выверты в задачах, из которых требовалось понять, что именно нужно подсчитывать.
– Пожалуй, я поспешила записывать его в бедняки! – спустя продолжительное время воскликнула девочка, – У него останется больше девяноста тысяч медяшек, значит сундук почти не опустеет!
– После этого, устав каждый раз пересчитывать такую гору денег, он решит хранить их в золотых и серебряных. Как тогда будет выглядеть сумма денег в его сундуке.
– Не дает он покоя, ни мне, ни деньгам, – проворчала девочка, углубляясь в новые подсчеты. Теперь она молчала куда дольше. К тому моменту, когда чулки были залатаны, Эйрика справилась и с этой задачей. Катрин отложила иглу.
– Агата, расскажи, о чем была ты история, которую ты переписывала?
Девочка начала было читать вслух, но женщина остановила ее.
– Нет нет, расскажи своими словами, не подглядывай.
– Это история про морского дракончика, который искал жу…жимужу… – Агата заволновалась, и бросила взгляд на свои буквы.
– Жемчужину! – громким шепотом подсказала ей Эйрика.
– Леди Эйрика! Может и вы перескажите нам эту историю? Нет, – остановила она начавшую говорить девочку, – На языке Эрланга!
Эйрика начала выговаривать длинные, неудобные для языка буквы, но запуталась, и замолчала.
– Плохо, – печально заявила Катрин, – Нам нужно больше заниматься языками, и меньше математикой.
– Но зачем мне учить этот язык?! Мы же видели северян, они прекрасно понимают и наш язык!
– То есть дикари умнее, чем ты? Они смогли выучить язык нашего королевства, а тебе их язык не дается?
Женщина поглядела на огорченную старшую дочку, и поняла, что взяла неверный тон. Она отложила шитье, подошла к Эйрике, и приобняла ее.
– Знание, это твое преимущество перед другими. Ты хочешь стать воином, но среди воинов очень много северян, они будут говорить между собой, и ты не поймешь ни слова.
– Можно спросить у них!
– И будешь уверена, что они скажут правду, что не исказят свои же слова, переводя на наш язык? – Катрин смотрела внимательно, и Эйрика шмыгнула носом.
– Я поняла мама, я буду старательнее заниматься.
– И я буду стараться, – Агата слезла со стула, и прижалась к матери, – Мы обеи будем стараться!
***
Виски нестерпимо ноют от туго затянутых волос, если бы хоть чуть–чуть ослабить прическу, ноющая боль мешает сосредоточиться на приборах. Плечи плотно притянуты платком к спинке стула.
– На приеме в доме герцога вам предложат на выбор пирог или мороженое, вы попросите...? – тея Галанта прохаживалась вдоль стола, не глядя на свою ученицу, но девочка знала, что стоит допустить оплошность, как руки тут же обожжет от удара указкой.
– Мороженое…
– Неплохо. Если десерт с фруктами, есть его следует…
– Маленькой плоской ложечкой, с голубыми завитками.
На другом конце зала, в глубоком кресле сидит высокая худая женщина. Она, кажется, занята шитьем, но девочка чувствует, как острый неприязненный взгляд следит за каждым ее движением. Словно тонколапая паучиха, тетка ждет оплошности, любой заминки. Девочка держится изо всех сил, урок идет неплохо, пока она случайно не путает ложки…
Руки тут же вздрагивают от хлесткого удара, девочка закусывает губу, чтобы не вскрикнуть, ведь за лишний звук достанется вдвойне, но поздно.
– Бестолочь… – желчно цедит тетка, – Ты безнадежна. Я плачу учителям огромные деньги, но это так же бессмысленно, как и выбрасывать их в воду. Иногда у меня теплится надежда, что благородная кровь моего брата окажется сильнее, но нет! Каждый твой жест выдает, что ты всего лишь дочь посудомойки!
Девочка опускает горящее лицо, на глазах закипают слезы, но их тоже нельзя показывать.
– Держи спину ровно! – в голосе тетки звучат визгливые ноты, а руки снова обжигает от удара.
Катрин дергается, и просыпается. Первое время она лежит в постели, прислушиваясь к частому сердцебиению, затем встает, чтобы окончательно развеять остатки сна. Неужели ее всю жизнь будут преследовать кошмары, о жизни в доме тетки? Женщина подошла к окну, и впустила в комнату прохладный сырой воздух.
Еще только середина ночи. Нужно вернуться в постель, и попытаться снова уснуть. Катрин поплотнее завернулась в одеяло, и сжала в кулаке кольцо, от которого веяло уже привычным теплом. Ей стало спокойнее. По крайней мере в мире, где-то есть человек, который может прийти к ней на помощь. Конечно, она никогда не воспользуется этой возможностью, но приятно думать о том, что если желание вновь увидеть синеглазого дикаря станет нестерпимым, то он прибудет к ней из любой точки света.
Катрин еще раз одернула платье, и с удовольствием осмотрела себя. Пусть небогато, но чисто, и вполне пристойно, как раз так, в ее понимании и должна выглядеть молодая вдова.
– Мам! Почему мы не можем с тобой? – взвилась Эйрика, когда леди Лерианс предупредила дочерей, что этим вечером ее не будет дома.
– Потому, что городской клуб не самое подходящее место для маленьких девочек.
– Ты туда раньше не ходила, – насупилась старшая дочь.
– А сегодня хочу пойти. Не могу же я всю жизнь провести сидя у камина, и штопая ваши чулки.
Агата, как всегда, молчала, и делала прическу своей кукле. Катрин взглянула на младшую с некоторым беспокойством.
– Я не буду задерживаться, и вернусь так быстро, насколько это возможно. Эйрика, я же могу на тебя положиться?
Старшая девочка недовольно фыркнула, но соизволила отпустить мать.
***
Городской клуб располагался в здании бывшей мэрии. Это был самый старый дом в городе. Выложенный из серого грубого камня, издали он напоминал большой корабль. Катрин отдала извозчику медную монету, и направилась к входу. Вполне можно было дойти сюда и пешком, но не принято. Даже местные жители, чьи дома примыкали к городскому клубу почти вплотную, вызывали извозчика, чтобы проехать двадцать-тридцать шагов.
В окнах уже были заметны силуэты прибывших. Женщина внезапно оробела. Что она здесь делает? Зачем ей эта светская жизнь, которая не более, чем пародия на настоящие приемы аристократии? Лучше бы она провела этот вечер с дочками, а не в окружении местных жителей, с которыми и так постоянно сталкивается на городских улицах.
– Леди Лерианс! Я рада, что вы наконец–то решили почтить нас своим присутствием, – из подъехавшей кареты грациозно вышла леди Дашес. Одета она была неброско, но со вкусом, жемчужные бусины, вплетенные в кружевной воротник, придавали образу
