Алейда проснулась значительно позже. Голова была как в тумане, но тем не менее она чувствовала себя неплохо и могла думать лишь о том, что из — за этого дурацкого плача заболела, — еще и поэтому нужно было выяснить, что так внезапно сделало ее склонной к слезам, и устранить причину.
За следующие две недели желудок Алейды частенько был расстроен, и всякий раз причины были разные. В основном ей было плохо от запахов или еды — жареной или вареной рыбы, выпитого вина, которое, судя по всему, было прокисшим, сильной вони, которую доносил от свинарника переменившийся ветер. Но однажды у Алейды закружилась голова, когда она смотрела в окно, а пару раз она просто проснулась от того, что ее тошнило. К счастью, ей все время удавалось уединиться, так что болезнь, что бы это ни было, оставалась ее личным делом, а не достоянием всех домочадцев… Но вот однажды, на воскресной службе в домашней церкви, в присутствии Иво…
Алейда стояла на коленях и молилась, как вдруг ей стало дурно от запаха ладана. Она держалась до последнего «Аминь», но тут запах благовония стал просто нестерпимым. Оставалась только согнуться в три погибели, и ее вырвало прямо на каменный пол — чуть — чуть не задело ноги отца Теобальда. Это заставило всех присутствующих поспешно отступить к стенам.
После несчастная могла лишь стоять и, пряча лицо в ладонях, повторять «Простите… Простите меня…»
— Тише, — остановил Иво ее причитания. Он подхватил жену на руки и поспешил в их покои, а Беата взволновано семенила чуть позади. — Ты не виновата, что заболела.
Алейда прильнула к мужу, уткнувшись лицом в широкую грудь.
— Но ведь это случилось в церкви…
— Не волнуйся, там все вымоют. Я отнесу тебя в постель, а Беата позаботится о тебе. Все будет хорошо.
Супруг взбежал по ступенькам, как будто его ноша была легче пушинки, затем уложив ее на постель, задержался, чтобы поцеловать в лоб и подоткнуть одеяло.
Странное дело, к тому моменту как муж ушел, она чувствовала себя хорошо — так же как и после других приступов. Однако Беата уже нагревала воду и торопливо отбирала травы. Кормилица выставила всех из спальни, так что Алейда доверилась ее хлопотам и вскоре оказалась окруженной горой подушек с чашей какого — то поссета или другого какого напитка в руке. Принюхавшись к жидкости, больная уточнила:
— Мята и ромашка?
— Верно, и еще другие травы, чтобы помочь больному желудку. Пей медленно, мелкими глотками. — Беата присела на краешек постели и пригладила волосы своей любимой девочки. — Я редко заваривала такое для тебя, Ягненочек. Ты ведь не из тех, кто часто так расстается с пищей.
— К счастью, сегодня вечером мне не с чем было расстаться.
— И за это отец Теобальд должен возносить благодарственные молитвы. Я и не знала, что он умеет так плясать.
Озорная усмешка кормилицы заразила Алейду. Она вспомнила отца Теобальда в первое мгновение, когда эта неприятность случилась с ней, — ужас и отвращение на его лице, и несмотря на свою незавидную роль в произошедшем, не удержалась от смешка, быстро превратившегося в хихиканье, а затем и в громкий утробный хохот, который явно затянулся.
— Не так уж это забавно, госпожа, — ворчала Беата.
— Я знаю, — выдохнула Алейда и попыталась остановиться, но хохот уже, казалось, жил самостоятельной жизнью. Смех овладел ею, подпитываясь попытками прекратить, которые только еще больше раззадоривали. Бока ее уже болели, и слезы текли по щекам; Беата забрала чашу, опасаясь, что воспитанница прольет напиток. А смех все продолжался.
Затем внезапно, когда Алейда уже не могла это терпеть, ее плач стал настоящим — глупые слезы безо всякой причины. Девушка только всхлипывала.
— Ах, Ягненочек, — кормилица обняла Алейду, и от знакомых рук той стало вновь уютно. — Тише… шшш…
— Это было так у — унизительно. — Голос рыдающей споткнулся на этом слове и перешел в полевсхлип. — Ч — что с — со м — мной не так? П — постоянно тошнит. Плачу — у. Я ведь никогда не была плаксой, ты же знаешь.
— Верно, детка, верно.
— А теперь я хныкаю все время. Такое чувство, что я схожу с ума. Или у — умираю — у.
— Глупости! — Беата нежно улыбнулась. — Ты не более безумна, чем я. Слезы и смех и даже твое недомогание — это признаки жизни, Ягненочек, а не смерти.
Алейда промокнула слезы кончиком простыни и поинтересовалась:
— О чем ты говоришь?
Кормилица положила руки на плечи Алейды и немного отстранила ее.
— Подумай, Ягненочек. Когда у тебя в последний раз были крови?
— Не знаю. Где — то… — Девушка задумалась, и слезы мгновенно высохли, когда до нее дошло, о чем толковала Беата. — Нет, я не… У меня ведь было кровотечение уже после свадьбы. Как раз тогда, когда ранили сэра Бранда.
— Такое слабенькое, что его вряд ли стоит принимать в расчет. И потом с тех пор прошло больше месяца.
— Но мы ведь не… — Алейда остановилась. Она все еще не рассказала Беате, что муж не притрагивается к ней, храня эту тайну как единственное, что по — настоящему связывало ее и Иво. — То есть мой цикл никогда не отличался регулярностью. То все слишком быстро — месяц за месяцем, а то наоборот запаздывает.
— Верно, но ведь ты сама сказала, что тебя поташнивает.
— Но не по утрам. И не всегда.
— Некоторым дурно бывает и в другое время суток. Но это неважно. Сейчас я уже знаю наверняка.
— Откуда? — Вскинулась Алейда.
— Ты не рассматривала собственные груди?
Алейда смущенно скрестила руки на груди.
— Ты же говорила, что у женщин они обычно увеличиваются после замужества.
— Да — да, но не настолько. Посмотри, как набухли вены. Даже Хадвиза заметила, хотя эта дуреха не понимает, в чем дело. А со временем они еще затвердеют и станут болезненно чувствительными.
Ее груди и так уже не одну неделю были как камни, покрытые синяками, но Алейда покачала головой.
— Я не беременна. Я не могу быть в положении.
Не за одну же ночь!
— С таким мужем, как лорд Иво, тебе сложно было бы не забеременеть.
С таким мужем, как лорд Иво? И каким же это? Покидающим жену каждый день и отвергающим ее каждую ночь? Теперь понятно, почему муж не притрагивается к ней — не хочет, чтобы она понесла. И что он теперь будет делать, если она и впрямь забеременела после одной — единственной ночи?
— Суди сама, Ягненочек, — продолжала Беата, взглядом остановившись на животе Алейды. — Слезы, тошнота, отсутствие месячных — все указывается в одном направлении.
Алейда покачала головой, не желая признавать эту возможность:
— Моё нытье и смех — другое дело.
