парадную дверь, что, как я подозревала, было единственным прощанием, которое я могла от него получить.
Поскольку песня AFI — Girl's Not Grey поразила мои уши, я спустилась на Мейн-стрит, наслаждаясь шумом субботнего утра, когда владельцы магазинов и ресторанов готовили свои витрины к напряженному дню.
Мейн-стрит проходила с востока на запад и делила Олд-Таун, исторический пригород города, лежащий на западной границе реки, на Нортсайд и Саутсайд. Нортсайд был местом, где жили состоятельные жители, связанные Семейными узами, которым хотелось необычной атмосферы Олдтауна и более спокойного темпа жизни. Старые жилые дома в колониальном стиле были отремонтированы и превратились в дома стоимостью в миллионы долларов. Модные современные таунхаусы заполнили пробелы. Вдоль улиц выстроились нетронутые парки, дорогие рестораны, изысканные кофейни и продуктовые лавки.
Саутсайд был намного, намного больше, простираясь от кварталов с небольшими, но ухоженными историческими домами, которые составляли район к югу от Мейн, до множества кварталов серых домов середины века с ржавеющими заборами и заросшими газонами рядом со старыми многоквартирными домами и переполненным социальным жильем. Вдоль главных дорог появились торговые центры, а рестораны были в основном фаст-фудом или случайными убогими, но вкусными семейными ресторанчиками.
Здесь жило большинство городского рабочего класса, многие ежедневно ездили в Сити на поезде, чтобы трудиться в Семейных империях, в то время как другие оставались ближе к дому - все они пытались свести концы с концами любым возможным способом, пока правящий класс города не высосал их досуха.
Сама Мейн-стрит была местом, где мы могли мельком увидеть редких представителей среднего класса из Сити. Здесь было даже несколько владельцев малого бизнеса, которые каким-то чудом зарабатывали на достойную жизнь, не имея никаких связей или инвестиций со стороны кого-либо из Семей.
Как мой дядя Дом.
Я повернула на юг и прошла последние два квартала пешком до книжного магазина моей семьи. Радостная бирюзовая кирпичная кладка приветствовала меня, и я помахала рукой своей тете Лоре, которая сидела у большого углового окна и устанавливала осеннюю витрину. Я нырнула в переулок за магазином и вошла в наш отдельный вход, поднимаясь по узкой лестнице, которая вела в нашу маленькую квартирку с двумя спальнями на втором этаже магазина.
— Привет, милая, — сказал Дом, когда я присоединилась к нему на нашей маленькой кухне. На нем были черные тренировочные шорты и подходящая к ним футболка с тигровым логотипом принадлежащего ему спортзала ММА, и он склонился над плитой, аккуратно переворачивая омлет. — Хорошо провела утреннюю тренировку?
— Так и есть, — ответила я, усаживаясь на один из барных стульев. — Брюс сделал озабоченное лицо, но не слишком беспокоил меня, когда прощался.
Дом положил свой идеальный омлет на тарелку, а затем повернулся и посмотрел на меня со своим лицом - озабоченного отца. — Брюс чувствует ответственность за тебя - почти так же сильно, как мы с Лорой. Будь с ним помягче. То, что ты делаешь - то, что мы делаем, - это очень рискованно.
— И чертовски важно, — добавила я, не то чтобы его нужно было убеждать. Дом был моим самым большим болельщиком. Он знал, каковы ставки, но также был уверен, что у меня есть все, что для этого потребуется.
— Что, черт возьми, очень важно? — Пробормотал Макс, тащась на кухню, весь помятый со сна и ленивый.
— О, я не знаю, Макс, маленький проект, который твоя сестра собирается осуществить, предназначен для уничтожения всемогущих семей Сент-Гэбриэл-Сити? — Дом фыркнул на своего сына.
Макс просто кивнул и схватил коробку хлопьев. — Ну да. Это будет охуенно. — Он побрел в гостиную, остановившись по пути, чтобы поцеловать меня в макушку, а затем бросился на потертый кожаный диван и начал есть хлопья прямо из коробки.
Дом закатил свои темно-карие глаза в сторону Макса, прежде чем снова поднять их на меня, где они смягчились от глубокой привязанности, прежде чем он сказал: — Может быть, я просто не готов к тому, что ты отправишься в колледж, независимо от обстоятельств.
— Ты, старый размазня, — поддразнила я. — Академия примерно в пяти милях отсюда. И у меня такое чувство, что я все равно тебя увижу.
Он усмехнулся. — Подозреваю, ты права.
Я улыбнулась, преисполненная нежности, которую испытывала к своему дяде - приемному отцу, потому что мне тоже будет его не хватать. Это было настоящим чудом, что он, Лора и Макс каким-то образом смогли собрать мое сердце воедино ровно настолько, чтобы я снова могла чувствовать любовь.
Какой-то мудацкий бог, не присматривающий за моими мамой и папой той ночью семь лет назад, очевидно, решил дать мне, одиннадцатилетке, передышку, чудесным образом доставив меня к Дому вместо того, чтобы позволить утонуть в мрачных черных глубинах Обсидиана.
Мои воспоминания о той ночи были смутными - жестокая травма головы может сделать такое с маленьким ребенком, - но я помнила, что мне не повезло: я пришла в сознание как раз вовремя, чтобы слушать, как люди, которых я считала ближайшими друзьями и союзниками моих родителей, хладнокровно убивают их. Я застыла в шоке и ужасе, решив продолжать притворяться мертвой, а потом узнала, что эти психопаты совершили убийство на глазах у трех двенадцатилетних мальчиков, чтобы преподать им урок.
И я все еще не знала, почему.
Но я была уверена, что, черт возьми, узнаю.
К счастью для меня, оказалось, что даже у глав Семей-социопатов не хватило духу убить ребенка собственными руками, потому что я выбралась из той комнаты все еще живой - еле-еле. У меня сохранились смутные воспоминания о двух силовиках, которые спорили о том, кому отдана честь, когда они ехали на одном из своих бронированных джипов вдоль берега реки с моим - бессознательным телом, брошенным на заднем сиденье.
Что-то нашло на меня - момент, когда воля к жизни победила сокрушительное отчаяние от потери родителей самым ужасным способом, который только можно вообразить, - и я выскочила из джипа и прыгнула прямо через ограждение в реку.
Я оставалась под водой так долго, как только могла, и помнила, что чувствовала себя дезориентированной и неуверенной в том, не должна ли я просто
