Губы Валроя скривились так, что она была так удивлена, что сразу поняла, что встала на опасный путь.
— Объясните свой аргумент»
Внезапно глупость того, что она делала, стала ясной. Она спорила в суде, чьи законы были ей совершенно неизвестны.
— Я… э… — Она закашлялась. — Я могла бы использовать дар яда на ком угодно, да? Он не был разработан специально, чтобы отравить меня.
Валрой слегка склонил голову набок, глядя на нее с новым уровнем задумчивости.
— Правильно.
— Тогда я могла бы орудовать против кого угодно. Она, ты, еще один фейри, который искал моей смерти. Это был подарок в виде оружия и предложение использовать его на себе, если у меня не будет другого выхода. — Ее рука задела рукоять ржавого меча, который она носила, и она вцепилась в деревянную рукоять, словно это была веревка плота. Как вспышка молнии, ее поразила мысль. — Анфар! Он подарил мне этот меч. Если бы он предложил мне перерезать им себе горло или вонзить его себе в живот, если бы я не могла больше терпеть Лабиринт, — он тоже был бы здесь?
Валрой молчал, глядя на нее. Она не могла понять, сердится он или нет. Он не двигался. Никто не двигался. Они ждали ее.
Эбигейл снова сглотнула. В горле пересохло. Она была вне себя от ужаса. Но это все его вина — Валрой был виноват в каждой секунде страданий с тех пор, как все это началось. Она цеплялась за собственный гнев, даже когда цеплялась за меч на боку.
— Если бы я передала этот меч и сказала, чтобы ты наслаждалась им, было бы это покушением на убийство?
Шок, наконец, сломал его застывшее выражение лица. Его глаза расширились от ее слов, а затем, когда удивление исчезло, он захихикал. Он притянул ее к себе в объятия, его крыло сжалось на ней. Толпа Невидимых рассмеялась вместе с ним. Она даже видела, как Круинн аплодирует.
— Хорошо сказано, маленькая ведьма. Хорошо сказано. — Он поцеловал ее в макушку. Когда она посмотрела на него, он улыбался ей сверху вниз. — Очень хорошо. Я сниму обвинение в покушении на убийство. — Он оглянулся на толпу. — С признанием вины во вмешательстве и снятием обвинения в покушении на убийство это все еще означает измену короне. Залитый лунным светом суд — внимательно обдумайте обвинение.
Толпа бормотала, переговариваясь друг с другом.
Валрой опустил голову, чтобы прошептать ей.
— Это было мастерское шоу. — На короткое мгновение она почувствовала небольшую гордость за то, что сделала. — Жаль, что это не будет иметь значения. — И вот так ее гордость рассыпалась, как влажный песок.
— Почему?
— Цена вмешательства в игры высокопоставленного лорда или дамы уже высока. Цена измены еще выше.
— Какова цена?
— Ты узнаешь. — Он ухмыльнулся.
Он поцеловал ее в висок, и она попыталась не вздрогнуть. Она не думала, что было бы хорошо оскорблять его перед залитым лунным светом двором. Ну, во всяком случае, не больше, чем у нее уже было.
Кто-то в центре группы сделал шаг вперед. На этот раз они казались смутно нормальными для фейри. Это должно было означать, что у них было надлежащее количество глазных яблок, ног и рук. И не было никаких дополнений чего-либо еще.
— Вынесен приговор.
— Какой итог? — Валрой обнял ее за талию, большой палец просунулся в петлю на брюках.
— Единогласно, Верховный Лорд. — Фейри расправили плечи, словно зная цену слова, которое он собирался сказать. — Мы признаем ее виновной в измене короне.
Ее сердце упало в желудок.
— Нет, Валрой…
— Тише. — Он опустил голову и прошептал: —Все будет хорошо. Жди своей очереди.
— Ждать моей очереди?
Он выпрямился и впервые отошел от нее. Маленькая и одинокая, и, наконец, способная видеть вокруг себя и его крылья, она обнаружила, что стоит возле трона. И какое-то время она не совсем понимала, на что смотрит.
Трон был вырезан из дерева, каждая поверхность представляла собой изображение или рельеф какой-нибудь великой битвы или бегущих животных. Но это еще не все. В причудливо вырезанном извилистом дереве и виноградных лозах смешались… кости. И они были вырезаны, чтобы соответствовать остальным. Изображения бойни и смерти, людей и монстров, которых настигают их охотники. Он был окунут или залит серебром, толстый слой блестящего металла превратил все это в одно целое. Это было красиво, болезненно и ужасно одновременно.
Это был трон смерти.
Это был его трон.
— Асташа, бывшая придворная дама, ты признана виновной во вмешательстве и измене короне. — Валрой подошел к женщине, которая все еще лежала на полу. Он наклонился и, схватив ее за волосы, рывком поднял ее на колени.
Эбигейл прикрыла рот обеими руками.
В ее лицо были вбиты железные гвозди. Через оба ее глаза и глубоко в ее щеки, заостренный металл выступал из нее под разными углами. Она была слепа, ее глаза были разрушены. Но женщина-фейри села на лодыжки и изо всех сил попыталась взять себя в руки.
Какой же силы требовалось, чтобы в такой агонии искать хоть какую-то гордость? Эбигейл снова задрожала, с ужасом глядя на сцену перед ней.
Вот так мы обращаемся со всеми нашими заключенными.
Невидимые были монстрами.
Она знала это и раньше, но забыла об этом из-за краткой доброты со стороны Анфара и Перина. Она решила забыть об их злобе. Как быстро она отбросила ту жестокость, с которой Валрой отплатил мальчику у котла после его теплого прикосновения и страстного поцелуя. Это свело ее желудок.
Отвращение, направленное на себя так же, как и на Валроя, заставило ее отвернуться от сцены. Она опустила голову, ее слезы упали на известняк. Они были плохой данью крови Асташи.
— Асташа, ты виновна. Как Верховный Лорд этого двора и как ваш обвинитель, я выбираю цену, которую ты должны заплатить. — Голос Валроя был низким, насмешливым мурлыканьем. — И я выбираю смерть.
— Нет. — Она едва сдерживала себя, чтобы не закричать. Она повернулась и посмотрела на Валроя, даже сквозь пелену слез. — Нет больше смерти, Валрой. Больше никаких страданий. — Она подошла к Асташе, чтобы хоть как-то утешить ту, кто так много страдал.
— Моя будущая королева требует пощады, не так ли? — Валрой хмыкнул и встал между ними. — За милосердие в этом дворе приходится платить, моя дорогая.
— О нет. — Она вздохнула.
Он ухмыльнулся. А затем пришли слова, которые, как она знала, он собирался сказать.
— Что ты дашь мне взамен?
Весь ее ум, казалось, исчез. Побежденная, она открыла рот, чтобы ответить…
Когда ей глубоко в грудь вонзили нож.
30
Эбигейл посмотрела перед лицом ухмыляющегося существа, мерцающего из небытия. Он появился перед ней в тот самый момент, когда вонзил кинжал ей в сердце. Она вздрогнула от удара, ее руки рефлекторно схватились за рукоять.
Но это не больно.
Он был отравлен?
Она удивленно моргнула, глядя на фейри. Она едва слышала хаос вокруг себя. Она даже не заметила, как Валрой вырвал у нее убийцу и тут же оторвал ему руку от груди.
Был крик. Бег. Она посмотрела на себя.
Стакан.
Нож пробил стекло. Она смотрела, как кусок, через который он прорвался, разлетелся на куски, скручиваясь в новые формы. Ее тело начало меняться и двигаться.
И тогда это было уже не ее тело.
Она рухнула на землю. Но она не делала этого возле трона из посеребренного дерева и кости. Она попала в объятия существа, которое пахло землей или пещерой. Ее опустили на землю, положили на колени тому, у кого она была. Он шептал ей успокаивающие слова глубоким голосом, который резонировал в его груди.
Подняв голову, она увидела улыбающееся, красивое, нечеловечески острое лицо Байодана. К двум его малиновым глазам… теперь присоединились другие. Открываясь там, где они были незримо спрятаны, теперь у него было семь глаз на лице. Два на скулах, где их быть не должно, два там, где должны быть, и три на лбу с вертикальными прорезями.
Его ненормальные глаза были чисто-красными, с черными точками в центре.
