– Значит, после встречи с Брайани ты вернулся в стаю?
Он кивнул.
– Это все, что я знал, к тому же не мог просить Фанга и Аню уйти из стаи ради меня. Я думал, что если мой отец убьет меня, у них, по крайней мере, все еще останутся дом и защита.
– И никто никогда не узнал правды о твоей основной форме?
– За исключением Фанга и Ани, и, несомненно, Фьюри. Я должен был понять, когда он пришел к нам. Но он всегда таился. Штефан и другие пытались превратить его в омегу, но он не поддался. Недостаток магии он восполнял грубой силой и готовностью убить каждого, кто столкнется с ним.
Рука Брайд в его волосах замерла, когда она пыталась понять его слова.
– Омега?
Вэйн поцеловал ее живот.
– В каждой стае имеется козел отпущения. Это всегда мужчина, и называется волком-омегой.
– Отвратительно.
Он приподнялся и пристально взглянул на нее.
– Это – природа, а мы – животные. Ты сказала, что хочешь узнать меня, поэтому я отвечаю на все твои вопросы о моем мире, какими бы отвратительными не были ответы.
Брайд пробовала представить того Вэйна, которого она знала, холодным и беспощадным. Было трудно это сделать, когда он смотрел на нее с любовью и страстью в глазах.
– Ты когда-нибудь нападал на омегу?
Он отрицательно покачал головой.
– Обычно я вставал между омегой и остальными. Это причина, по которой стая ненавидит меня. Фанг всегда считал, что я идиот, раз меня это беспокоит.
Ее душа воспарила. Он – хороший человек, даже будучи волком. Она не должна была в нем сомневаться.
– Я не думаю, что ты – идиот. Я думаю, ты замечательный.
Он поцеловал в ответ.
Кто-то постучал в дверь.
– Эй, Вэйн, – позвал Отто из-за двери. – Я хотел сказать вам, двоим, что обед через час, так что если вы хотите поесть вместе с Валериусом, будьте в гостиной без опозданий, или случится ядерный взрыв.
– Он хочет, чтобы к обеду мы переоделись? – громко спросил Вэйн.
– Конечно, он хочет, но я надену бермуды и футболку.
Вэйн тихонько засмеялся.
– Он убьет тебя, Отто.
– Мне бы хотелось. Увидимся позже, – она услышала удаляющиеся вниз по коридору шаги оруженосца.
Брайд откинулась на подушки, с удивлением понимая, что рядом с Вэйном нисколько не беспокоится о своем теле. Хотя должна бы, учитывая, каким красивым было его мускулистое тело. Но нет, ее нисколько это не волновало.
Она чувствовала себя странно, находясь рядом с мужчиной, принимавшим ее всю, со всеми недостатками. Он не пытался ничего изменить в ней. Они с ним играли совсем по другим правилам.
Положив ладонь на его щетинистую щеку, она упивалась красотой этого худого, расслабленного лица.
Но в глубине ее мыслей продолжал шептать отвратительный голос: «Всему хорошему бывает конец».
– Вэйн, ты веришь в вечную любовь?
Он кивнул.
– Когда живешь сотни лет, узнаешь много чего.
– Как понять отличие между любовью и страстным увлечением?
Он сел между ее ногами, потом притянул ее на свои колени и крепко обнял.
– Не думаю, что есть какое-то различие. Полагаю, страстное увлечение подобно саду. Если о нем заботиться и ухаживать, он превращается в любовь. Если им пренебрегать и неосторожно обращаться с ним, он умирает. Единственный способ сохранить вечную любовь – никогда не позволять своему сердцу забыть о том, на что похожа жизнь без нее.
Его мудрость ошеломляла. Брайд откинулась назад, глядя на него с недоверием.
– Звучит впечатляюще, особенно, когда это исходит от мужчины.
– Так всегда говорила Аня. – Скорбь в его глазах заставила сжаться ее сердце.
– Жаль, что я не знала ее. Кажется, она была замечательной женщиной.
– Да, замечательной.
Брайд нахмурилась от некой, пришедшей ей в голову, мысли:
– Разве ты не можешь вернуться в прошлое и навестить ее? Или еще лучше, спасти?
Он положил подбородок на ее голову и погладил по руке.
– Теоретически, да. Но мы не должны. Время – очень тонкая материя, и оно не тот предмет, в который можно слегка вмешаться. Что касается ее спасения, нет. Мойры имеют отвратительную привычку наказывать каждого, кто нарушает границы их сферы влияния. Когда жизнь обрывается, они сильно бесятся, если кто-то расстраивает их планы.
– Звучит так, как будто ты совершил такую ошибку.
– Я – нет. Но я знаю того, кто это сделал.
– Фанг?
– Нет. Я не хочу выдавать этого человека, называя его имя. Судьба есть судьба, и ни один смертный не в состоянии одержать над ней верх.
– Но как мы узнаем, что является нашей судьбой? Останусь я с тобой или нет?
– Я не знаю, Брайд. Мне известен только один человек, кто может дать ответ на твой вопрос. Это Эш, и он не скажет.
В это ей верилось с трудом.
– Эшу сколько? Всего двадцать один?
– Нет, ему одиннадцать тысяч лет, и он мудрее всех, кого я знаю. В прошлом, настоящем или будущем нет ничего такого, что не было бы ему известно. Единственная проблема – он никогда не делится своими знаниями. Чаще всего это сильно бесит меня. Он обычно говорит, что мы создаем наше будущее сами. Он знает, что мы решим прежде, чем мы примем решение, и почему он не хочет говорить нам – выше моего понимания.
– Потому что на своих ошибках ты учишься, – ответила она, поняв причину. – Если ты ошибешься, и все окажется ужасно, ты не сможешь осудить его за то, что он указал тебе, что делать. Точно так же, если все будет хорошо, заслугу в выборе правильного решения ты можешь приписать себе. Хорошая или плохая, но это наша жизнь, с которой мы делаем все, что считаем нужным. Черт, этот маленький монстр сообразителен.
Ее речь рассмешила Вэйна.
– Он не маленький, остальное все верно.
Она ждала от него вопроса о ее решении относительно их двоих, но он молчал.
Вместо этого, он обнимал ее, как если бы просто радовался мгновению.
С одной стороны, Брайд была вполне довольна, а с другой – напугана. Как ей поступить правильно?
Она хочет остаться с ним, но где? Она не волк, чтобы жить среди дикой природы, а он не такой мужчина, чтобы довольствоваться магазином во Французском квартале.
В конце дня Вэйн превращался в дикое, неукротимое животное. Он являлся не просто мужчиной, он был защитником. И волком.
Она отстранилась, вглядываясь в него. Все, чего она желала – просто вот так держать его всю вечность.
Но могла ли она действительно приручить этого человека? И хотела ли она по-настоящему, искренне провести с ним остаток своей жизни, всегда в страхе оглядываясь назад: придут ли его родители или брат Дэр за ними или их детьми?
Это – ужасающая перспектива.
