— Ленд! — крикнула я, вламываясь в его спальню. Ленд в удивлении поднял глаза. Он все еще не переоделся и лежал на кровати в спортивных шортах и футболке, рисуя что-то в альбоме. Я остановилась, нахмурившись.
— Ты еще не собрался?
Ленд рассмеялся.
— Снять спортивный костюм, надеть смокинг. Две минуты, не больше. А ты отлично выглядишь, кстати.
— Послушай, я все поняла!
Я села на кровать.
— Что ты поняла?
Ленд уселся напротив меня.
То предсказание! Я поняла, о чем оно! И о чем только я думала раньше? Я была такой идиоткой!
Брови Ленда поползли вверх.
— Серьезно?
— Да! Глаза как лед, что на солнце тает, это понятно. Теперь холод от того, о чем сама не знает: если она такая же, как я, то ей все время холодно, так? О чем именно мы с ней не знаем, я пока не разобралась. — Вивиан не знала так много: возможно, поэтому ей все еще было холодно и одиноко. — Над головою Небо, но Пропасть под ногами — это про Землю, на которой мы застряли. Застряли, как эльфы, я имею в виду. А насчет печали, которая не тает в жидком пламени, все ясно: речь идет о душах или энергии — они выглядят как жидкий огонь, и она забирает их, чтобы прогнать холод и одиночество. А теперь самое интересное: смерть, смерть, смерть и нет освобожденья. Это не только о том, что Вивиан убивает паранормальных! Помнишь, как твоя мама просила вернуть ей Лиш? Так вот, Вивиан не просто убивает их, она забирает их души и не отпускает. Она держит души у себя внутри, они не могут освободиться. Паранормальные погибли, но их души все еще здесь, они в ловушке! — Я выпалила все это на одном дыхании, боясь что-то упустить. — Лиш, Жак и все остальные — их души не нашли покоя, потому что Вивиан их украла!
Глаза Ленда расширились.
— Это похоже на правду.
— И что ты думаешь? Может, нам удастся вызволить их? Это значит… Значит, Лиш вернется? Она снова будет жива?
— Ленд нахмурился. Я не знаю… Их тела, они уже мертвы. Даже тела бессмертных не вечны: они умирают, если их владельца больше нет.
— Вот как…
Мои плечи поникли. Я уже поверила, что все исправлю, что сумею оживить Лиш. Пару минут назад мне казалось, что я уже вернула ее, а теперь снова должна была потерять.
Ленд ласково обнял меня.
— Мне жаль, Эви.
Я кивнула. Не стоило быть такой глупой. Даже если душа Лиш могла как-нибудь вернуться в тело, в чем я сомневалась (да и вряд ли бы ей это понравилось: прошло уже немало времени), я даже не представляла, как отобрать души у Вивиан и возможно ли такое вообще.
— Но насчет предсказания ты права. Они мертвы, но им нет освобожденья, потому что их души в ловушке. Теперь мы это знаем, что уже немало.
— И чем нам это поможет? — вздохнула я. Ленд потянулся вперед, чтобы подарить мне утешительный поцелуй, но я отскочила в сторону.
— Даже не думай! Арианна убьет тебя, если ты испортишь макияж!
Ленд усмехнулся, подняв бровь.
— Спорим, я испорчу твой макияж еще до того, как бал закончится?
— Рискни!
Я направилась к себе в комнату, разочарованная и грустная: мое открытие оказалось бесполезным. Я чувствовала, что подвожу Лиш, но не знала, как помочь ей. Я решила, что обязательно найду способ справиться с Вивиан во что бы то ни стало.
А пока можно было утешить себя, повеселившись на выпускном. Мелковато, конечно, но Лиш бы точно хотела, чтобы я хорошо провела время. Я представила себе, с какой гордостью и радостью она бы посмотрела на меня и как многозначительно поджала бы губы Ракель, глядя на мои обнаженные плечи и глубокий вырез. Я почти услышала ее фирменный вздох.
Подумав о них, я чуть не расплакалась, но усилием воли сдержалась: пара слезинок, и все старания Арианны пошли бы прахом. Быстро-быстро моргая, я повернулась к своему платью и любовно погладила материю. Я так долго мечтала об этом, что теперь не могла поверить в свое счастье. Я иду на выпускной с парнем, и я влюблена! Лиш была бы рада увидеть меня такой счастливой.
В комнате Ленда, к сожалению, не было зеркала, но я не сомневалась в успехе этого платья. Первый раз примерив его в магазине, я минут сорок крутилась перед зеркалом. А теперь платье дополнили золотистые босоножки на шпильке: лучший на свете наряд для бала, без сомнения. Я не стала надевать украшений, но побрызгала плечи и шею мерцающим лосьоном. Сегодня я должна была сверкать.
Раздался стук в дверь. Я открыла, улыбаясь. Реакция Ленда была в точности такой, как я ожидала: он раскрыл рот, но не в силах вымолвить ни слова лишь широко улыбнулся, будто не веря собственной удаче. Я и сама не могла поверить, но мне определенно повезло: этот парень, сделанный из воды, всегда был красавчиком, но в смокинге он выглядел просто отпадно.
— Ты потрясающе выглядишь! — произнес наконец Ленд, протягивая мне руку. Я взяла его под локоть и улыбнулась.
— Как и ты, — ответила я, стараясь не засмеяться от счастья. — Тебе всегда стоит носить смокинг!
Ленд рассмеялся, и мы торжественно спустились вниз, где нас ждали Дэвид и Арианна с фотоаппаратами наготове. Сделав миллион снимков (и я не жаловалась — мне нужен был миллион материальных доказательств существования этого чудесного вечера), мы подошли к лимузину, стоявшему у дверей.
Водитель открыл перед нами дверцу машины. Я нервно сжала руку Ленда:
— Ты же знаешь, что этот водитель — тролль? — прошептала я.
Ленд рассмеялся.
— Конечно, знаю! Это старый друг нашей семьи.
Мы забрались на заднее сиденье лимузина: там еще никого не было. Остановившись по дороге, чтобы захватить Джона и Карли (которая, кстати, улыбнулась и похвалила мое платье), мы подъехали к небольшому ресторану, чтобы поужинать. В ресторане царила романтическая обстановка: приглушенный свет, изящная мебель. Мы сели за столик у стены, рядом с окном: там стоял плюшевый диван, а значит, я могла прижаться к Ленду.
После ужина водитель подвез нас к зданию школы. Джон всю дорогу громко жаловался, как скучно отмечать праздник в стенах родной школы, но меня это не волновало. Это же выпускной был! И я иду на него — на этот замечательный, нормальный выпускной, с моим почти нормальным и уж точно замечательным парнем. Я почти сияла от счастья. Мы вошли в бывший спортивный зал, в котором теперь стояли романтические беседки, украшенные мерцающими лампочками, и я вдруг поняла, что действительно сияю. В приглушенном свете зала моя рука горела не хуже фонаря. Я опустила глаза ниже и немедленно пожалела, что выбрала такой глубокий вырез. Если моя рука светилась как фонарь, то грудь сверкала ярче солнца. Я в панике прикрыла ее рукой, но тут же осознала, что никто вокруг ничего не замечает.
