наличие гарема хорошо так поднимает тонус. Но они мне не чужие. И я не позволю играть их чувствами, — предупредила собеседница, продолжая улыбаться, но при этом смотреть на меня с упреком.
— Меня интересует только тот, кого ты изначально определила мне в наставники. И я по-прежнему не понимаю, почему не могу учиться владеть своей магией у него.
— Я уже объяснила.
— Да-да, моя сила — вечная борьба двух крайностей. Это понятно. Но разве в противовес им мне не нужен кто-то стабильный?
— В этом-то и проблема, Насть. Младший сейчас до стабильности далёк, как никогда. Именно поэтому тебе к нему пока нельзя.
— Почему?
— Он не вынес мысли, что теряет тебя и бессилен что-либо изменить. Поэтому выключил эмоции, самоизолировался от всех кроме своих учеников и теперь не вылазит из академии. Подозреваю, он здесь ещё не скоро появится. Если вообще когда-нибудь вернётся.
— Что мне делать?
— Дать ему время эмоционально и психологически восстановиться. Себе тоже. Вы сейчас как искра и взрывчатка. Тем более ты, насколько успела понять, до конца ни в чем не уверена.
— Вы хоть скажете ему, что я передумала умирать?
— Да.
— И что хотела бы встретиться и поговорить?
— Нет.
— Почему?
— Сказала же, вы не готовы. Дай градусу напряжения спать. Потом, если действительно чувствуете друг к другу что-то, начнёте сначала. Братец поторопился. Хоть и руководствовался твоими совсем недвусмысленными намеками. Короче оба накосячили. Дайте страсти немного улечься. А потом начнёте спокойно, в своём ритме и с самого начала. Сейчас, уверена, ему будет достаточно знать, что ты жива. Тебе — что он постепенно приходит в норму.
Как бы мне хотелось не согласиться, это скорее всего во мне говорило упрямство и нетерпение поскорее все исправить. Головой я понимала — то, что предложила целительница, самый правильный вариант. Что до подвешенного состояния и невозможности сказать нравившемуся мне мужчине все, что хотела, включая слова извинения… Короче, потерплю! Пусть это станет мне очередным горьким уроком, который я совершенно точно постараюсь раз и навсегда усвоить, чтобы не повторять.
Следующие тридцать дней оказались для меня настолько насыщенным и сложными, что я едва успевала их отслеживать и считать. Второе вопреки всему старалась делать, потому что ровно столько Бахра отвела нам с Дастеном, чтобы восстановиться и окончательно разобраться в себе и своих чувствах.
Не знаю, чем все это время занимался бытовик. Хотелось верить, своими подопечными. За меня же всерьёз взялся Волдар. Да так, что мысль прикончить этого некроманта чем дальше, тем больше казалась мне все менее привлекательной. Уж слишком великодушно выглядела, учитывая, как самоотверженно он изнурял меня тренировками.
Мысли о достойной мести за страдания для мага жизни и смерти хоть и были приятными, к окончательному решению так и не привели. Пока мне где-то на десятый день и вовсе сделалось не до вендетты.
Я видела ехидно улыбающееся лицо, когда просыпалась и перед тем, как потерять сознание от бессилия. Снова просыпалась и, проклиная наставника, на чем свет стоял, продолжала упрямо учиться взаимодействовать с доставшейся мне магией. Это продолжалось ровно до того момента, пока опять не наступал обморок.
И все ничего, если бы наши встречи с некромантом ограничивались только образовательной программой. Но сколько Бахра с нами не разговаривала и не умоляла лично меня не реагировать на провокации, я раз за разом велась — начинала спорить, кричать, сопротивляться. В результате хорошо, если все заканчивалось зажиманиями у стены, по углам, на столе, у окна и тихими обещаниями, что еще хоть слово и кто-то пустится во все тяжкие. Помимо этого, наставник с незавидной регулярностью лез целоваться. И это я стерпеть была уже не в силах. А потому принималась вырываться, брыкаться, драться, раздавать пощечины направо и налево. И этим только все в разы усугубляла. Пока однажды не разревелась.
Это случилось одновременно от безысходности, жалости к себе и понимания бессилия что-либо изменить или даже предпринять. Удивительно, но сработало. Оказывается, слезы — единственное, что могло заставить Вола прекратить активные поползновения в мою сторону. Уж не знаю, сам он к этому пришел или сестрица наконец смогла подобрать нужные слова и внушить, что со мной ловить нечего. Так или иначе, но после этого мужчина заметно сбавил обороты.
Зато в буквальном смысле принялся выжимать из меня и моей силы все соки. Казалось бы, куда ещё больше. И тем не менее, некроманту это удавалось. Якобы для того, чтобы расширить возможности.
Я сначала сопротивлялась. Пыталась донести до учителя — было бы совсем неплохо научиться ими хоть чуть-чуть владеть, прежде чем развивать. Но кто ж меня, дилетанта, слушать будет.
И только где-то на двадцатый день пришло понимание, зачем Волдар избрал именно эту тактику. Как-то проснулась и почувствовала удивительное спокойствие. Гармония и душевное умиротворение, способные горы свернуть. Ещё внутри будто начало расти что-то самостоятельное. Нет, я не была беременна. Боже упаси! Пока! Тем более, что кроме Волдара, Бахры и их отца больше почти ни с кем не общалась.
Это оказались мои силы. И они достигли того уровня, когда начали считаться с моими мыслями, потребностям, проблемами и внутренним сумбуром. Ещё магия, кажется, наконец приняла меня, как свою хозяйку и решила-таки создать из нас тандем. Короче, с этого момента, мы начали действовать заодно.
Странные ощущения, слабо объяснимые. Сила изменила меня. Причем сильно. И дело теперь было не только в уверенности. В то утро я словно родилась заново. Оставила трусливую, слабую Настю в прошлом и стала той, которой всегда мечтала быть и на что у меня вечно не хватало духу. Теперь он у меня появился. В прямом смысле, сидел внутри, не позволяя больше ни на секунду усомниться ни в себе, ни в своих способностях.
Разумеется, эти изменения не укрылись от наставника. Было приятно видеть в его глазах гордость. И пусть кто-то в голос усиленно присваивал себе все заслуги, я чувствовала — мужчина куда сильнее радовался именно тому, что у меня наконец-то начало все получаться.
Ещё мой фамильяр, наконец, вылупился. Хоть и получился странный. В том смысле, что не был похож ни на одну известную мне или остальным зверюшку. Разве что гремлина. Того самого, про которых у нас сняли несколько фильмов. Только на их мимишную версию.
Плюс, он каждый день менялся. В том смысле, что в зверьке каждый раз появлялись новые черты, из-за чего тот походил то на котёнка, то на совенка, то на ящерку или ещё кого. Чешуя с незавидной частотой
