потом. Третий. Я подождал пару секунд.
— Ник, что случилось? — Алик продолжал задавать этот вопрос, но мне было страшно открывать ее паспорт, я отдал его ему. Я ждал сам не знаю чего, боялся сам не знаю чего.
Шум двигателя нагнетал обстановку.
— Открой и прочитай.
— Эм, ладно… — его глаза стали круглыми, как два бильярдных шара.
— Что там? — мне не терпелось узнать.
— Карина Хайл.
В этот момент я обрел и потерял все, что я мог когда-то обрести и потерять, неужели, спустя пятнадцать гребаных лет… Все это время я думал, что моя сестра, семилетняя девочка с ясными голубыми глазами, как у самого чистого ангела, умерла в страшном пожаре… Мой рассудок помутнел, дышать стало тяжело.
— А дата? Когда она родилась? — задыхаясь, выдавил я из себя.
— Август две тысячи второго года.
Словно молот стукнул по моей голове. Этот звон звучал снова, и снова, и снова, я не знаю, сколько это продолжалось, Алик тряс меня, но в глазах мутнело. Я столько всего потерял. Я сидел неподвижно, но со стороны я понимал, что меня трясет, так обычно проявляются панические атаки. Секунда — резкий и до жжения раздражающий хлопок. Я получил пощечину… Она точно была нужна мне. Пришел в себя.
— Срочно нужно развязать ее, Лукас, развяжи брюнетку и принеси сюда! — крикнул я настолько громко, насколько мог.
— Может, это проказы Андрея? Может, он как-то узнал?
— Как? Я никому не говорил из не доверенных лиц. Даже если так… по прилете узнаем точно. Ей не сменили ни имя, ни дату рождения, это все очень странно.
— Так ты же ее даже не искал, зачем менять, если она для тебя была мертвой. Я в шоке, Ник! Кажется, поэтому на нее не сработало внушение, она же наполовину такая, как мы, — Алик пощурил брови. — Мы во всем разберемся, слышишь, мы все выясним, друг.
— Да, да, ты прав, мы все выясним.
Лукас принес связанную Карину и усадил на кресло. Я убрал пряди ее темных волос, что свисали прямо на лицо, она, оказывается, так на меня похожа, я только сейчас это заметил. Быстро развязал ее, укрыл теплым пледом. Мало ли замерзнет или будет знобить от перепада температур или от таблеток. Алик отлепил скотч от ее губ, ее помада смазалась, я подтер салфеткой. Осталось только дождаться, пока она проснется. Все это время я был в бешенстве, я же даже не искал ее, я ведь так был убит горем, что поверил во все рассказы отца, а где он сейчас? Пропал с радаров, ушел на дно? Вдруг он знал и ничего не рассказал? А вдруг это проказы матери? Да нет, ну нет, я не могу поверить в это! Такого не бывает, или бывает, но только в детских сказках.
Мы летели уже несколько часов, а дозы подсыпали примерно так, чтобы они проснулись по прилете. Когда же, когда? Я хотел поговорить с ней. Боже, у нее же мои глаза, как я не присмотрелся к ней, как я мог не вникать в то, как и что она говорит. Больной, я еще посмел засмотреться на ее тело, засмотрелся на вырез на ее груди, а имени и не запомнил, вот я дурак, просто дурак.
— Меняем курс, мы полетим на Азорские острова, но остановка будет в Лиссабоне. Лукас, очень важное задание, тебя в Лиссабоне встретит машина, отвезешь тех двоих по месту и останешься в городе, мы приедем через пару дней, — Алик словно снял мои мысли с языка.
— Хорошо, — Лукас похабно улыбнулся, глядя на нас и девушку, и ушел в конец самолета к своей новой временной компании.
Мне было все равно, единственное, что меня интересовало, это подробности того, как она выжила и почему она меня не узнала? Она не сказала сразу — привет брат. Я ведь не изменился, да и Алик тоже и Лукас. Она ведь знала нас всех, почему ничего не сказала. Это какой-то мозговой штурм. Я поправил плед, убедился в том, что она еще в отключке.
— Ты хочешь допросить ее? — Алик сел напротив, сложив руки в замок.
Поза мыслителя. Два идиота, просто два идиота. Что один, что второй, зачем нам мозги?
— Да, может, она действительно подослана, я не могу отрицать такой вариант, слишком жуткое совпадение, это явно чьи-то происки, хотя надежда умирает последней.
Все это очень странно, очень. А еще страшно, эмоционально и до ужаса тревожно. Надо же, Николай Хайл размягчал от надписи в документе и от ясных глаз молодой красотки.
— Я пойду передам маршрут Касперу, — друг направился в кабину пилота.
Рано было радоваться, но эта надежда, которая выползла из самого темного уголка моей души, теперь не давала мне покоя. Ничто за последние 15 лет так по мне не ударяло, как это стечение обстоятельств.
Я лишь невидяще смотрел в окно и даже не знал, о чем же мне думать. Облака сгущались, хоть мы летели дальше от заката, за нами все равно бежал лучик опускающегося в самую тьму солнца. Такое же состояние было и у моего сердца, вроде темные тучи, но этот лучик…
15 лет назад
— Ало, привет, пока не могу приехать, с мелкой гулять иду. Ой, ты чего? Сегодня мы учимся кататься на велосипеде. Давай через пару часов буду, — я положил серый кнопочный телефон в карман и принялся выкатывать маленький красный велосипед на лесную тропинку.
— Братик, братик, а давай колесики открутим? Я и на двух смогу, обещаю, — маленькая Карина бегала вокруг меня, заставляя неустанно оглядываться.
— Какая ты шустрая, так же будешь от мальчиков бегать!
— Зачем?
— Затем.
— Братик, это ты меня так ревнуешь? — Карина подбежала и крепко обняла меня за ноги, я разнежился и, поставив велосипед впереди, поднял сестру на руки, это позволило ей крепко обнять меня за шею маленькими ручками. В глазах ее можно было прочесть искреннее счастье.
— Это я тебя так люблю.
— Правда, больше всех на свете?
— Правда, больше всех на свете.
Ада
Чтение книг всегда помогало мне успокоиться. Я находила в них умиротворение, огромный простор для буйной фантазии, и каждая история словно новый лист. В некоторых героинях безудержных романов мне удавалось найти себя или схожие со своими черты, я проживала каждую эмоцию снова и снова, окунаясь в разные вселенные день за днем. Я листала ленту соцсетей. Мне попался красивый блондин. Написать ему, что ли? — подумала я, но желание резко пропало, только память подкинула фразу, которая помогала
