— А вы наглец, — сказала Эльга, не глядя на него, и пошла прочь.
В спину ей раздалось:
— Это значит — да?
Дома она первым делом скинула с ног узкие туфли на каблуках. Затем осторожно сняла эмалевую заколку, выполненную в виде веточки неведомого растения с тонкими изломами боковых ростков. Второй подарок Конфетерии — всё-таки не зря дарители получили своё прозвище… К волосам Эльги, остриженным до плеч, сейчас же вернулся природный пшенично-медовый цвет.
Она стянула платье, бросила его на диван в тёмной гостиной и босиком прошла в ванную.
Кафель стен отливал жемчугом, ступни согревал махровый бледно-розовый ковёр, зеркала сияли чистотой.
Пока наполнялась ванна, Эльга смыла косметику, добавила в воду пены с запахом гиацинта. Потом долго лежала, закрыв глаза, в жарком душистом облаке. Но это не помогло вытравить гадкое чувство: словно Рикард ди Ронн растоптал последний не увядший цветок в её душе, где вопреки разуму жила детская надежда на чудо.
Выбравшись из ванны, Эльга закуталась в махровый халат, налила себе вина и смотрела в ночь за окном до тех пор, пока голова не затуманилась, а тело не затопило тяжёлой слабостью. Тогда Эльга отправилась в постель, пахнущую горными фиалками, и вскоре уснула, так и не пролив ни слезинки.
Наутро ей принесли букет роз. Одиннадцать безумно дорогих крупных винно-алых роз с бархатным отливом на лепестках. Эльга склонила голову к плечу, и отлив скользнул вслед за её взглядом, перекатываясь от густого индиго в глубине цветка до тускло-лилового с сединой по краям. Как муар по ткани.
Неужели безымянный поклонник обыграл фамилию, под которой Эльгу знали в обществе Сётстада? Не слишком ли тонко для мужчины?
На карточке не было подписи, лишь строки Ренальда Кальбе:
Храню я в памяти неверной
Полёт ресниц и тень улыбки,
И отблеск тайны сокровенной,
И горечь роковой ошибки…
А ниже: «Заеду за вами в восемь».
Эльга крепко зажмурилась, ощущая, как ресницы наполняются влагой.
— Храню я в памяти неверной… — прошипела она сквозь зубы.
Может, ну её, эту жизнь? Выйти за барона и уехать в его приморский замок.
Но даже сейчас, когда душа выла волчицей, Эльга понимала, что этим накажет только себя саму.
Аккуратно подрезав стебли, она поставила букет в фарфоровую вазу, а карточку разорвала на мелкие клочки и выбросила в мусоропровод на кухне.
Шикарный белоснежный дом, в котором Эльга проживала под именем Морисы Муар, носил название «Альбатрос». Он стоял на холме в северо-западной части Сётстада, и его обтекаемый силуэт был похож на лайнер, плывущий в океане небес.
Эльга занимала квартиру на последнем, седьмом, этаже. Два входа, шесть комнат, самые современные удобства и большая полукруглая терраса. Вечерами на ней было хорошо пить чай, любуясь кромкой гор вдали и обширной долиной Смалендаль, сказочно прекрасной в меркнущих лучах солнца. Зеркальный блеск озёр, речка Смаль, змейкой бегущая меж холмов, белые домики под скатами тёмных черепичных крыш.
Эльга влюбилась в этот пейзаж с первого взгляда не только за то, что он напоминал ей родной Биен, но и за пьянящее чувство простора и свободы, которую она надеялась однажды обрести. Уже скоро.
Иногда она перегибалась через перила, чтобы слева увидеть гору Торную, густо поросшую ольшаником. Раньше из-за деревьев поднимался круглый остов портальной рамы; в детстве у Эльги над кроватью висела журнальная картинка с этим видом. Но пять лет назад ольшаник вырубили, построили цеха и лаборатории, над рамой возвели купол, назвали всё это Строительно-испытательной площадкой Проекта по реконструкции транспортных Врат и обнесли высоким забором. Два с половиной года назад Эльга была там на экскурсии. Что изменилось с тех пор, даже с высоты рассмотреть не удавалось.
Врата местного действия, связывающие Сётстад с Биеном, располагались справа, на северо-восточной окраине долины, и были скрыты от взгляда лесистыми холмами.
Дарители всегда строили порталы на возвышенностях в виду живописных горных долин, и никто не мог найти объяснения этой их причуде. Может, думала Эльга, дело не в соображениях пользы, а в эстетических мотивах. Должно быть, дарители тоже любили смотреть в небеса, воображая себя птицами, вольными лететь в любой конец вселенной…
На ужин с Рикардом ди Ронном она, разумеется, не пошла. И заранее наказала консьержу никого к ней не пропускать.
Когда на следующий день Эльга вернулась из академии, её дожидался новый букет. Тринадцать роз с очередной цитатой из Кальбе:
Ябыл не прав — сто раз готов признать,
Иль тысячу, коль скоро будет надо.
Как пёс у двери, не устану ждать
Спасительного слова или взгляда.
От поставщика из южной Зеймы доставили орехи, сухофрукты и готовые специи. Одевшись горничной, Эльга приняла покупки через чёрный ход, затем отнесла в кладовую и разложила по контейнерам.
Некоторые ингредиенты следовало готовить вручную. Благо, в квартире была отменно оборудованная кухня.
Для начала Эльга смолола десяток мускатных орехов. Потом взялась за кокос. Он был некрупным, но тяжёлым. Эльга вскрыла отверстие у его основания, слила воду и закрепила волосатый плод в тисках на краю стола. Как изумились бы её клиенты, а особенно клиентки, увидев изысканную эру Муар с кухонным топориком в руках! Эльга вставила лезвие в скважину, пробитую в твёрдой шкуре, надавила — и орех раскололся напополам.
Часть белой мякоти, очищенной от кожуры, она натёрла на мелкой тёрке, остальное безжалостно раскрошила в измельчителе.
На этом подготовительная работа была закончена. Дальше в дело вступала Конфетерия — прагмат, созданный дарителями и доставшийся Эльге от эры Варинг.
Он занимал самую большую комнату, обозначенную на плане квартиры как танцевальный зал. Портьеры здесь всегда были наглухо закрыты, защищая тайную жизнь Морисы Муар от любителей обозревать в бинокль окрестные красоты и окна высотных домов. Если бы посторонний всё же проник взглядом под плотную ткань, он решил бы, что видит рубку мелоранского космического корабля. Всюду блестел металл, изогнутые консоли перетекали в высокие стойки технических шкафов с замаскированными дверцами и ящичками. Так выглядела Конфетерия в рабочем виде.
Эльга ссыпала тёртый мускат и декоративную кокосовую стружку в отдельные отсеки модуля хранения, а измельчённую массу — в одну из ёмкостей фабрикатора. Подала кипяток и вышла, погасив свет. Конфетерия сама изготовит кокосовое молоко и кокосовое масло и сбережёт всё в идеальном состоянии до нужного момента.
Закончив, Эльга приняла душ. Светская дива Мориса Муар продавала сладости, но не пахла кухней. Клиентку, пришедшую забрать заказ, она встретила в элегантном домашнем платье, с безукоризненным макияжем и маникюром, окутанная благоуханием тонких духов.
Назавтра всё повторилось. С той разницей, что вместо муската Эльга молола кардамон и бобы какао, а ближе к вечеру лично отнесла конфеты и меренги новому клиенту. Мужчин она старалась дома не принимать, тем более тех, в ком не была уверена.
Третий букет прибыл в выходной. Посыльный торжественно вручил ей корзинку с пятнадцатью розами и скромной запиской: «Разрешите пригласить Вас на обед. С волнением и надеждой, преданный Вам, Рикард ди Ронн».
Эльга желчно рассмеялась.
Корзинка роз заняла место на низком столике рядом с двумя другими букетами. Ветер ворвался в открытые на террасу двери, вздул прозрачные занавеси, тронул листья на длинных стеблях. Эльга бережно провела согнутым пальцем по нежным лепесткам, ощущая печаль и странное облегчение. Круг замкнулся, последняя иллюзия сгорела, опав горьким пеплом, и это к лучшему.
