошло. Он не был настроен сегодня встретить в клубе Милу, и эта встреча не казалась ему случайной. А уж тот гнев, который охватил его, когда он увидел парня рядом с ней, невозможно было описать словами. Хотелось стереть его с лица земли, а ещё лучше, — убить медленно и мучительно долго, только за то, что тот посмел прикоснуться к его женщине.
А ещё Давида охватили сомнения. Когда он стал Демоном, он задумывался только о себе. Что он хочет этого, чтобы быть с Милой, но он не думал о том, заслуживает ли Мила такой участи. Быть с Демоном, родить ему детей.
Кстати, о детях…Он добровольно согласился отдать своего собственного сына. Хотя об этом можно было подумать и позже.
Натан будто почувствовал сомнения Давида и тронул его за плечо. Дав вздрогнул и повернулся к Демону желаний.
— Я думаю, пришла пора тебе увидеть нашу обитель. Люди называют его Ад, но мы предпочитаем называть его Гадес. Ты готов?
Давид нахмурился. Неужели сейчас ему предоставится возможность посетить то место, от которого, как он считал на протяжении своего существования, он был далёк, как никто иной? И всё же, теперь он Демон, и теперь он заслуживает ада.
— А я имею доступ туда, даже несмотря на то, что во мне человеческая сущность? — спросил он у Натана.
— Конечно, — ухмыльнулся тот, хлопая Дава по плечу. Через секунду они уже стояли в довольно странном месте, и Натан широко улыбался, — Мы же не ангелы, чтобы лишать тебя твоей обители.
Давид осмотрелся, задержав дыхание. Так вот как выглядит ад! Безжизненная пустыня, которая казалась выжженной и почва которой хрустела под ногами при каждом шаге. И тысячи дорог, уходящих в красноватый туман. Ярко алое небо с блёкло рыжими мазками облаков, сквозь которые светило как будто бы обожжённое солнце. На него можно было смотреть даже невооружённым глазом. Оно было всё будто в тёмной и мутной пелене, и распространяло вокруг себя красноватый пугающий свет.
— Мы называем это место Перекрёсток, — проговорил Натан. Его голос уже не казался таким уверенно звучащим, как это было на земле, а когда Давид повернулся к нему, то не смог сдержать возглас удивления: перед ним стоял Натан в своём демоническом обличии: уродливая голова, с остроконечными ушами, высокий лоб, обтянутый серой морщинистой кожей, крошечные глазки, приплюснутый нос и тонкая полоска губ. Тело его тоже было обтянуто серой морщинистой кожей, и он был совершенно не похож на тот образ, в котором он путешествовал по земле. Единственное, что оставалось прежним — иссиня чёрные крылья за спиной.
— Да, — осклабился Натан, видя замешательство Давида, — Мы прекращаем быть такими красивыми, едва ступаем в Гадес.
Давид машинально взглянул на свои руки, но, кажется, они оставались всё теми же руками человека.
— Не переживай, ты так и останешься тем, кем был на земле. Я даже не знаю, как объяснить тебе всё, думаю, впоследствии, ты сам обо всём узнаешь. А сейчас идём, посмотрим, кто у нас здесь сейчас есть.
Натан зашагал по одной из дорог, одним ему ведомым образом выбрав верную, а Давид тяжело вздохнул и пошёл за ним, морщась при каждом шаге, когда под ногами хрустела выжженная земля Гадеса.
— Эй, Натан, кого ты к нам привёл? — сверху на Давида и Натана, бредущих по дороге, спикировали ещё два демона, которые, не спросив разрешения, присоединились к ним.
— Лирон, дружище! — Натан и демон, которого он назвал Лироном, обнялись и Натан повернулся ко второму демону.
— Ярон, приветствую! — поднял он руку.
Ярон не слишком обрадовался присутствию Натана. Хотя, скорее можно было сказать, что он отнёсся к нему с прохладцей. Всё его внимание было сосредоточено на Давиде. Дав отличался от них, причём отличался кардинально, и, должно быть, у них это вызывало тревогу.
— А ты, Натан, всё ещё путешествуешь пешком, — хохотнул Ярон, не сводя глаз с Давида, — Что так? Крылья не работают?
Рядом раздался неуверенный нервный смешок Лирона, но говорливый Натан на этот раз промолчал.
Из-под выженной земли раздался трубный глас, от которого сотряслась вся поверхность Гадеса, а солнце стало переливаться на небе в своей мутно-чёрной пелене. Давид поёжился. Это было страшно. Возможно, виной всему было то, что раньше он был ангелом, и сейчас оставшаяся в нём ангельская сущность противилась нахождению в столь чуждом ей месте. А может, всё дело было в том, что он не привык к такого рода виду своей новой обители. Ведь Небеса представляли собой верх совершенства природы, а Гадес был прямой их противоположностью.
