— Уходите, — бросила женщина. — Сейчас же. Это наш дом, и мы будем здесь. Все эти ваши рассказы просто ложь. Хватит нести эту ложь сюда… Дорогой, выброси их отсюда. Не впускай в наш мир этих лжецов. Ты слышишь, какой бред они несут? Они говорят, что ты мёртв.
Лео прищурился. Что-то в этой сцене было не так, но что?
Купец покачал головой.
— Шуя, но я, возможно…
— Ты жив! — крикнула она. — Мы будем все вместе, здесь, как семья. Или ты не хочешь защитить нас?!
— Я хочу защитить вас.
Очаровательно.
То есть, они тут имели “призрак, который не в курсе, что мёртв, и его спятившая от горя жена.”
Мог ли этот вечер вообще стать лучше?
Тут и правда нужен был доктор с галоперидолом наперевес. А потом экзорцист, с призрачным галоперидолом.
Но ничего подобного под рукой, как назло, не завалялось. Был только Лео, которого жизнь к подобному просто не готовила.
Дитя культуры, породившей множество блокбастеров под поп-корн, он привык представлять себе агрессивных призраков в форме женщин с длинными спутанными волосами, которые прыгают со шкафов, вылазят из колодцев или делают подобные криповые вещи. Но теперь Лео вынужден был признать, что есть случаи страшнее.
С госпожой Шуей говорить, очевидно, не было смысла. Без соответствующих навыков и нейролептиков он был тут абсолютно бессилен, да и на длительные сеансы психотерапии у него объективно не было времени… Лео повернулся к Лиссе.
— Мы сможем вытащить их потом, силой?
Девушка поморщилась и едва заметно качнула головой.
— Только если жертвы захотят освободиться.
Приплыли, что называется.
Впору натужно шутить про “можно спасти жертву из беды, но сложнее вытащить беду из жертвы”.
Тьфу.
Лео принял решение и обернулся к Маклану.
— Ты видишь, что тут происходит, — сказал он. — Ты видишь, что твой отец мёртв. Ты видишь, что твоя мать не в себе. Будь умнее и уходи отсюда.
Губы подростка дрогнули.
— Отстань от моего ребёнка! Он останется с нами! Мы — семья!
Лео не обращал на это внимания. Ему было жаль, до слёз жаль, но он начал это понимать: иногда бывают ситуации, когда надо просто спасать тех, кого есть возможность. И оставлять за спиной остальных, как бы неправильно это ни было с точки зрения любой из этик.
— Маклан, ты же помнишь, что ваш дом разрушен, правда? — спросила Лисса мягко. — Ты осознаёшь, что то, что происходит, не реально? Этот мирок, который вокруг, пока что безопасен, это правда. Но он хрупок, и построен из стекла. Он может рухнуть в любой момент, разлетевшись на кусочки, изрезав тебя осколками, и ты останешься здесь навсегда. Этот закат будет длиться, и длиться, и длиться. Ужин никогда не прекратится; ничего плохого не случится с тобой, но и хорошего тоже ничего не случится. Ты никогда не повзрослеешь, никогда не полюбишь, не отыщешь свой собственный путь… Ты застрянешь здесь и сейчас, в ловушке из любви и безумия. Точно уверен, что готов к этому? Если сомневаешься, если не уверен, то просто подумай об этом. Я могу помочь…
— Заткнись! — лицо госпожи Шуи исказилось одновременно болью и мукой. — Мы останемся здесь, вместе, как семья! Мы не станем возвращаться в тот ужасный, жестокий мир! Мой сын останется со мной, он не предаст нас, он нас не оставит! Я не отдам его вам!
Вот оно. Вот то, что смущало Лео с самого начала. Он наконец поймал эту мысль за хвост: женщина всё понимает… Точнее, кто его знает, как там обстоит дело с пониманием и логическим мышлением, тут нужен специалист, а не Лео с его полутора часами психологии один семестр ровно. Это именно тот случай, когда действительно нужны доктора, и мягкая палата, и медикаменты, и прогулки в красивый сад… Её можно было бы вывести из этого состояния, Лео не сомневался. Он в целом даже представлял методологию — в нормальном, цивилизованном мире.
Только вот у Лео под рукой нет ничего этого, просто нет. Но, по крайней мере, теперь он точно знает: её сознание не настолько затуманено. Ладий, в жизни или после смерти, всё же не был тем, кто способен полностью лишить своих близких права выбора… Но она выбрала остаться. И с этим прямо сейчас ничего нельзя сделать.
И задачей Лео теперь было вытащить хотя бы Маклана.
Лисса, кажется, пришла к такому же выводу.
“Заболтай их, пока я вытащу парня, — попросила она. — Женщина — дохлый номер, а мальчик сам хочет уйти, но не решается. Этого должно быть достаточно, чтобы умыкнуть его отсюда.”
“И что мы с ним дальше будем делать?!” — хотел заорать Лео. Но и сам понимал, что вопрос вполне себе риторический: делать, не делать, а оставлять парня тут просто неправильно… Ощущается неправильным для Лео лично.
Потому что он сам уже не знал, где тут на самом деле проходят границы правильного и неправильного.
— Эй, — сказал Лео, обращаясь к призраку, как к потенциально более вменяемому члену семьи (до чего он дожился, а?). — Послушай, я не вашу семейную идиллию тут рушить пришёл, клянусь. Пойми: как только перестанет петь сирин, любой живой, застрявший в этом мире, навсегда тут и останется. То есть… умрёт? Исчезнет? Я не знаю точно, что случается с такими потеряшками, но это вряд ли что-то хорошее и полезное. Они не смогут прятаться тут вечно, понимаешь?
— Прекрати городить чушь! — женщина была в шаге от того, чтобы кинуться. Истерика накрывала её, и глаза становились всё безумнее. Лео прикинул, подействуют ли в этом мире защитные чары и какие из них будет применять этично, учитывая… всё вот это.
— Ты спрашиваешь, понимаю ли я? — спросил купец вдруг, прерывая жену. И это была уже победа, потому что теперь его глаза уже не были стеклянными — просто больными, да и какой-никакой диалог был установлен. — Здесь… я могу защитить их. От жестокости этого мира. От драконов и от драконоборцев. От этой войны. Там, в мире… они всё равно не выживут без меня. Я их спасаю.
— Ты их убиваешь, — вздохнул Лео. — Я не готов утверждать, что на свете совсем не существует ситуаций, когда это можно приравнять к спасению, но это при любом раскладе не одна из них.
Лицо призрака помертвело. В прямом смысле этого слова: теперь не понять, что смотришь на мертвеца, было решительно невозможно.
Вон как Маклан посерел. И Лисса уже почти подобралась к нему…
Хорошо.
— Ты ничего об этом не знаешь. Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! — прорычал призрак.
— Я ничего на самом деле не знаю о таком, — легко признал Лео, — я понятия не имею, что вы испытываете и через что проходите. Но я кое-что слышал о том, как работает это всё. То есть, не магия, а… Короче. У вас тут, в этой иллюзии, мило, нет войны, нет разрушений, нет смерти. Как вы там сказали? Нет драконов, нет драконоборцев? И это круто, правда. Но есть проблема. На какое-то время да, в таком мирке можно найти спасение, он даже нужен… Но не тогда, когда в него вот так вот, с головой, не тогда, когда это называют единственной реальностью, когда в это начинают верить и отрицать происходящее. Просто поймите: они не могут остаться здесь, с вами, в доме, которого уже нет. У них есть шанс выжить…
— Какой шанс? — сверкнул глазами призрак, становясь всё более жутким. — Там собралась свора твоих товарищей. Думаешь, я не понял, кто ты такой?
Вот же дерьмище.
— Слушай, я пытаюсь помочь. Правда. У них есть возможность оказаться в другом мире. Это маленький, но шанс по-настоящему убраться отсюда… На самом деле, простая истина: даже если с другим миром не выгорит, у них есть возможность жить там, но не здесь.
— Зато здесь им не будет больно. А там… Они всё равно не смогут без меня.
— Ты этого не знаешь! — выкрикнул Лео, выведенный из себя окончательно. — Если они “не смогут”, то вы всё равно встретитесь! Но а вдруг смогут? Вдруг ты прямо сейчас забираешь у них шанс на жизнь?
И в этот момент госпожа Шуя на него всё же кинулась.
— Ты не заберёшь нас отсюда, ты не разлучишь нас, мы будем здесь, мы будем с ним… — она кричала безостановочно и была так сильна, как может быть силён доведённый до отчаяния, психологически нестабильный человек.
