Я никогда не смирюсь с той ролью, которую Роланд отвёл мне и нашей с ним связи. Я никогда не смогу спокойно смотреть на его женщин. Одна только мысль о них рвёт сердце и топит болью. Лучше смерть.
Но теперь мне есть, ради кого жить. Кладу ладони на живот. Поднимаю глаза к потолку.
Драконий Бог…
Если бы только был шанс, пусть даже призрачный, для меня — спастись самой и сберечь малыша… Какой-то выход из этой чудовищной ситуации…
За окном поют первые петухи, а я так и сижу на полу, обнимая живот, и не подозреваю, что молитва услышана.
3. Отпущу
Роланд.
Выныриваю из воды. Устраиваюсь на широкой ступеньке у края бассейна так, что всё тело остаётся под водой, снаружи только голова и плечи.
Расправляю руки в стороны. Откидываю голову на бортик, выложенный изумрудной мозаикой.
Просторное помещение без окон тонет в полумраке. К высокому круглому куполу медленно поднимается влажный пар. По углам курятся ароматические свечи. Пахнет цветами и восточными специями.
Тихий размеренный плеск воды успокаивает. Веду по бирюзовой глади, вылавливаю несколько шелковистых розовых лепестков, сминаю их, безжалостно растираю пальцами.
Купить этот дом было хорошей идеей. Приятно, когда вложения с лихвой окупаются. Все вложения.
Неподалёку раздаётся тихий всплеск. Не поднимаю век. Нет нужды смотреть, кто это. Я и так знаю.
Спустя несколько секунд женские руки обвивают шею.
— Миилый, — тихий шёпот на ухо.
Двумя руками оглаживаю и сжимаю пышные женские бёдра. Пристраиваю их ровно туда, где им следует быть — на мне.
Накрываю ладонью полную грудь, которая не помещается в руку. Сминаю её, поигрывая с вмиг ставшими каменными вершинками. Прокручиваю их в пальцах.
Второй рукой вырисовываю узоры внизу. Прекрасно знаю, куда надавить и как, чтобы совсем скоро услышать сдавленный нетерпеливый стон:
— Ох, Роланд! Пожалуйста…
Рано. Я всегда беру своё первым. Она это прекрасно знает.
Этот раз не станет исключением. Только разрядившись сам, даю сделать это ей.
Пропускаю сквозь пальцы её влажные спутанные волосы, когда она, затихая после близости, лежит у меня на груди.
Её запах не яркий, а временами и вовсе отдаёт странной затхлостью. Несмотря на тонны ароматических масел и духов.
Зверю не нравится Амара. Когда я с ней, он уходит. Вот и сейчас я его не чувствую.
Зато Амара нравится мне. Особенно её задница, рабочий рот и понятливость. С последней, правда, в последнее время проблемы.
Как, например, сейчас.
— Ты показал её лекарю? — капризно спрашивает, не поднимая головы, вычерчивая кончиками пальцев невидимые линии у меня на груди.
Сразу понимаю, о ком речь.
Амара никогда не лезла к другим моим женщинам. Но в случае с Софи будто с цепи сорвалась.
Зверя это нервирует. Он тут же ощеривается. Его раздражение передаётся и мне. Но по другой причине — терпеть не могу, когда лезут не в своё дело.
— Нет, — отрезаю и молчу, давая понять, что не намерен развивать эту тему.
Но женщина не желает угомониться.
— Ну, почемууу, миилый? — тянет плаксиво. — Ты обещал! Я хочу уже, чтобы она поскорее укатила в дальнюю глушь! И чтобы моему дракоше и его девочке никто не мешал!
Подобная пошлятина вызывает лишь одно желание — поморщиться. Скрипнув зубами, сдерживаюсь. Женщины, что с них возьмёшь?
Она ёрзает на мне, пользуясь проверенной тактикой, которая работает — своим телом.
— Миилый, когда, ну, когда уже ты её отправишь отсюда? А?
Морщусь, но решаю ответить.
— Я только сегодня узнал, что наш семейный целитель сейчас на южном побережье. Когда вернётся, я приглашу его к Софи.
— Но ведь он в столице не один! — Амара приподнимается на руках и ищуще заглядывает мне в глаза. — В отпуске, и в отпуске! На Цветном бульваре прекрасная новая больница! У них лучшие целители и туда не пускают разную шваль с улицы! Только приличных людей! Я видела там леди Мэрвир, невесту лорда Драгоса и много кого ещё! Там как раз есть опытный целитель по женским вопросам.
Её словесный понос быстро надоедает.
Дракон внутри тихо рычит. Кое в чём я с ним согласен. Прихватываю волосы Амары пятернёй на затылке, чувствительно оттягиваю их назад, вынуждая её запрокинуть голову и посмотреть мне в глаза.
Поначалу она улыбается, думая, что это часть новой прелюдии, но улыбка медленно сползает с её губ, когда она видит, что я вовсе не на игры настроен.
— Со своей женой, — чеканю каждое слово. — Я разберусь. Сам. А ты не лезь не в своё дело.
Зверь внутри одобрительно рычит. Доволен, зараза, что чужая самка отшвырнута с территории его истинной.
— Конечно, миилый, — тут же идёт на попятную Амара, — как скажешь. Прости.
Опускает глазки, хищную улыбку и капризный тон сменяет выражение невинной покорности.
Убедившись, что она поняла, отпускаю её волосы, небрежно отшвыривая от себя.
Чтобы впредь знала границы.
Другая на её месте, вероятно, обиделась бы.
Амара же начинает прокладывать дорожку из поцелуев от моей груди вниз к бёдрам.
Снова откидываю голову на бортик, закрываю глаза, позволяя Амаре занять рот тем, что получается у неё куда лучше, чем бестолковые попытки мной манипулировать.
Не на того напала. Подаюсь вперёд и вверх, оказываясь над водой. Снова сжимаю её волосы на затылке, направляя движения.
Если бы нежная фиалочка Софи увидела, чем мы тут занимаемся, она была в полнейшем ужасе.
Перед мысленным взором встают перепуганные медовые глаза и мученический взгляд, направленный в потолок под скрип кровати.
До Софи у меня не было девственниц. Ладно девственниц, даже просто неопытных женщин. Я всегда сознательно выбирал тех, кто знает, чего хочет. И умеет доставить удовольствие нам обоим.
С ними всё получалось ожидаемо и легко.
С Софи всё сразу пошло не так, одна бездна знает, почему. Наверное, девственницы не мой профиль. Слишком с ними непонятно и сложно.
Хотя и вкусно по-своему.
Словно наяву, ноздри окутывает аромат жены. Ложится невесомой вуалью карамели и молочного шоколада с лёгкими аккордами корицы. Одуряюще сладкий, манящий, дурманящий.
Подаюсь вперёд, получая уже вторую разрядку с одной женщиной, когда в мыслях другая.
Та, чей фантомный аромат перекрывает даже запах Амары.
Зверь внутри тоскливо урчит.
Хочет домой, к ней. Это бесит!
Потому что только я решаю, где, с кем и когда.
И оставляю лишь те привязанности, которые могу разорвать по щелчку пальцев. Иное не для меня.
Связь истинной пары, нерушимая, незыблемая, вечная — не для меня. Софи не для меня.
Но ничего не поделать. Дракон не может отказаться от своей истинной, иначе можно потерять зверя. К тому же пора уже думать о наследниках. Только в браке с истинной все сыновья рождаются драконами. Это усиливает род.
Софи останется, но. На условиях контролируемой дистанции. Моих условиях.
И чем скорее это случится, тем лучше.
— Эй, детка, — небрежным жестом подзываю Амару.
Та поднимает на меня влажные глаза, вытирает с уголка губ белую струйку. Треплю её за подбородок:
— Напиши мне имя своего хвалёного целителя. Пусть будет. На всякий случай.
Софи.
Складываю руки перед собой на юбку из голубого атласа. Смотрю в окно экипажа, за которым проплывают серые здания с коваными крылечками и круглыми фонарями над входом. На столицу опускаются вечерние сумерки.
Сворачиваем на центральную улицу, ведущую в городскую резиденцию Императора. Сегодня там проходит важный приём по случаю дня рождения наследника.
Лорд Эварр с супругой обязаны присутствовать. Роланд напротив, погружен в листы пергамента. Кажется, это один из проектов налоговой реформы, которую готовят в Верховном тайном совете, который он возглавляет.
Карету покачивает, и я вдруг отчётливо понимаю, что мне нехорошо. Прикрываю глаза. Нет, так только хуже. Сознание вертится каруселью.
