Тьфу!
Я пока не знала, что буду делать дальше. Настолько старательно выталкивала из головы все воспоминания и переживания, что, заодно, избавилась и от будущих планов. Хотя какие там планы? Не было никогда их… Думала спокойно преподавать в академии, а когда нас послали к инквизиторам — просто хотелось выжить. Сейчас же… Не приучена я была размышлять о своем будущем.
Может самое время?
А пока здесь останусь. Городок смотрелся довольно мило, особенно присыпанный первым снегом. Зима окончательно захватила эту местность, значит жителям вполне может понадобится помощь какая с зимними хворями. Даже мне пришлось утеплиться — потратилась на подбитый мехом плащ и смешную теплую обувку из войлока. И в маленькую комнату на постоялом дворе заказала дров для печи.
На постоялый двор я и вернулась после того, как утренняя торговля окончательно утихла. Попросила тарелку горячей похлебки у хозяина и отправилась с ней к дальнему столу, который за эти дни уже назначила своим.
Но не донесла.
Скрипучая дверь в этот момент открылась, и в едальню, которая была на первом этаже постоялого двора, вошли двое.
Незнакомый мужик и… что-то втолковывающее ему Его Светлейшество.
Забери его Запределье Джейдев Агрэ в белоснежной шубе обственной персоной!
Но странным было не его внезапное появление. И даже не то, что я настолько удивилась, что руки ослабели и выпустили плошку, которая упала на пол.
А то, что инквизитор скользнул взглядом по залу, увидел меня — маленький был зал! безлюдный! увидел моментально! — и, не прерывая разговора, спокойно кивнул.
Выглядело это так:
— … и я считаю, что им крайне необходима помощь на границе… А, здравствуй, Прияна, хорошо что тебя застал, надо кое-что передать. Сейчас, с делами закончу…
И пошел дальше, к поспешно протирающему заляпанную стойку хозяину!
Ч-чего?!
Поначалу радостно забурлившая при виде пресветлого Тьма раскрыла злые крылья на всю мощь и ощерила невидимые зубы. Укрыла почти зримым пологом не только меня, но и дотянулась до углов. Я хоть и противница всяких эффектов — ведьмы, в отличие от светлых, не кривляются по жизни как на сцене — но здесь даже с удовольствием смотрела, как туман растекается от моего подола. А уж лицо какое у меня сделалось… даже в зеркало смотреться не надо было, и так понятно — какое. Судя по тому, как быстро убрались прочь немногочисленные посетители.
Его Светлейшесто же договорил о чем-то с мужиком и хозяином двора, решительно подошел ко мне, издевательски щелкнул своими инквизиторскими пальчиками, рассеивая Тьму, и безмятежно улыбнулся:
— Хорошо выглядишь. Отдохнувшей.
Ч-чего?!!!
Мне показалось, что я сошла с ума. Может и правда? Может все ведьмы с ума сходили после ночи с инквизиторами, и потому бежали прочь, как можно дальше, чтобы остатки не растерять? Почему он ведет себя как ни в чем не бывало? Будто ему правильно и вполне по чину находиться здесь. Почему ведет себя со мной как со знакомой? Конечно, мы знакомы… Но не в том смысле! Мы не виделись примерно половину оборота, не считала…
…тринадцать дней и шесть часов…
…а он разговаривает, будто вчера только расстались и то на доброй ноте?!
— Что. Ты. Здесь. Делаешь? — каждое слово я с трудом выталкивала из пересохшего горла. Потому что крыло сразу болью, радостью, что его вижу, обидой и непониманием, — Как. Ты. Меня. Нашел?
И почему только сейчас?!
Но это я уже не спросила.
— А ты не пряталась, — спокойно пожал плечами инквизитор. Лицо его — что камень инквизиторской академии. Бледное и каменное. Вроде бы сильно похудевшее, но я боялась всматриваться, — Вещи твои привез. Метлу, книгу, палаш. Я же их изъял — мне и возвращать. Ну и награду.
— К-какую награду? — меня потряхивать мелко начало. Потому что происходящее… невыносимо просто! Он должен был по другому! Найти, наказать, зацеловать, наорать! В любой последовательности! Или вообще не искать, потому что ни Тьмы ему это не нужно было — я бы пережила! А не так… не так как сейчас!
— Королевскую награду, — охотно пояснил инквизитор и развел руками, — Его Величество говорил же, что, как только основное расследование будет закончено, награда найдет своих героев… героинь. Ну мне и поручено было.
— То есть ты… ты по поручению Его Величества мне это все привез? Просто… отдать? Не гонец, не кто-нибудь… — во мне спокойствия не было вовсе. Мы будто поменялись местами. Когда-то — в прошлой жизни! — одна юная ведьмочка, появившись в академии, изощренно издевалась над одним пресветлым, имея при этом исключительно участливое выражение лица и вежливые слова. А инквизитор вечно бесился и прибить ее хотел. Сейчас на моем лице точно такие же чувства можно было прочитать, ректор же демонстировал лишь вежливое любопытство.
— Ну как можно гонцу такое поручить? Мешочек-то увесистый, — пояснил равнодушно Агрэ.
Изнутри будто животное драло. Не была бы я уверена, что крови людоволков во мне нет, подумала бы, что обернусь сейчас.
И плакать захотелось.
Очень.
Я не понимала что происходит, я не понимала, зачем он это делает… Ведь не может же он не понимать, что для меня это… слишком?! Он весь для меня слишком?!
Я не могла больше это вынести. Рванула прочь, едва не поскользнувшись на идиотской похлебке, с всхлипом:
— Вот зачем ты так со мной?!
И будто в стену врезалась, остановилась, когда услышала за спиной вымученно-тихое и совсем-совсем не безразличное:
— А как надо, Прияна? Как? Может хоть ты мне объяснишь?
Сглотнула.
И ме-едленно обернулась.
Стоит. На меня не смотрит — куда-то в сторону. Глыбой каменной стоит. И ворс его распахнутой белоснежной шубы на вид не мягкий, а ледяными иглами. Безучастный стоит, как все статуи королевства. И такой же красивый.
Если и любоваться — только издали.
Вот только жилка на шее, не прикрытой меховым воротником, бьется так, что кажется — бурлящая кровь прорвет кожу и зальет все белое. Красным. Знаю я эту жилку. Даже на вкус какая знаю. И знаю, что, когда инквизитор в сильном напряжении, она его выдает.
А руки у него в кулаки сжаты. Спрятаны почти в рукавах, но все равно — костяшки побелевшие видны.
А грудь под камзолом поднимается и опускается часто-часто…
Ведьмы очень наблюдательны, если им надо. Если они заинтересованы. А я, получается, очень заинтересована.
Делаю несколько шажочков к Его Светлейшеству. Встаю близко-близко, так чтобы чувствовать жар, исходящий от его тела, и зажмуриваюсь от удовольствия. Длинный ворс щекочет щеки, пряжка ремня того и гляди — заденет.
И так хорошо в его запахе и жаре, так тепло. А я и ведь не замечала, насколько замерзла. Как долго мне было холодно…
Агрэ — истукан, конечно. Не обнимет, не прижмет к сердцу.
Вот только и без крепких объятий я слышу, как колотится это самое сердце. И точно знаю, что пальцы у него дрожат — потому и сжаты в кулаки.
Еще один ма-аленький шажок делаю. Чтобы совсем уж в его тепле оказаться, обвить под полами шубы инквизиторскую талию, уткнуться лбом в грудь и проговорить тихонько:
— Я — ведьма…
— Ты — дура! — вырвалось у него быстрое.
После этого мы какое-то время стояли молча. Осмысляя. Я — стоит ли обидеться. Он — не испортил ли все.
Но ведьмы выше мелких обид! Потому продолжила:
— Я — ведьма. Нам по роду положено бежать от пресветлых. Нет, я не про прошлое говорю, когда горели костры. А про то, что внутри поднимается, когда темная понимает, что светлый — её. И чувствует отголоски того, что давным-давно между ними было. И осознает, что реальность-то другая. В реальности между нами бесконечная война за правоту. И пресветлые пока правее и выигрывают…
— Но разве я не доказал, что больше не борюсь с тобой?!
— Я — ведьма… И я запуталась, — признала неохотно, — Когда король и этот его седовласый советник по сути объявили, что произошедшее оно потому произошло, что необходимо был миру нашему, я расстроилась. Когда заявили, что оно должно и дальше происходить, я обиделась!
