Сильнее смерти - Салма Кальк

— Он, конечно, хотел сына, все хотят сына, но родилась моя мать. Без способностей. А другие дети не выжили. И у моей матери был единственный ребёнок — я. Сила передалась через поколение, и очень неплохо передалась, как я понимаю, — она говорила не без гордости.

— Вы — самая лучшая охрана королевы, — догадался он.

— Да, — кивнула она. — Супруг королевы имеет иммунитет к магии, но иметь иммунитет — не значит не иметь страха, — добавила зло.

С тех пор жизнь Марселя круто изменилась. Дважды в неделю прямо с утра, только лишь помолившись и позавтракав, он отправлялся в лес, к господину Ансельму. И там — подумать только — изучал магию.

Он не задумывался особо, как так вышло, что он вдруг оказался магом — в семье отродясь подобного казуса не случалось, ни в материнской родне, ни в отцовской. Правда, теперь ему нет-нет да самые разные люди стали говорить, что он, Марсель, на самом деле не сын своему отцу, а то самое отродье. Когда он либо здоровался с кем-нибудь на улице недостаточно почтительно или вовсе не замечал кого-нибудь важного — да куда там замечать-то, если он по делам бежит! Или когда делал что-нибудь такое, чего никто другой сделать не мог.

А наука господина Ансельма шла впрок, поэтому такие случаи время от времени происходили.

Скажем, обещал он научить управляться с уличными собаками — и научил. Объяснил, как глянуть, и как потянуться и силу призвать — собака и напугается. Да какой угодно зверь напугается, хоть бы и кабан, просто на кабана нужно больше силы потратить, пояснял господин Ансельм. И строго добавлял — что сейчас у Марселя столько силы и в помине нет, и если вдруг откуда ни возьмись появится на его дороге кабан — то ему надлежит не пугать его и не убегать ни в коем случае, а спрятаться. Прячется он хорошо, для своих лет — просто отлично, никакой кабан его не отыщет, и даже человек не отыщет — если не маг. А если маг? — спрашивал Марсель. А с магами позже разберёмся, усмехался господин Ансельм.

И вот шёл себе однажды Марсель домой. Ну да, поздновато уже было, смеркалось, и вообще матушка его ещё в обед с запиской к отцу Оноре отправила — мол, не откажите отобедать у нас в воскресенье. Марсель записку честь по чести отдал, получил от священника заверения в том, что он непременно прибудет, а потом на улицу вышел — и голову заворотил. Птицы собирались в стаи и летели в далёкие края, и пролетали над Сюр-Эксом тоже, и такой огромной стаи Марсель не видел никогда. Тёмное облако закрыло небо над городской площадью, и крик стоял такой, что немногочисленные по дневному времени прохожие просто разбежались. А Марсель принялся считать птиц, шутка ли — только накануне его отец Оноре похвалил, что до ста досчитал без единой запинки, надо ж тренироваться! Правда, птицы всё время двигались, и поэтому на третьем десятке он сбился. И подумал ещё — вот бы улететь с ними вместе и посмотреть разные другие земли!

— А ты кто таков и что тут забыл? — услышал вдруг Марсель над самым ухом.

Мальчишка чуть старше него самого смотрел нагло и был невероятно чумаз — Марселя бы матушка, явись он домой в таком виде, на порог бы не пустила прежде, чем он в трёх водах отмокнет. И одежда у него тоже была самая неказистая — в доме госпожи Марты так и слуги не одевались, и у соседей — тоже. Рубаха грязная, воротник весь засален, штаны с круткой рваные, и зашить, наверное, некому. И босой. Ну да Марсель сам любил ходить босым до зимы, ну их, эти башмаки, только пальцы давят почем зря.

— Сам-то ты кто? — начал было Марсель, но к мальчишке подошли приятели — выглядевшие ничуть не лучше.

И тут Марсель догадался оглянуться — эк куда его занесло-то! На самую окраину городка, где приличные-то люди и не селились! Рассказывали, что воры и разбойники точно так же состоят в своей гильдии, как оружейники, гончары или портные, и если кто-то проштрафился — то гильдия строго спросит, но и стоят за своих — горой. В общем, нарываться было опасно.

Чумазые мальчишки принялись его тыкать в бока и спрашивать — а есть ли деньги, а если нету — то пусть он пойдёт, возьмёт деньги дома и им принесёт, и это будет выкуп, всё честно, потому что нельзя ходить по их улице без разрешения.

В целом Марсель даже был с ними согласен — потому что на их улице тоже чужаков не любили и прогоняли, он сам по малолетству пока не очень-то в таких делах участвовал, а братец Симон — так вполне. Но денег не было, и как их просить — он не представлял.

— А пусть крест отдаст, ему дома новый купят, — придумал один из нападавших.

Крест Марсель отдавать не хотел и не собирался — ещё чего удумали! Крест был серебряный, и Марсель носил его, сколько себя помнил. И когда один из мальчишек уже было взялся за шнурок и хотел порвать его, Марсель вспомнил про собак и о том, как он по науке господина Ансельма их пугал. Зажмурился, призвал немного силы, а потом как глянет на заводилу, и на тех, кто рядом стоял!

Как они разбежались врассыпную, кто бы только мог подумать! Даже собаки и то не улепётывали от Марселя с такой скоростью, а только припадали к земле и начинали жалобно скулить — не бей, мол, нас, мы хорошие. Мальчишки же дунули по улице, только свист стоял — все, кроме одного, того, который крест снять предложил.

— Простите великодушно, господин маг, не признали, — шляпу свою драную с головы снял и поклонился. — Ходите нашей улицей, сколько хотите, господин маг, — и тоже дал стрекача.

А Марсель помчался, что есть мочи, в другую сторону — домой.

Господину Ансельму он рассказал об этом случае на следующий же день. Тот похвалил Марселя, что не растерялся, но строго добавил — таких историй нужно по возможности избегать. Нечего показывать свою силу кому попало, люди этого не любят. И не любят тех, кого они боятся, а Марсель именно что напугал.