Это был необычный сад. Во всяком случае, он отличался от того традиционного понимания сада, которое было в моей голове. В нем совсем не было цветов, как это было принято во многих садах моего родного мира. Это был сад воды, камней и деревьев. Я медленно прошла по его дорожкам, подойдя к самому краю. Поместье было расположено на высоком берегу, и сад, находящийся за особняком, оказался буквально повисшим над обрывом.
Там, далеко внизу, шумело море. Оно пленяло. Манило. Звало в свои объятия, обещая свободу и вечный покой. Но переступать порог вечности мне было еще совсем не время, я понимала это очень ясно. А потому, чтобы не искушать судьбу, я отошла от обрыва на безопасное расстояние, сев на каменную скамью. Теперь перед моим взглядом были одновременно и море, и небо, проглядывающие сквозь игольчатые кроны сосен. Несмотря на осенний день, воздух здесь, на солнечной стороне, уже успел хорошо прогреться, и теперь был напоен приятным сосновым ароматом, так хорошо сочетавшимся с запахом соли и моря, которые сюда приносил легкий ветер.
Как бы я хотела сейчас иметь возможность просто созерцать чудесный вид, открывающийся передо мной, отпустив прочь все свои мысли. Не думая о том, что только что услышала, и не размышляя о том, как лучше поступить. Но, к сожалению, я не могла позволить себе такой роскоши. Хотя… если задуматься, то что я прямо сейчас могла изменить? Большинство из событий, невольной участницей которых я стала в последнее время, были не в моей власти. Я не могла самостоятельно вернуться домой, в свой мир, по той простой причине, что не имела ни малейшего представления о том, каким образом попала в этот, пока чуждый мне мир. Прямо сейчас я могла лишь предаваться бессмысленным переживаниям, вновь и вновь возвращаясь к уже принятому решению, которое я не могла и не хотела менять. Решению о том, что я не буду изменять своим принципам и убеждениям в угоду обстоятельствам. Конечно, это было смело и даже безрассудно, но я не собиралась предавать себя. И, вместо того, чтобы продолжать думать об этом, я усилием воли отпустила все мысли. Закрыла глаза, глубоко вдохнув в себя морской воздух. А потом открыла вновь, чтобы обратить свой взгляд туда, где небо сливалось с морем. Я продолжала размеренно дышать, не изменяя направления взгляда.
Прямо сейчас я была этим морем, этим небом и этим воздухом. Становилась частью этого мира, принимая его в себя, и отдавая частичку себя ему. Вплетая себя в потоки этого мира. Становясь частью его судьбы. Делая себя значимой для него. Делая свои поступки, стремления и волю значимыми. Такими, которые смогут оказывать влияние на других. Теперь, где бы, в каком бы мире я не оказалась в последствии, часть меня навсегда останется в этом мире, а часть этого мира во мне. Чтобы однажды, вместе с остальными воспоминаниями, я смогла унести ее в вечность.
− Все услышала? − раздался за моей спиной мужской голос. Или арин Лаэриэнь умел ходить бесшумно, или я была настолько погружена в свои мысли, что не услышала его шагов, и теперь была застигнута врасплох его неожиданным появлением.
− Что именно? − спросила я, не отрывая взгляд от моря.
К моему удивлению, мужчина не стал становиться передо мной, вынуждая таким образом подняться и посмотреть на него. Вместо этого он сел рядом со мной на скамью, также, как и я, устремив свой взгляд к морю.
− Красивое место, не находишь? − задал он мне новый вопрос, который был никак не связан с предыдущим.
− Очень, − призналась я.
− Руад вообще очень красив. Но это место − одна из его жемчужин. Не догадываешься, почему она принадлежит мне?
− Наверное, потому, что вы занимаете очень высокое положение в обществе, − предположила я.
− Умная девочка, − усмехнулся мужчина.
Я лишь только пожала плечами, сдержав язвительное замечание, которое хотело слететь с моих губ.
− Когда-то давно наш род правил Руадом. Нас не называли королями, но мы были ими. Правителями этого дивного края. Но только до прихода андров в эти земли. И хотя мой род по-прежнему называется правящим, реальную власть мы утратили, склонившись под владычеством регентов Оранской империи.
− Но разве не элины были первыми, кто преодолел горы, вторгнувшись в земли Орана?
− Я вижу, мой дядя уже успел поделиться с тобой нашей историей. Но теперь уже нельзя сказать наверняка, как именно все было на самом деле. Важно лишь то, что земли, которые простираются от моря до степей, а затем еще дальше, уходя вглубь континента, принадлежат Оранской империи, а не Руаду.
− И этот факт вас очень огорчает, не так ли, арин Лаэриэнь?
Я оторвала взгляд от моря и, повернув голову, посмотрела в лицо мужчины.
− Чрезвычайно.
Он, точно также, как и я, смотрел на меня.
− И чего же вы хотите от меня?
− Ты будешь удивлена, но… ничего.
Я молчала, лишь вопросительно подняв бровь в ответ.
− Ну хорошо, ты права, не совсем ничего. Всего лишь маленький пустячок, который тебя не слишком затруднит.
− Когда вот так говорят о необременительно пустячке, обычно подразумевают весьма гадкие вещи.
− Значит, все-таки помнишь, − на лице арина Лаэриэня появилась довольная усмешка.
− Чтобы понимать такие вещи, вовсе не обязательно помнить, кто ты и откуда. Впрочем, благородный арин, вы вольны думать так, как вам вздумается, − я вернула усмешку в ответ.
− Неужели?
Арин Лаэриэнь внимательно посмотрел в мое лицо, а затем, не отводя взгляда, приблизился ко мне, как будто нас и до этого уже не разделяло недопустимо близкое расстояние. Мгновение, а затем пришла головная боль. Сильная, почти непереносимая. Но также, как и в случае с беспричинным страхом, мой разум остался при мне. Я мыслила ясно, насколько это было возможно при такой боли. Во всяком случае, выполнять чьи-то приказы мне не хотелось. Еще несколько мгновений, и боль не стала меньше, и, как будто, терпимее. Как будто я стала привыкать к ней, учась жить вместе с внешним раздражителем. Словно что-то во мне подавляло ее, стремясь уменьшить оказываемое извне воздействие.
А потом все закончилось в один миг. Боль прошла, как будто ее и не было, сделав голову ясной и легкой.
− Это удивительно, − в голосе арина Лаэриэня больше не было усмешки. − Ты не только чувствуешь мое воздействие, но и сопротивляешься ему. Я не могу навязать тебе свою волю. Даже если бы захотел.
− А есть те, кто не чувствует? − я не удержалась от вопроса.
− К сожалению, да. Но вот что удивительно. Природа этой силы такова, что тот, на кого она воздействует, не чувствует, что на него оказывают влияние. И либо следует чужой воле, либо нет. Второе, впрочем, для нашего народа не свойственно.
− Как скучна должна быть ваша жизнь, арин, если вы вот так, походя, можете подчинить жизнь и волю другого себе.
− Все не так просто, арайя. Такое воздействие отнимает достаточное количество жизненных сил, а потому его не будешь применять только для того, чтобы тебе накрыли стол к завтраку. Да и подчинять кого-то ради забавы − это не то, что может позволить себе представитель правящего рода. Что до остальных элинов, то тебе не стоит беспокоиться. Их способности куда слабее моих, а у большинства этот дар и вовсе не проявлен.
− Зачем же вы опять это сделали? Попытались повлиять на меня?
− Что бы убедиться. Но не беспокойся, больше я таких попыток предпринимать не намерен. Уж очень это неприятное чувство, бессилие, чтобы желать испытывать его регулярно, − теперь в голосе арина Лаэриэня не было насмешки, только тщательно скрываемая боль.
− И как, убедились, арин?
− Убедился. Ты действительно можешь сопротивляться моему воздействию. Но вот дать сдачи не можешь. Если только своим острым язычком. Но это как раз-таки и хорошо.
Я непонимающе посмотрела на Лаэриэня.
− Когда я говорил тебе, что ничего не хочу от тебя, я не лгал. Тебе не потребуется делать ничего кроме того, как быть собой. Ну, разве что, быть чуть более активной, чем сейчас. Все дело в том, где тебе придется проявлять эту самую активность. И, что бы ты не надумала себя разнообразных ужасов, скажу сразу. Это где − всего лишь магистериум. Деланиэль же говорил тебе, что все арайи твоего возраста должны пройти отбор для определения наличия способностей к обучению в магистериуме. Исходя из того, что я уже видел, у тебя этих самых способностей больше чем достаточно.
