Приходится покинуть это интересное место.
— Почему? — удивляюсь я.
— А если начнется пожар или нападут разбойники, и мне нужно будет тебе об этом сообщить, а ты в этот момент за дверью будешь?
— Так ты ж голосистая — крикни, вот я и услышу, — приподнимает бровь ведьма.
— Хорошо, — покорно киваю я.
На деле же решаю при первой же возможности узнать, что именно находится в запретной комнате. Неужели там паутина, летучие мыши, зловещие звуки, чудовища и колдовские книги?
Глава 5
Недалеко от порога обнаруживается дверь в погреб. Ведьма кивает на него и произносит:
— Он не запирается, но это вовсе не означает, что тебе в нем можно хозяйничать.
— Ладно.
Внутри всё выглядит очень аккуратно, да и пахнет здесь очень вкусно, но ничего зловещего тут нет. Даже паутины.
Тропинка от порога расходится в три стороны. Правая вероятно в огородик, левая — на скотный двор, мы же идем по средней.
Минуем сперва сортир, к которому ведет ответвление от основной дорожки, затем небольшое озеро с беседкой на берегу, и наконец подходим к бане, сбоку от которой притулился сарай с дровницей. Ведьма на него кивает и приказывает:
— Возьми охапку дров и растопи баньку. А я понаблюдаю, действительно ли ты умелая.
Пожимаю плечами, выбираю несколько поленьев, отношу их внутрь и сгружаю рядом с печкой. Тем, как я растапливаю печку, Ведьма остается довольна.
Пока вода нагревается, отправляемся кушать. Закончив со своей порцией, прошу у Агаты кусок хлеба с солью. Она довольно кивает, словно я сделала что-то правильно и показывает на буфет:
— Сама возьми. Хлеб в буфете под рушником, а соль на столе в банке с красными петухами.
Так и поступаю. Взяв вещи и полотенце из своей комнаты, отправляюсь в баньку. Переступив ее порог, укладываю в угол за печкой подношение и кланяюсь:
— Здорово тебе, хозяин. В прошлый раз я без подношения пришла, а теперь исправляюсь. Давай жить мирно.
Чувствую, как из воздуха исчезает едва уловимое напряжение, и облегченно выдыхаю.
Помывшись и попарившись, прибираю за собой и оставляю тазик чистой воды на лавке:
— Спасибо, хозяин за гостеприимство. Эта водица для тебя.
Ведьма обнаруживается на кухне. Она кивает мне на соседний стул, ждет, пока я присяду и произносит:
— Думаю, теперь мы можем поговорить. Прежде всего, давай начнем с твоих вопросов.
— Чему ты можешь меня научить? — решаю сперва выяснить самое важное.
— Всему.
— В смысле всему?
— В прямом. Но за каждое знание нужно заплатить свою цену.
— Какую цену?
— Для разных знаний разную. Когда-то можно сказать заранее какую именно, а иногда — нет, поэтому желать нужно очень осторожно.
— Почему твой дом не похож на дом ведьмы? Или все слухи о ведьмах вранье?
— Не все. Что касается дома… Если коротко, то ответь мне на вопрос: «За что сжигают ведьм»?
— За то, что они творят зло.
— Как ты думаешь, попав в мой дом, селянин решит, что это логово злой ведьмы?
— Нет, — качаю головой я. — Точно нет.
— Вот! Огородик, курочки, красный угол, ничего зловещего, а значит, я не злая ведьма и сжигать меня не нужно. К тому же к злым ведьмам приходят, чтобы проклясть соперницу или купить яд. А вот лечиться идут к кому-то другому. Простывают люди регулярно, а соперниц хорошо если больше одной. А значит что?
— Значит, простуда приносит больший доход?
— Верно. А еще злых ведьм люди склонны винить во всех своих бедах. Вообще во всех. И если случится что-то действительно плохое, первым их желанием будет сжечь ведьму, чтобы попытаться хоть как-то повлиять на ситуацию. Конечно же, смерть ведьмы ничего не изменит, но они будут радоваться тому, что если бы они этого не сделали, было бы еще хуже.
— Понятно… Ты научишь меня снимать проклятья?
— Научу.
— Спасибо! — я так рада, что не могу сдержать улыбку.
— Теперь я спрошу. Проклинала ли ты когда-нибудь кого-то, у кого перед тобой не было вины?
— Это сложный вопрос… Я ни разу не проклинала никого специально. Просто в сердцах что-то ляпала, а оно возьми и сбудься!.. Они, конечно, были козлами, но я все равно чувствую перед ними вину.
— Почему?
— Может их бес попутал, и они бы исправились, а я им всю жизнь перечеркнула.
— И ты бы согласилась снять с них проклятье?
— Конечно! Если бы знала как, — энергично киваю я.
— Ты пока необученная ведьма и проклинала на чистой силе, поэтому долго проклятье не продержится. Я пока не знаю, насколько ты сильна, но даже если очень, проклятье продержится не больше суток. Так что больше не переживай об этом.
Это лучшее, что я когда-либо слышала. С сердца словно падает каменная глыба.
Ведьма достает из-за комода кусок отшлифованной до гладкости деревянной доски и рисует на ней угольком, взятым из печки, загадочные символы, затем заключает их в круг. Затем выуживает из кармана толстую зеленую свечу, зажигает ее и, держа так, чтобы парафин стекал на символы, произносит:
— Матушка сыра земля, прошу засвидетельствовать клятву. Батюшка алатырь-камень, прошу засвидетельствовать клятву. Боги небесные, боги стихийные — прошу засвидетельствовать клятву.
Потом ставит свечу на стол и приказывает мне:
— Дай свою руку!
Прокалывает безымянный палец иголкой и капает в круг три капли моей крови. Затем полощет игру в невесть откуда взявшейся рюмке, пахнущей алкоголем, и капает внутрь круга и свою кровь тоже:
— Я, Агата, беру в ученицы Элисию. Обещаю научить ее всему, чему она захочет научиться, — убирает руку и говорит мне: — Теперь твоя очередь.
Произношу:
— Я, Элисия, поступаю в ученицы к
