class="p1">Жадно схватив желанную посылку, Грегори нежно провел по грубой ткани холеными пальцами. Если бы журналист не был так увлечен приобретением, то заметил бы на лице британца странное выражение. Но в данную минуту для Грегори Тейлора не было ничего важнее, чем древний артефакт, за который он выложил гору зеленых купюр.
– Не забывайте, мистер Тейлор: ваш товар был добыт нелегально, так что держите его подальше от любопытных глаз, – Эдмонд спрятал конверт за пазуху.
– Не беспокойтесь, мистер Харланд. Я знаю, как обращаться с такими вещами, – не отрывая взгляд от свертка, промолвил Грегори.
– Вот и замечательно. Если я вам понадоблюсь, вы знаете, как меня найти. Доброй ночи, мистер Тэйлор.
– Да-да, конечно…
Грегори, наконец, удалось оторвать взгляд от покупки и оглядеться. Ни на Амстердам-авеню, ни на сто двенадцатой Западной улице не было ни души. Великан в синем дождевике, растворился в воздухе, подобно призраку. Этот британец явно заключил сделку с дьяволом, который наградил его даром внезапного исчезновения.
Пожав плечами, Тейлор спрятал сверток в карман пальто, взял в правую руку зонт и поспешил к черному кадиллаку, припаркованному у обочины. Оставив автомобиль в неположенном месте, он крупно рисковал. И лишь благодаря тому, что сильный ливень затруднил работу полицейских патрулей, его машина не была эвакуирована. Сегодня была удачная ночь для мистера Тейлора, и он надеялся, что Фортуна не покинет его до конца жизни.
В Нью-Йорке наступила полночь, сопровождаемая сыростью и прохладой, а на побережье Санта-Моники теплый бриз дарил многочисленным прохожим летнюю нежность. Шел десятый час. Ночь стремилась укрыть темно-фиолетовой шалью Город Ангелов и его окрестности, но яркие фонари, неоновые рекламные щиты и вывески магазинов не позволяли погрузить Л. А во тьму. Обилие искусственного света затмевало мерцание небесных звезд, оставляя возможность любоваться земными. Кафе манили горожан и туристов этим пятничным вечером, располагающим к безудержному веселью. Пасифик Парк, забитый до отказу, оглушали восторженные крики посетителей. Визг и смех смельчаков, что рискнули прокатиться на русских горках ядовито-желтого цвета, перебивали звуки музыки и шумные разговоры. А небольшое колесо обозрения, расположенное у самой кромки океана, отражалось в волнах, неспешно накатывающих на берег, создавая ощущение бесконечного праздника.
Неподалеку от мест развлечений, в гостиной маленькой квартирки, царил такой же пестрый хаос. Пол, софа, кресла, кофейный столик были завалены газетными вырезками, бумажными бланками и журналами. Посреди грандиозного беспорядка на пушистом ковре, подобно статуе Будды, окруженной дарами, восседала Эмили в позе лотоса. Она с завидным аппетитом поедала китайскую лапшу и внимательно читала новостной портал с экрана лэптопа. Серая пушистая кошка, осторожно ступая на прогалины паласа, не захламленного печатными изданиями и рукописями, громко мурча, добралась до цели и стала тереться о колено хозяйки.
– Мэгги!
Эмили отложила коробку с остатками лапши на журнальный столик и почесала кошку за ухом. Серая попрошайка затарахтела громче. Мисс Хэйвуд сняла очки, потерла переносицу, затем вновь их нацепила. Поднявшись на ноги, она взяла кошку на руки и с нежностью прижала к себе.
– Прости милая, я так увлеклась процессом и совершенно забыла о тебе. Идем, мамочка тебе даст чего-нибудь вкусного.
Мэгги довольно мяукнула, полностью поддерживая решение хозяйки. Эмили улыбнулась и направилась на кухню, не выпуская кошку из рук.
– Ох, Мэгги, если бы ты знала, в какую глупую историю я ввязалась…
Оказавшись рядом с холодильником, Эмили опустила кошку на пол. Достав корм и наполнив миску стоящую неподалеку, девушка продолжала вести беседу с питомцем, который бросился на еду, словно не ел три дня.
– О чем писать, Мэгги? Нужен взрывоопасный материал. Такой, чтобы поставил на уши не только Лос-Анджелес, но и весь мир. Вот только где его отыскать за такой короткий срок? Попробовать вломиться в ЦРУ?
Кошка уставилась на хозяйку, с упоением размышляющую вслух. Мисс Хэйвуд частенько беседовала со своим внутренним «я». Мэгги не понимала, о чем лопочет это двуногое существо, впрочем, ей, как и другим котам, не было дела до людских проблем.
– Барретту не удастся обставить меня! Я справлюсь, но на сей раз он увидит материал лишь перед выпуском газеты…
Мэгги, уставшая от болтовни, незаметно ретировалась с кухни. Она была сыта и не изъявляла ни малейшего желания слушать пустые разговоры человека. Кошка спешно миновала гостиную, проскользнула через приоткрытую дверь и улеглась в самом темном уголке балкона, любуясь через ограждение ярко освещенной улицей Санта – Моники. Животное слышало, как из маленькой квартирки доносится бормотание Эмили, спорящей с невидимым противником. Мэгги зевнула, положила голову на передние лапки и, закрыв глаза, тихо замурчала.
Грегори вошел в квартиру, снял кашемировое пальто и повесил в гардероб. Зонт он оставил в багажнике машины: разводить лужи в доме было не в его манере. А вытирать мокрый пол – дело прислуги. Переобувшись, он убрал туфли на полку. Завтра Елена, домработница, вычистит их до блеска. Проворная латиноамериканка, несмотря на свой далеко не юный возраст, легко справлялась с уборкой двухуровневого пентхауса с видом на Центральный парк и тщательно следила за чистотой одежды работодателя.
Журналист взглянул в зеркало, занимающее всю площадь раздвижной двери гардероба. Бережно пригладив смоляные волосы, он широко улыбнулся отражению, затем направился в гостиную.
Апартаменты мистера Тейлора стоили баснословных денег. Такое жилье могли себе позволить лишь очень состоятельные люди. Грегори был как раз одним из таких людей. Он вырос в роскоши, он любил роскошь, он не представлял свою жизнь без роскоши!
Напольное покрытие гостиной и спален – бразильский орех; в ванных комнатах, а их к слову было пять, и на кухне, – мрамор кораллового цвета. Мебель и прочие предметы интерьера изготовлены лучшими дизайнерами мира и только из экологических материалов. Панорамные окна днем радовали великолепным видом на Центральный парк, а ночью завораживали яркими Нью-йоркскими огнями и темным, словно Марианская впадина, небом.
Пентхаус пропах изыском и дороговизной, но бесценным сокровищем Грегори Тейлора являлся не антураж, а коллекция холодного оружия, обосновавшаяся на стене над камином. Журналист тратил безумные деньги за редкие экземпляры. В его арсенале были римский гладиус, японский кайкэн, скифский акинак, персидская джамбия, тибетская кила, шотландский дирк и прочие раритетные клинки, которым следовало пылиться под стеклом музейных витрин, а не в квартире известного репортера. Все предметы представляли собой подлинную историческую ценность. Тейлор их приобретал на аукционах у частных коллекционеров либо у контрабандистов, что незаконно завозили артефакты в США. Обладая собранием самого феноменального антиквариата в мире, Грегори ощущал себя уникальным. Сегодня ценитель редких реликвий приобрел еще один потрясающий предмет, которому суждено было пополнить сокровищницу.
Грегори вытащил из внутреннего кармана пиджака
