Стремительно сбежав по ступеням, понеслась прочь, едва не теряя на ходу неудобную, неподходящую по размеру обувь.
***
К вечеру следующего дня вышла к большому тракту, по которому то и дело проезжали повозки. Тяжелые, груженые товаром держали путь в Тродос, а легкие, пустые — разъезжались по деревням.
Она смотрела на людей, не скрывая горечи. Они жили дальше: смеялись, разговаривали, думали о своих делах. Они были живые!!! И никто не знал о трагедии, что постигла Золотые Пески.
Дэни держала путь к единственной, оставшейся в живых родственнице — безумной тете Бренне. Больше у нее на всем свете никого не было. Она не знала, примет ли ее ополоумевшая тетка, или нет, но выбора не было.
Сиротливо сжавшись на обочине, хотела остановить первую попутную повозку с просьбой подвести, но тут на глаза попал имперский солдат. Не тьерд в черном плаще, а обычный солдат, у которого на груди красовался золотой дракон.
Тут же окутало страхом. Что, если они ищут того, кто мог выжить? Что если чумазая девочка-бродяжка, заставит их задуматься, откуда она? И они пойдут следом, принеся смерть и разорение в следующую деревню?
Не привлекая к себе внимания, Дэни попятилась назад, спряталась в кустах и не выходила до тех пор, пока солдат на вороной лошади не скрылся вдали.
Решив, что так будет безопаснее, пошла вдоль дороги, скрываясь под сенью редких деревьев. Надо отойти подальше от развилки, ведущей к Золотым Пескам и уже там искать попутку.
И снова долгая дорога в одиночестве. Хотя и слышала храп лошадей да голоса людские с тракта, все равно казалось, что одна на всем белом свете.
Очередная ночь под открытым небом, полная тревог и шорохов. У дороги было еще страшнее. To путник проносился, погоняя резвого коня, то раздавались хриплые голоса, промышляющих разбоем, от которых ежилась и глубже забиралась под корни поваленного дерева.
Утром вскочила, едва солнце забрезжило над горизонтом, а холодная ночная роса еще покрывала ковром сочную траву. Наскоро позавтракав, влажной тряпицей тщательно протерла лицо, руки, чтобы не оставалось следов копоти и вышла к дороге.
Первая повозка, направляющаяся в Тродос, появилась спустя десять минут. Встрепенувшаяся было Дэни, испуганно отступила, увидев бородатого одноглазого мужика, окинувшего ее хмурым взглядом.
— Куда едет такая малявка, да еще без родителей? — осмотрелся по сторонам в поисках взрослых.
— Ни… никуда, — заикнулась Дэни и попятилась назад, — я просто жду.
— Кого?
— Маму! — соврала девочка, а сердце больно кольнуло. Нет у нее мамы, и папы, и сестры. Никого нет.
Бородач еще хотел что-то сказать, но она его уже не слушала, со всех ног припустив к следующей повозке, груженной бидонами с молоком. Круглолицая женщина, увидев малышку, запричитала, засуетилась вокруг нее, как курочка наседка возле цыпленка. Усадила ее рядом с собой на козлы, сунула краюху утреннего, еще теплого хлеба и налила крынку молока.
Дэни с благодарностью приняла еду.
Тут же начала набивать за обе щеки, торопливо жуя и жадно запивая молоком.
— Как тебя зовут, малышка? — ласково поинтересовалась гостеприимная хозяйка.
Дэниэль поперхнулась, а потом, стыдливо опустив взгляд, произнесла:
— Яни.
— Красивое имя. Меня зовут Ульма: а это мой муж Карл, — улыбаясь, представилась женщина, — мы едем в Тродос, везем купцам молоко с нашего хозяйства. Ты куда путь держишь?
Дэниэль напряглась, услыхав такой вопрос, но на удивление ровным голосом ответила:
— Тоже в Тродос. Маменька отправила меня к отцу.
— Откуда?
— Из Горлицы, — снова соврала Дэни, чувствуя себя прескверно.
— Такую маленькую девочку отпустила одну в такой долгий путь? — всплеснула руками Ульма, — а ежели что в дороге приключится?
Дэни только пожала плечами, и откусила большой кусок хлеба. Вкусно! Кажется, что в жизни ничего вкуснее не ела.
Женщина и рада, что ребенок кушал. Подсовывала ей то еще хлеба, то откуда-то из лукошка, прикрытого холщовей тканью, достала пару вареных яиц.
Дэниэль, жившая последние дни впроголодь, никак не могла насытиться, и только успевала благодарить щедрую попутчицу за угощения.
— Не переживай, Яни. Мы тебя довезем до самого Тродоса, и там я тебя доставлю прямо в руки твоему отцу. И выскажу все, что думаю. Нельзя детей отправлять в такой долгий путь одних. Нельзя!
Девочка грустно кивнула. Конечно, нельзя. Только высказывать за это уже некому.
После плотного завтрака ее разморило. Измученная переживаниями и выпавшим на ее долю горем, перебралась в кузов и, растянувшись вдоль бортика, заснула, впервые за последние дни не вздрагивая от каждого шороха.
***
Дэни проснулась через пару часов, когда солнце уже заметно поднялось над горизонтом. Телега, запряженная парой волов, все так же мерно покачивалась, а возничий со своей женой тихо переговаривались.
Широко зевнув, она села и осмотрелась. Все та же дорога, как стрела разрезающая обработанные поля. Впереди, сверкал на солнце золотой столб Тродоса. Яркий, прекрасный как драгоценность, теряющийся в облаках. Столица золотых драконов. По привычке посмотрела вокруг, находя взглядом другие столбы: восточнее, возвышаясь над бескрайними лесами, — серебряный шпиль Бейл-Блафа, потом пульсирующий рубиновый, изумрудный, таинственный аметистовый. Названия тех городов были ей неизвестны. Дэни знала только одно — там живут драконы. Огромные, невероятно красивые создания. Она помнила, как с ребятами бежали по полю, задрав головы к небу радостно кричали, размахивая руками, когда над их деревней пролетал гигантский ящер, расправив перепончатые крылья. Потом они, находясь под впечатлением, весь день играли, представляя себя драконами…
Вскоре впереди показалась стоянка, на которой толпилось с десяток разномастных повозок. Поравнявшись с ними, телега, в которой ехала Дэни, тоже остановилась, и девочка, воспользовавшись царившей суматохой, бесшумно скрылась, скользнув в кусты на обочине. Стыдно было, что ушла, не попрощавшись с такими радушными людьми, но так было надо.
Сидела тише воды, ниже травы: слушая гомон людских голосов. В какой-то момент отчетливо услыхала, как говорили о ней. О девочке с пшеничной косой, едущей в столицу золотых драконов, из деревни Горлица.
Все правильно. Пусть так ее и запомнят, а не как беженку из погоревших Золотых Песков. Вскоре Ульма обнаружила ее пропажу и начала метаться, искать, причитать, что не усмотрела за ребятенком. Дэни в этот момент сидела в кустах, пунцовая от стыда, прижимая к себе свой жалкий скарб, но так и не вышла.
Когда все повозки разъехались в разные стороны, Дэниэль тихонько выбралась из кустов, перебежала на другую сторону, и отправилась обратно.
Попутная повозка встретилась только после полудня, когда торговцы начали возвращаться из Тродоса домой.
Сначала ей попался седовласый дед понуро сжимающий в руках поводья и лишь изредка подгоняющий ленивого мула, который не спеша брел вперед. Дэни даже показалось, что он не услышал, как с ним попрощалась и соскользнула с повозки, когда их пути разошлись.
Затем она попала в компанию к молодым девушкам, всю дорогу обсуждающим как прекрасен наследный принц золотых драконов, как хорош его брат. Одна из них хвасталась, что ей удалось прикоснуться к золотому Ильфиду, но ее тут же осмеяли, потому что всем известно — только драконы и те счастливицы, у которых в крови звучит песнь, могут прикасаться к живому золоту. И все дружно долго сокрушались о том, что на отборе не услыхали свою песню.
Услыхав о проклятых песнях, Дэни забилась в уголок, зажмурилась и зажала уши руками, не желая о них слушать. Ничего хорошего в этих песнях нет! Только погибель!
Когда стемнело, остановились на ночлег на поляне у дороги. Кроме них здесь оказалось еще несколько припозднившихся путников. Семья с целым выводком непрестанно орущих маленьких детей, двое мужчин подозрительной наружности, старый маг в тяжелой, запылившейся мантии.
