class="p1">Обратный путь прошел без приключений.
Вскоре Гай разломал слой льда в проруби мечом, и мы один за другим выбрались на берег.
Когда мы вышли из воды, Отай подошел к каждому из нас. Он брал руками туманную радугу, окутывающую нас, и вновь составляя из нее единое целое. Когда в его руках засияла лента, он одним взмахом руки вернул ее назад. Радуга приняла прежнюю форму, протянувшись к небесам от центра озера до небес в форме спирали.
В свитках мага был указан состав всех шести радуг, но в странных циферках и формулах для меня ничего не было понятно. Я лишь поняла, что они помогали ирийцам находиться под водой, посещать дома вердуков. Лье Куэй любил подводный мир. Тот ход, по которому провел нас Отай, был любимой дорогой ученого мага. Лье Куэй сам проложил его, создал и ступени, и площадку для посадки златокрылых друзей, и террасу.
Лишь подводную пещеру не создавал — здесь постаралась сама природа. Возможно, благодаря стараниям Отая время не разрушило любимого уголка лье Куэя.
Тем временем мое тело, проснувшись, развлекалось по полной — оно усердно гонялось на четвереньках за птицей Аро, пытаясь зубами его поймать. Птица, обалдевшая от резкой перемены поведения человека, галдела во всю глотку «Нельзя кушать! Смер-рть монстрам! Смер-рть монстрам!». Это я-то — монстр? Мне стало немного обидно, что меня обозвали монстром, хоть и понимала, что Аро повторяла последнюю вбитую в ее хохлатую головку фразу.
Еще обиднее мне стало, когда тело посмотрело в мою сторону, затем издало боевой клич и рвануло ко мне, скаля зубы.
Атака на конкурента, понимаешь ли, раздел территории.
— Лини, чего застыла? — хмыкнул Зен, наблюдая за выпяченным задом несущегося с грозным рыком тела. — Ты сейчас сама себя покусаешь. Беги отсюда, я ее придержу, пока она все штаны на коленях не порвала, или зубы не сломала.
Рысак в моем теле приближался, и ничего не оставалось, как послушаться огневика. Оттолкнувшись задними лапами, я побежала вперед. Зверя нужно было увести отсюда как можно дальше.
Такими темпами скоро все Горы Мудрого знать наизусть буду. То шалхом над ними летаю, то рысаками бегаю.
Спустя час я решила, что отбежала достаточно далеко от озера Тобермор. Мы пойдем дальше на юго-восток, а зверюгу я отвела на запад, за десятки километров от нашего будущего направления. Пусть рысак спокойно возвращается в свою стаю и не вспоминает о нас. Мысленно его поблагодарив, я покинула чужое тело, вернув душу зверя обратно.
Первое, что я почувствовала по возвращению, это то, что спине было холодно. Было такое ощущение, что мое настоящее тело плыло по поверхности холодной реки. Даже руки занемели, а сверху живот припекало солнце. Правда, каким-то тяжелым это солнце было.
Я открыла глаза и охнула: прижимая меня спиной к снегу, на мне лежал Зен, схватив мои руки в кулак и подняв их над моей головой.
— Зен? — хрипло спросила я.
Рысак своим рычанием мне чуть горло не повредил, и голос был немного хриплым.
— «Зен»? — уже привычно передразнил огневик. — Ты вернулась?
— Да, — ответила я.
— Ты укусила меня за руку, — тихо сообщил он, внимательно рассматривая мое лицо. — Пнула меня задними ногами и убежала.
— Больно было? — осторожно спросила я, чувствуя, как сердце вдруг начало бешено биться в груди.
Серо-голубые глаза странно сверкнули, и он чуть мотнул головой:
— Нет. Гай залечит.
И замолчал. Он продолжал лежать на моем теле, вдавленному в снег, и пристально смотреть в мои глаза. От его взгляда, внезапно потемневшего и ставшего глубоким, словно темная ночь, по моему телу дрожь пробежала. Я вспомнила недавно увиденную эротическую картину в голове Зена. Обнаженная я, умоляющая его томным голосом. «Пожалуйста, овладей мной» …
Что-то легонечко потянулось внутри живота, кровь зашумела в ушах, и мне стало жарко.
— Зен…
Чувствуя странные изменения в теле, от которых закружилась голова, я попыталась вырваться из хватки Зена. Тот, почувствовав мое движение, вдруг еще сильнее сжал в кулаке мои руки, а ладонью свободной руки провел по моей щеке.
— Ты красивая, Лини, — хриплым голосом сказал он. — У тебя глаза, как синее, глубокое море…
Я замерла, от его легкого касания все тело вздрогнуло, словно молнией пораженное. Непроизвольно мои губы раскрылись, Зен перевел свой взгляд на губы и ласково провел по ним большим пальцем. Затем чуть прикрыл глаза, склонился над моим лицом и нежно приник к губам в поцелуе. Недолгом, легком, теплом, как перышко.
Оторвавшись от меня, он, глядя в мои расширенные глаза, усмехнулся:
— Это тебе за рысака.
Я молчала, не в силах сказать хоть слово. Мое тело вдруг ослабло, а все мысли куда-то улетучились. Зен, глядя на меня, замер, потом сдавленно прошептал:
— Нельзя же на мужчин смотреть такими глазами, Лини… А это тебе за укус…
Он крепко ухватился ладонью за мой подбородок и впился в мои губы требовательным поцелуем. Раздвинув их, он властно проник внутрь языком, углубляясь внутрь рта.
От его прикосновения я совсем перестала соображать и тихо застонала. Мое тело неосознанно выгнулось навстречу мужчине, прижимающего меня к земле. Хватка Зена ослабла, он выпустил мои руки из своего кулака, и я запустила в русые волосы свои пальцы.
Огневик застонал, теперь уже двумя руками охватывая мою голову, и оторвался от моих губ.
— Лини, — прохрипел он, — ты…
Что он хотел сказать, так и осталось неизвестным. Откуда-то слева раздался голос догнавшего нас Гая:
— Зен! Я смотрю, Лини вернулась обратно. Отдай ее нам, она нам пока еще нужна. Зен, приятель, возьми себя в руки.
И я опомнилась. Осознав, что произошло, я оттолкнула от себя Зена и откатилась в сторону.
— Ты! — покраснела я. — Зен! Чтоб тебя! Какого Крайя?
Зен легко вскочил на ноги, улыбнулся и сказал:
— Это месть. А что? Ты в таком восторге, что хочешь повторить?
— Чтоб тебя…
Я выругалась, а Зен указал рукой на снежный холм:
— Нам туда. Я довольно далеко отбежал, гоняясь за тобой. Видела бы ты себя! Скакала на четвереньках по снегу, рычала и скалилась. Загрызть меня пыталась. Видишь?
Он показал мне локоть, на котором явственно отпечатались мои зубы. Укус был сильным, и рана кровоточила, из нее текли красные капельки и падали на белый снег. Сквозь смущение пробилось чувство вины, я виновато пробормотала:
— Ладно, будем считать, что мы квиты. Но больше не смей меня целовать.
Лицо Зена вытянулось, в серо-голубых глазах блеснул опасный огонек, и он тихо спросил:
— Что, только князю можно? Неужели он тебе настолько дорог? Он целуется лучше?
— Идиот! — вспыхнула я. —
