Всё это было похоже на американский праздник Хэллоуин.
Но сейчас для этого неподходящее время года. Хэллоуин отмечали, по крайней мере, несколько недель назад, возможно, даже несколько месяцев, если полагаться на память Тюра.
Ещё не пришло время праздновать Новый год.
Неужели относительно скоро наступит Рождество?
Тюр чувствовал, что был немного сбит с толку, пока он шёл к бару, ища место, где можно было бы сесть и иметь обзор на всех приходящих и уходящих членов клуба. Служба безопасности Марион Равенскрофт, похоже, думала, что она уже где-то здесь. Казалось, они предполагали, что как минимум полдюжины её друзей из высшего общества тоже находятся здесь.
Её будет нетрудно заметить, особенно если они соберутся все вместе.
Некоторое время он изучал её фотографии.
У неё поразительная внешность; её было трудно не заметить.
Необычные глаза рыжевато-карего цвета. Спортивное телосложение. Длинные ноги. Выделяющиеся высокие скулы. Полные губы. Её натуральный цвет волос был тёмно-коричневым, почти чёрным.
На недавних фотографиях, которые он нашёл, она была именно с этим цветом волос, но он также видел, как за эти годы она окрашивала их в разные оттенки: тёмно-красный, платиновый, сине-чёрный, золотистый блонд вместе с прядями разных цветов, таких как сливовый, фиолетовый, небесно-голубой, тёмно-синий, огненно-красный, бледно-зелёный, закатно-оранжевый, шокирующе розовый.
Тюр нахмурился и огляделся вокруг.
Он был уверен, что с легкостью найдёт её.
Он искал людей, которые могли быть частью её службы безопасности.
В клубе с ней было как минимум двое из них.
Тюр заметил одного человека, который предположительно являлся агентом по безопасности, и стал украдкой наблюдать за ним.
Блондин. Армейская стрижка. Невзрачный костюм. Дорогие часы.
Секретная служба, догадался Тюр.
Тюр ещё более убедился в своем предположении после того, как заметил, что блондин бормочет что-то в свой рукав; вероятнее всего, у агента был наушник в противоположном ухе, которое Тюр не мог видеть.
Конечно, учитывая клиентуру в клубе, вполне возможно, что он был частью службы безопасности другого человека, но Тюр в этом сомневался. Обычные, оплачиваемые частные телохранители, как правило, не были так педантичны и не умели хорошо сливаться с толпой. Этому человеку без особых усилий удалось отойти на второй план, пока он обходил всех людей, разодетых в костюмы, и обдолбанных местных жителей.
Тюр уже заметил нескольких человек, которые соответствовали шаблону наёмных телохранителей и наверняка работали на знаменитостей внутри клуба или на богатых людей, боявшихся похищения с целью выкупа.
Обычно это были большие парни с оружием, которое они не очень хорошо скрывали. По большей части они эффективно выполняли свою работу, которая в основном заключалась в контроле за входом, решении проблем и создании угрожающего вида. Они выделялись, потому что часть их работы заключалась в том, чтобы быть заметными. Более молодые версии этих телохранителей выглядели немного зеленее и меньше смахивали на бывших копов, но, как правило, были даже больше по размеру.
Блондин был другим.
Блондин был похож на бывшего военного.
Он был худощавым, с резким взглядом, и оставался невидимым.
Нет. Тюр был уверен, что прав. Блондин был из Секретной службы.
Через несколько секунд он нашел напарника блондина, который прислонялся к бару с другой стороны. Чернокожий мужчина тридцати пяти лет был одет в более тёмный костюм и немного более подходящую для клуба одежду, и при этом полностью гармонировал с окружением, за исключением едва заметного наушника и наручного микрофона.
Тот факт, что они оба были здесь, заставил Тюра одновременно расслабиться и смутиться.
Где была Марион Равенскрофт?
Если её охрана здесь, в баре, то почему она сама не находилась в пределах видимости?
Неужели она действительно всё это время была в уборной?
Находился ли рядом с ней третий агент, возможно, женщина?
Нахмурившись, всё ещё оглядывая тёмное пространство и изучая лица в мигающих цветных огнях, Тюр задумал сделать что-нибудь более решительное. Например, спросить людей, знают ли они Марион, была ли она здесь, в клубе, или даже проверить соседние места, или убедить какую-нибудь женщину-человека сходить в туалет и поискать для него Марион…
Но тут танцевальная музыка резко стихла.
После короткой паузы, когда ритмы хауса перестали сотрясать пол, а люди на танцполе растерялись, ничего не понимая, раздался громкий радостный вопль.
Все огни разом погасли.
Вспыхнул прожектор, осветивший тёмно-красный занавес, который скрывал небольшую сцену.
Взгляд Тюра последовал за всеми остальными…
И в этот момент кроваво-красные шторы начали открываться.
***
Музыка бурлеска полилась через верхние динамики и продлилась достаточно долго, чтобы заставить всех в комнате замолчать.
Взгляд Тюра не отрывался от маленькой сцены.
Выкрашенная в чёрный цвет и окруженная зеркалами деревянная платформа имела серебристый шест в центре, а также серебристый стул, ножки и спинка которого были обмотаны мигающими разноцветными рождественскими огоньками. Рождественские гирлянды и мишура свешивались по краю сцены.
Серебряная резьба в виде оленя обрамляла верхний край зеркала, обёрнутого мишурой и красно-зелёными рождественскими украшениями.
Тюр почти не замечал этого.
Его глаза не отрывались от женщины в центре сцены, элегантно обхватившей серебристый шест длинной ногой.
В клубе раздался свист, крики и смех.
Люди выкрикивали всякое, но Тюр улавливал их слова лишь частично.
Один мужчина с особенно громким голосом выделялся среди остальных.
— МАРИ! — закричал он, бросая на сцену пригоршни серебряных и золотых блесток. — ТЫ СЕКСИ-МАМОЧКА! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Женщина, закинувшая ногу на шест, не шевелилась.
Она оставалась абсолютно неподвижной, пока стихали первые несколько тактов музыки.
Когда все сосредоточились на сцене, музыка изменилась.
Длинноногая женщина в белом меховом купальнике продолжала висеть на шесте. Вместе с бикини на ней были полосатые красно-белые чулки до колен с белым мехом сверху, ярко-красные блестящие туфли на пятнадцатисантиметровом каблуке, полосатые красно-белые перчатки до локтей и меховая шапка Санты.
Она выглядела, как очень сексуальная карамельная трость.
Тюр поёрзал на своём сиденье, не в силах оторвать взгляд от неё или этой ноги, обвившейся вокруг шеста.
Новая песня, раздавшаяся из колонок, была известна даже ему.
Он слышал её раньше, в разное время его визитов на Землю на протяжении многих лет. Он даже знал, что это была праздничная песня, хотя Рождество в Асгарде обычно не отмечали.
Когда из колонок клуба полились первые несколько тактов «Santa Baby», свист стал ещё громче, и женщина начала двигаться, идеально покачивая бёдрами в ритме музыки.
Тюр словно загипнотизированный смотрел вместе с остальными, как она схватила серебристый шест сверху и снизу и подтянула остальную часть своего тела в идеальную стойку на руках, используя только мышцы рук, ног и живота. Она добралась до вершины и безупречно исполнила несколько шпагатов, и её чёрные волосы рассыпались по плечам после того, как она стянула с себя шапку Санты и швырнула её в толпу.
Крики и свист становились оглушительными.
Взглянув на толпу, она лукаво подмигнула и улыбнулась публике.
Тюр наблюдал, как её стройное тело волнообразно изогнулось, прежде чем она развернулась обратно и аккуратно приземлилась на эти блестящие красные туфли на очень высоком каблуке… только для того, чтобы снова сесть на шпагат на полированном полу. Она перевернулась, вновь поднялась и схватилась за шест, с легкостью оборачиваясь вокруг него и изящно обвив его одной ногой.
Она двигалась так размеренно и точно, что это выглядело почти механически.
