больное место, едва сдержавшись, чтобы не взвыть в голос от боли, я вцепилась руками в его плечи. Оборотень чуть заметно вздрогнул и как-то странно посмотрел на меня.
— Очень больно? — спросил он уже безо всякой злобы или усмешки.
А у него красивые серо-зелёные глаза. И пальцы такие теплые и сильные, но нежные… Эй-эй! Что-то не о том я думаю. И, вообще, он меня бесит! Я переместила взгляд на свои руки и, от мысли о том, что он всё ещё держит меня за лодыжку, мои щёки заполыхали. Я моментально почувствовала себя сеньоритой Помидор.
— Терпимо, — пробормотала я и, резко одёрнув руки, отстранилась от него.
— Вывиха нет, связки тоже целы, небольшое растяжение. Нужно сделать тугую повязку и приложить лёд, — официальным тоном сообщил он и отпустил, наконец, мою ногу.
— Я сама, — быстро сказала я.
Пожав плечами, он протянул мне эластичный бинт. Пыхтя и чертыхаясь, я долго пыталась намотать его на ногу как положено, а Ян с интересом наблюдал за моими манипуляциями. Под этим надзором ничего толком не выходило: то слишком туго затяну, то слабо. То бинт перекрутится, то врождённая кудрявость рук, куда без неё? Чего он пялится? После продолжительной борьбы с упрямой тряпочкой я совсем распсиховалась и готова была уже зашвырнуть её куда подальше. Оборотень хмыкнул, а я злая, как десять чертей, подарила ему убийственный взгляд. Но он, вовсе не обратив на это внимания, молча перехватил из моих рук бинт и снова взялся за ногу. Уверенными движениями наложил повязку и вручил мне упаковку со льдом.
— Ну, теперь всё. Больше не надевай туфли, в которых ходить не умеешь.
— Я умею, — начала снова свирепеть я, — а свои неуместные наблюдения…
— А сейчас уместнее было бы твое «спасибо».
Дышите глубже, вы взволнованы.
— Спасибо. Шоу подошло к концу. Тебе сейчас уместнее удалиться, — холодно улыбнулась я.
— Всегда пожалуйста. Но не думай, что, если я помог, моё отношение к тебе изменилось.
— Не переживай — и в мыслях не было.
Он криво улыбнулся и ушёл, закрыв за собой дверь, оставив меня в недоумении. Забинтовал, снова обхамил. Но всё же, надеюсь, убедился в реалистичности моего… вывиха? Ведь он сказал вывих? Или растяжение? Ах, да! Он сказал «вывиха нет, растяжение». Вроде, так. Я так была растеряна, рассержена и взбудоражена его спасательным визитом (особенно непосредственно осмотром — до сих пор щёки полыхают!), что даже плохо запомнила диагноз. Впрочем, неважно что, главное — убедился и оставит свои неадекватные предположения на мой счёт.
Минут через пять прибежала Жанка. Увидела мою перевязанную ногу, выслушала пояснения по этому поводу, но выводы сделала не то что бы неожиданные… Виной всему, по её словам, стала моя неуклюжесть, а вовсе не её туфли и пророческие изречения. Я бы поспорила, конечно, не пребывая в эту минуту в столь растрёпанных чувствах, и сейчас даже не пыталась её переубедить. Чем подруга не преминула воспользоваться, чтобы вновь прочесть мне лекцию на тему, выживания индивидов с таким отрицательным везением как у меня. А потом, шелестя упаковками таблеток и подыскивая в своей аптечке подходящий случаю анальгин, без умолку тараторила о «мужчине своей мечты»: как он разбирается в её любимых «фондовых операциях, индексах и вообще…», какой он «умный, воспитанный, весёлый и… милый», «и ещё у него КМС по горнолыжке, представляешь?!». Я недоверчиво поглядывала на неё, но не забывала при этом участливо кивать и поддакивать. А сама поймала себя на мысли о том, что почему-то думаю о прикосновениях Яна, в частности, что они оказались не такими неприятными как разговор с ним.
Прежде чем меня после времени противно царапнуло вылетевшее из уст Жанны слово «милый», её некстати осенило, что мне наверняка требуется квалифицированная медицинская помощь, но я запротестовала, сказав, что помощь мне уже оказана. На немой вопрос в глазах подруги, я призналась, что замашками врача-травматолога обладает наш общий знакомый Ян. По мере моего повествования о том, как я добралась до номера и получала неотложные мероприятия по спасению моей ноги, Жанкины глаза постепенно приобрели правильную круглую форму.
— Слушай, мать, он точно на тебя запал! — заулыбалась как Чеширский кот Жанка.
— Да брось, запал… Просто не смог оставить девушку в беде.
Айвенго, блин! Аж противно стало, какой он весь положительный в глазах Жанки получился.
— Ну-ну…
— Вот только не надо этой многозначительности в тоне! Всё — забыли об этом.
Всю ночь меня обуревали разнообразные эмоции, начиная недоумением и заканчивая злостью на себя и жгучим стыдом, совсем не давая возможности заснуть.
Во-первых, заставлял задуматься активный лексикон подруги, пополнившийся новыми словами, такими как: «милый», «ах», «мужчина моей мечты». Я впервые в жизни слышала от неё такое, сказанное без известной доли сарказма в голосе. Для полного комплекта недоставало только «принца на белом коне».
Во-вторых, я мысленно возмущалась несправедливому ко мне отношению друга вышеозначенного «принца». Будто я только и делаю, что непрерывно занимаюсь вынашиванием коварных планов, выслеживанием оборотней и поеданием невинных младенцев на завтрак, обед и ужин. Идиот.
А, в-третьих, злилась на дурацкое свойство своего организма не к месту краснеть, внезапно всполошившись осознанием, что этот противный оборотень наверняка заметил моё смущение. Ну что за наказание! И этот Ян, что он вообще о себе возомнил? Что он обо мне подумает? Решит еще, что мне понравился. Тьфу на него, пусть думает, что хочет. Нечего самой о нём думать! Много чести! Но перестать не могла: мысли хороводом кружились и кружились, и кружились вокруг ненавистного оборотня, снова и снова вгоняя меня в краску — ну как тут уснешь?!
Глава третья. Такси, сводня и кодекс чести каратистов
Следующим утром я встала с чугунной головой. Всю ночь напролёт провертелась и с трудом уснула только под утро. Пробудилась я необыкновенно рано для своего расписания, жутко не выспавшаяся и, отчаявшись снова упасть в объятия Морфея, уныло поплелась в ванную.
Увиденное в зеркале вряд ли сейчас порадовало бы, мой вид наверняка соответствовал ощущениям. Что я могла там увидеть, кроме помятой бессонной ночью девицы со спутанной копной русых волос? Ну, разве что полюбоваться, как тёмные круги под глазами удачно подчёркивают серый цвет глаз. Даже смотреть не хотелось, и так ясно: ведьма ведьмой. Да-да, самое время позавтракать младенцами.
Нога меня беспокоила гораздо меньше вчерашнего, отёк немного спал, да и, похоже, ещё действовало обезболивающее, которое я приняла накануне. Совсем скоро обнаружилось, что и Жанка тоже проснулась и пребывала в самом прекрасном расположении духа. Ну, судя по
