– О, Сера. Мне так жаль, – печально говорит она, беря мою руку в свою, сжимая ее так сильно, что задевают друг друга. – Это был Джаред.
Чувствую головокружение и отшатываюсь назад. Офицером Сполдингом был Джаред? Я думала, Джаред был в Сан-Франциско, работал с полицией, удерживая их в расследовании предполагаемой смерти мистера Шоу. Если Джаред был полицейским, то кто Кир?
– Ной, – шепчет она, словно может слышать мои мысли. – Ной – это Кир.
– Ты ошибаешься, – немедленно отвечаю ей. Сама идея этого нелепа. – Ной – это Ной. Я бы знала, если бы он был Киром.
– Сера, – мягко говорит она. – Почему, как ты думаешь, он так легко простил тебя после расставания? Почему он оставался с тобой, когда на Острове Сокровищ играла группа Эли?
– Нет, – шепчу я. Я разваливаюсь на части. Мой мир разрушается, как разбившееся стекло на миллион частей, что никогда не соединятся вместе. – Нет. Ной не мертв.
– Прости, – отвечает она. – Но парень, которого, как ты думаешь, ты любишь, даже не Ной. Он Кир – он был Киром с самого исчезновения Ноя. Ной мертв уже две недели. Я хотела сказать тебе раньше, но не знала, что ты была Серафиной.
Я смотрю на стены. Жду слез, рыданий. Но нет. Я не могу. Все, о чем я могу думать, это о руках Ноя, обнимающих меня три дня назад, о поцелуях с ним, я так сильно влюблена в него, что чуть было не потеряла контроль над собой.
Но это был не Ной. Это был Кир.
Чувствую, что меня сейчас стошнит.
Вот, вот оно предательство. Вот эта боль. Вот все, что он хотел, чтобы я чувствовала.
– Сера, мне так жаль, – шепчет она снова.
Я поднимаю глаза. Встречаюсь с ней взглядом.
– Как он посмел? – спрашиваю я.
Меня трясет от ярости.
– Ты знаешь, что тебе нужно сделать, – говорит она.
Она права. Я знаю.
Я разворачиваюсь и вылетаю из ванной.
Нет слез, пока нет. У меня есть вечность, чтобы оплакать. Прямо сейчас я хочу отомстить.
Мне хватает духа, чтобы добежать до шкафчика уборщика и открыть его дверцу. Мой молоток все еще там, где я его и оставила.
Я спешу в бальный зал и осматриваю толпу. Ноя нигде не видно. Я прокладываю себе путь через танцпол, уворачиваясь от парней в костюмах и девушек в платьях, низко опустив молоток сбоку от себя.
– Сера! – шипит Шарлотта, и я оборачиваюсь. – Он снаружи. У заднего входа, около погрузочного дока в кухню.
– Покажи мне, – твердо говорю я.
Я следую за Шарлоттой в серебряном платье, так благодарная, что она здесь со мной. Просто не могу поверить, что не поняла этого раньше. Я должна была знать.
Держа палец у губ, она указывает на стальную дверь. Я толкаю ее.
Внезапно я думаю, что моя жизнь сделана из ничего иного, как из дверных проемов, целых домов, полных дверей. Через некоторые я прохожу множество раз, туда и обратно. А в другие я вхожу только раз. И они запираются за мной. Двери из последствий, которые невозможно отменить.
Ной – Кир – стоит под голой лампочкой у начала наклонной дороги. Ночь туманна, и свет, под которым он стоит, заставляет туман казаться ореолом. Воздух гудит от кондиционеров и генераторов. За своей спиной я перекладываю молоток в другую руку, так что он не увидит его, и спешу вниз по ступеням, мои шаги замедляются, когда я подхожу к нему.
– Ты в порядке? – спрашивает он, его лоб морщится в идеальной имитации заботы и любви.
– В полном, – говорю я, мой голос дрожит от гнева. Я не могу смотреть на его лицо, лицо, что Кир разрушил. Душу, которую Кир изгнал.
– Мэдди написала мне, что тебе стало плохо, так что ты вышла сюда.
Спасибо, Шарлотта, думаю я.
– Да, поплохело немного, – отвечаю я, делая шаг к нему. Мои пальцы обернуты вокруг молотка, такого тяжелого и смертельного сейчас.
– Что такое? – спрашивает он. – Живот?
– Нет, – отвечаю я. Делаю еще один шаг. – Не живот.
– Что тогда? Мигрень? Я волновался. Отвезти тебя домой? – Он протягивает ко мне руки. Делаю еще один шаг. Я уже достаточно близко. В пределах досягаемости, как говорится.
– Мне не нужно домой, – мягко говорю я. – Больше нет.
– Кайли? – Его глаза такие синие.
Я бросаю взгляд влево на дорогу.
– Что там за ерунда? – театрально указывая, задыхаюсь я. Он оборачивается посмотреть, куда я показываю. Я проговариваю благодарственную молитву, что не увижу его лица, когда убью его.
– Туманно, – говорит он. – Ничего не видно.
В качестве ответа я поднимаю молоток. Я хватаюсь за него обеими руками и целюсь в темные волосы.
И в тот момент, когда я собираюсь ударить его, я слышу голос, голос, который знаю слишком хорошо. Голос, который никогда не терял своего мягкого акцента, унаследованного от родителей-ирландцев, несмотря на то, сколько тел она занимала.
– Стой! Сера, остановись! – вопит этот голос.
Я замираю.
Она бежит с холма, рыжие волосы развеваются за ней.
Я роняю молоток.
Это Шарлотта, в том теле, в котором я видела ее в последний раз.
И если Шарлотта здесь, то кто, черт возьми, Мэдисон?
Шарлотта скользит вниз по холму. Сквозь туман я замечаю еще одну фигуру – Себастьян, его дреды собраны в низкий хвост. Он бежит вслед за девушкой.
Я бросаю взгляд на лицо Ноя – он абсолютно запутался.
– Кайли? – спрашивает он, но я лишь качаю головой. Не знаю, с чего начать объяснять.
– Шарлотта! Себастьян! Замрите. Не делайте больше ни шага. – Знакомый женский голос доносится из-за них, с вершины дороги. – У меня оружие, и я использую его.
Шарлотта и Себастьян останавливаются на полпути, медленно поднимая руки и оборачиваясь посмотреть, кто это. Но я уже знаю. Я должна была понять, когда она сказала мне, что Ной это Кир. Я должна была спросить о том, что знает только Шарлотта. Но мне было так больно, чтобы ясно размышлять.
Она спускается медленно, словно у нее в руках все время мира, останавливаясь, чтобы открыть серебряный клатч и засунуть туда руку. И вытащить оттуда небольшой пистолет. Его металлическое сияние сочетается с ее серебряным платьем.
Она направляет его на Шарлотту и Себастьяна, которые стоят на середине спуска с холма. Мы с Ноем стоим у подножия. Мы вчетвером окружены стеной погрузочного дока. Единственный выход – подняться по деревянным ступеням к тротуару, через дверь, в которую я пришла сюда.
– Мэдисон? – В голосе Ноя появляется первые нотки страха. – Это оружие?
Она смеется, поворачивая туловище и вытянутую руку к Ною, направляя на его пистолет.
– Во-первых, меня зовут не Мэдисон.
