При этом резком движении ствол покачнулся, папка упала, и листы рассыпались по песку. Парень бросился собирать их, а когда выпрямился и протянул Майе папку, она от неожиданности вскрикнула, так как его глаза приобрели насыщенный шоколадно-карий цвет.
– Ой, – сказала она и невольно протянула руку к его лицу, – твои глаза… А ведь я только что четко видела, что они были странно-светлыми, как вода на рассвете… Не померещилось же мне!
– Когда я собирал твои рисунки, то потерял цветные линзы, которые иногда ношу для потехи, – пояснил парень.
Объяснение показалось ей вполне правдоподобным, и она даже склонилась к песку.
– Бесполезно! – улыбнулся он. – Их уже не найти.
– И ладно! – сказала Майя. – Они тебе вовсе не шли, так значительно лучше!
– А я тоже подумал, что у тебя линзы, – заметил он. – Твои глаза необычайно светлые… Такими обладают только… демоны, живущие в воде, – тихо добавил он.
– Демоны?! – весело рассмеялась она. – Я что, по-твоему, похожа?
Он не ответил и уселся на ствол.
– А мне вот очень нравятся мои глаза! – с вызовом произнесла она.
– Да, они нереально красивые! У японок редко встретишь голубые глаза, – тихо ответил парень. – И я не хотел тебя обидеть!
– Тебя как зовут? – поинтересовалась Майя.
– Каору, – тихо ответил он.
– И что это значит? – полюбопытствовала она.
– Мое имя образовано от глагола «благоухать», – пояснил он.
– И правда, пахнешь ты классно! – задорно проговорила она и слегка смутилась, так как это замечание показалось ей бестактным. – Но это японское имя, ведь так?
Каору кивнул.
– А ты так хорошо говоришь по-русски, – продолжила Майя. – Я уж было подумала, что ты мой соотечественник.
– А ты откуда? – спросил он более оживленно.
– Из России приехала, мой отец здесь на работе, вот и пригласил меня погостить, – охотно ответила она и уселась рядом. – А ты откуда?
– Да тут… неподалеку, – туманно ответил Каору.
– Ты в русской школе, что ли, учился? – предположила она. – Или еще учишься? Тебе лет-то сколько?
– Только русские так невежливы, – сухо проговорил он. – Некрасиво расспрашивать совершенно незнакомого человека в таких подробностях о его жизни.
– Ой-ой, можно подумать! – заметила Майя и скривила губы. – Вообще-то тебя сюда никто не звал. Я сидела себе тихо-мирно, рисовала, а ты появился неизвестно откуда, да еще и поучать меня вздумал. Не хочешь, не говори! Больно надо!
Каору пожал плечами и пошел прочь. Майя с недоумением посмотрела ему вслед, хмыкнула и открыла папку. Она погрузила взгляд в спокойную воду возле самого берега, затем перевела на листок бумаги. Перед появлением этого странного парня она успела набросать линию горизонта и легкие перистые облачка. Майя решила попробовать рисовать в обычном традиционном стиле, но явно преодолевала себя, так как ей хотелось чертить хаотичные линии, следуя за своими внутренними побуждениями. И сейчас, немного взвинченная после разговора с Каору, она резко провела карандашом по ровной линии горизонта. Жирный след порадовал ее, и Майя начала зачеркивать все то, что нарисовала, когда только что пришла сюда. Затем она скомкала лист и со злостью отбросила его в сторону.
– Ну и зря! – раздался над ее ухом голос.
Майя вздрогнула и резко обернулась. И встретилась с темными глазами Каору. Он стоял у нее за спиной, но подошел так бесшумно, что она не слышала шагов.
– Ты же вроде отправился восвояси! – ехидно произнесла она.
– Вот, вернулся, – ласково ответил он. – Подумал, что веду себя невежливо.
– Это факт! – засмеялась она.
– Ты прости, – тихо произнес он и опустил глаза.
И Майя засмотрелась на длинные трепещущие тени, падающие от его черных ресниц. Ей даже захотелось нарисовать эти гладкие бледные щеки с тонкими темными линиями теней, но она подавила в себе это странное желание. Майя вообще редко изображала людей и считала, что портрет – это не ее.
Каору сел рядом и медленно проговорил:
– Да, ты права, я учусь в школе, у нас лингвистический уклон, я знаю пять языков, мне шестнадцать, живу я здесь… неподалеку. Я ответил на все твои вопросы?
– Ага! – весело произнесла Майя. – Мне тоже шестнадцать, и я тоже живу здесь… неподалеку, – повторила она его интонации. – И как ты уже знаешь, я в гостях у своего отца. А ты чего удрал-то от меня? Вредный, да?
– Сам не знаю, – мягко ответил Каору. – Не люблю, когда лезут с расспросами. К тому же совсем забыл, что вы, русские, бываете весьма бесцеремонны.
– Ты опять? – надула она губы.
– Прости! – тут же спохватился он и взял ее за руку.
Его пальцы были вялыми, мягкими и прохладными. Каору глубоко заглянул ей в глаза.
– Меня заворожил необычный цвет твоих глаз, – прошептал он. – Они как струящаяся вода чистого ручья. У людей редко встретишь такие глаза.
– Да ладно! – немного смущенно засмеялась она. – У нас сплошь и рядом голубые или серые глаза.
– Наверное, – непонятным тоном ответил Каору. – Ты художница?
– Только мечтаю стать ей, – сказала Майя.
– Можно? – спросил он и потянул папку из ее рук.
Она пожала плечами и открыла ее. С собой Майя взяла с десяток незавершенных рисунков, так как решила, что, возможно, на природе захочет что-то в них исправить. Был среди них и эскиз из мозаики пятен. Гамма – серо-бело-сиреневая. Майе очень нравилась такая техника, обычно она рисовала подобные картины акварелью, краска на водной основе расплывалась, края пятен смешивались, размазывались, и получался эффект соединения разных тонов. Каору задержался именно на этом эскизе. Он пристально смотрел на разноцветные пятнышки, словно видел там что-то свое. Но Майя не торопила его с оценкой, так как уже привыкла, что многие люди подолгу всматриваются в ее работы и будто медитируют на них. Ее даже забавляло украдкой наблюдать за сменой выражений их лиц. Но Каору словно застыл, его глаза были расширены, уголки губ опущены.
– Это похоже на увядающие от дождя лепестки сакуры, – прошептал он после длительной паузы. – Они намокли, от тяжести влаги вот-вот слетят с веток, и их век закончится. Так и жизнь человеческая. Она словно краткий миг в вечности. Знаешь легенду о сакуре? – неожиданно спросил он, повернувшись к Майе.
Она поморщилась, так как сейчас была не расположена выслушивать очередную японскую сказку. К тому же она отчетливо помнила грустную легенду о запоротых насмерть детях Сакуры.
– Знаю, – сухо ответила она.
– Наверное, про детей? – уточнил Каору.
Майя молча кивнула.
– Это самая известная история. А ведь существует еще несколько, – тихо проговорил он.
– Хочешь, расскажи, – вяло произнесла она, понимая, что Каору просто распирает от желания поделиться с ней очередной легендой.
