вы не очень долго…
– Я тоже надеюсь, Малкольм. Будь внимателен. Магавки будут приходить, как и сейчас, и, если что-то будет беспокоить, показывай, объясняй им. Будь с ними добрее, и они всегда помогут, – я обняла мальчишку, но он засмущался и отстранился.
Мы отошли от берега, когда солнце только начало подниматься, чуть рассеивая туман, что курился над озером и особенно сильно – в горах. Нам нужно было пересечь все озеро, чтобы войти в западную протоку, из которой питается река Святого Лаврентия. Как и рассказывала Клер, мы минуем Монреаль, что сейчас был всего лишь небольшим фортом.
– Мда, какие они хитрые, – прошептала Малышка, – Специально предложили плыть вместе. Это чтобы мы сами без них ничего не предприняли. Накрылись бобры, которых Сквонто хотел наловить тайком от них, – она гребла, а я отдыхала. Клер и Барбара плыли со Сквонто – мы договорились меняться, чтобы Сквонто тоже мог отдыхать хоть немного. Мы научились переходить из одного каноэ в другое прямо на ходу.
Почти весь день не было практически никакого течения. Наши с Малышкой упражнения явно пошли на пользу, потому что грести нам было намного легче, чем Клер.
– Я клянусь начать заниматься с вами, как только мы вернемся, Элиза, мне так стыдно, что от меня практически нет пользы, – бурчала Клер, посматривая на нас, как только уставали руки, и нам приходилось поменять ее.
Магавки шли много быстрее, но мы решили не рвать руки в надежде быть с ними на равных. Сквонто сразу предупредил их, что ждать нас после выхода в реку не нужно, и мы можем нагнать их, как только они остановятся на отдых, но индейцы так сильно ушли вперед, что нагнали мы их только под утро – гребли старательно, помогая слабому течению, пока не увидели жиденький дымок на берегу.
Мы просто вытянули каноэ на берег, и повалились в траву, недалеко от костровища и лежанок индейцев. Сон сморил в то же самое мгновение, и показалось, что разбудили нас в тот же час. Пришлось полить на голову водой, чтобы открылись глаза. Сквонто уже завтракал печеной на костре рыбой, наши рыбёхи ждали нас на больших листьях, похожих на лопух. Я вспомнила ресторанное блюдо – рыба в глине и листьях. Почему же я раньше не вспомнила, ведь это намного нежнее, чем пропахшие дымом, однообразные подсушенные тушки.
Тронулись очень быстро, и сейчас мы пытались не отставать. Течение было слабым, и я думала о том, как же мы будем возвращаться, ведь грести придется постоянно и против течения. Сквонто ответил, что обратно мы будем двигаться ближе к берегу со сторону, где у реки плёсы. Да, возвращаться предстоит в два раза дольше, но это решаемо. А вот узкие места, где течение сильное, нам все же, придется сходить на берег, нести все, что у нас будет, нести каноэ. Я плохо представляла себе это, но радовалась, что мы взяли с собой наши рюкзаки.
На пятые сутки нашего пути на берегу начали встречаться хижины, и стало веселее. Сквонто сообщил, что к ночи мы будем на месте, а потом нам придется ждать рынок, который откроется через пару дней. В эти дни мы как раз и сможем придумать что-то с блинами, или даже с зефиром. Если мы не купим сковороду, то нам подойдет небольшой чугунный лист. Лишь бы эта поездка не прошла даром, лишь бы мы вернулись хоть в небольшом минусе – я молилась, наверное, искренне, чем Маргрет, но у Бога были другие планы на нашу финансовую независимость, да и на способ заработка.
Я никогда не была в Канаде, и для меня крепость, которую я увидела, была первой настоящей постройкой в этом времени. Новый Плимут был из досок и веток, как и дом, который сейчас строили мы. А здесь нашему взору открылись двухэтажные строения, что на время заставило поразиться размаху содеянного.
– В тысяча шестьсот третьем году Самюель де Шамплейн ступил на этот берег. Здесь были поселения ирокезов. Это место на их языке называлось «Кебек» – место, где сужается река, – задумчиво начала Клер. – Индейцы радушно приняли его, пришедшего на огромном корабле, каких они доселе и не видывали. Они и не думали, что он заложит здесь город… Он и сейчас является губернатором города Квебека, и будет им вплоть до своей смерти в тридцать пятом году…
– Клер, откуда ты это знаешь? – начала было Малышка, которая была в лодке с нами, но Клер, словно находящаяся в анабиозе продолжала:
– Он хотел построить здесь всего лишь пару домиков и сарай для хранения бобровых шкур. Здесь была деревня индейцев, и называлась она Стадакона. А уже через восемьдесят лет на этом месте будет стоять Нотр дам де Вектуар… Самая северная церковь Америки…
– Клер, милая, детка, – я трясла ее как тряпичную куклу, потому что Малышка уже свела брови, прибавляя к третьему году еще восемьдесят лет. – Клер, что там у тебя в голове? Ты перегрелась? Какая к чертям собачьим церковь, прости меня, Господи? Смотри, мы причаливаем к крепости, – я говорила и черпала воду, которой щедро сбрызгивала ей лицо до момента, когда она вернулась в нормальное состояние.
– Я вся мокрая, что ты здесь устроила? Сегодня «духов день»? – недовольно брюзжала Клер, из которой, наконец-то «выветрилась» Лиля.
– Ты несла такую чушь, что даже мне стало страшно, – почти шепотом ответила ей Малышка.
– Не переживай, я не говорила при всех, но порой мне кажется, что она и правда, видит будущее, – очень опрометчиво ответила я Малышке.
– Я знаю ее с первого ее дня в тюрьме, Элиза. Она молчала как рыба, спала круглые сутки и плакала ночами. От нее сложно было добиться пары предложений, – подозрительно рассматривая Клер ответила Малышка.
– Мы заговорили с ней на палубе, когда я уговаривала Маргрет выводить всех на воздух, и она как на духу выдала, что мы причалим не там, где нужно, а севернее. Такие вещи случаются, когда от человека отступает смерть, Абигель. Ты же помнишь, она тоже почти умерла, но потом неожиданно начала выздоравливать, – я «несла» такую чушь, что сама понимала, что начинаю «палиться».
– Да, Клер, мы уже простились с тобой, даже накрыли тряпкой, потому что ты синела. А потом раз, и сразу села и начала пить и есть. Нам даже стыдно было… – виновато пробубнила Малышка.
– Вот… И теперь она говорит очень много вещей, о которых вовсе не должна знать, – шикнула я на Малышку. Мы приближались
