– Чтоб было не страшно жить в одном мире с тобой! – огрызнулся маркиз, отступая.
– Отец! – выкрикнула Элиза, глядя, как Тристан зловеще наступает на маркиза. – У него черный клинок некроманта!
Тристан лишь покосился на Элизу. Его тонкие губы плотно сжались, он усмехнулся.
– Я знаю, – небрежно ответил он. – Ну, давай, доставай свою проклятую игрушку, старый пень, и мы с тобой потанцуем. Дуэль; только дуэль рассудит нас.
Скрываться больше не было смысла; с воплем маркиз выдернул из ножен, искусно упрятанных в его одежде, черный клинок и направил его в Тристана. Тот снова усмехнулся, пальцем коснулся лба.
– Сюда, – ядовито произнес он, плотоядно улыбаясь, предвкушая запах крови. – Тебе придется поразить меня сюда, чтоб остаться живым. Шансов немного, не так ли?
Маркиз взревел, размахнувшись, и клинки сшиблись с лязгом и звоном, и Тристан, оттолкнув маркиза, хохотнул:
– Маленький Арти, а ты не терял времени даром! Ты выучился фехтованию?
– Ты был негодным фехтовальщиком! – проорал маркиз, снова бросаясь вперед, размахивая черным клинком и обрушивая еще один сокрушительный удар на Тристана, из-под которого тот снова ушел, гибко уклонился, словно растворившись со смешком в темноте. – Так что зря ты думаешь, что у меня нет шансов!
Оружие в руках противников снова яростно сшиблось и замелькало так часто, что звон рассыпался, словно звонкие бусины по каменному полу. Тристан и старый маркиз рубились ловко, быстро, сильно, и один не уступал другому.
Замершие зрители не смели вмешаться. Ни на шаг подойти, ни сменить хрупкого Тристана, против которого маркиз смотрелся внушительнее и массивнее. Даже когда черный меч, торжествуя, перечеркнул грудь Тристана, проведя тонкую алую полосу. Но рана была неглубока; это не помешало Тристану принять его второй тяжеленный удар, который обрушился на эсток Первого, словно молот на наковальню, и, спружинив всем телом, оттолкнуть маркиза так, что тот отлетел, и, споткнувшись, упал.
Его черный клинок, отведавший крови, болезненно задребезжал об каменный пол, словно досадуя о том, что его держит такая неумелая рука. Но маркиз поспешил подхватить его, и вовремя – сверкающий эсток уже летел в него, готовый напиться крови, и черный клинок некроманта с трудом сумел откинуть яростно рвущийся к горлу маркиза инквизиторский меч, еще и еще.
– Я тоже не терял времени даром, – хихикнул Тристан. Его умение неприятно удивило маркиза. – Фехтование… вино… женщины… Одна из них была твоя, да? Расскажи, как это – когда не можешь справиться с одной-единственной женщиной? Не можешь ее заставить подчиняться тебе? Не можешь заставить уважать и любить? Она подарила тебе хоть один поцелуй за всю твою долгую жизнь? Хоть один ласковый взгляд, неудачник Арти?
Маркиз в ярости заревел, как раненный медведь, и снова кинулся в атаку. Его напор был так силен, что Тристану, отбиваясь, пришлось отступать – на лестницу, дальше на крытую галерею, а оттуда, ловкий, как белка, он вскочил на балку, укрепленную между стенами. На ней висела люстра, свечи в ней затрепетали лепестками пламени, когда она поколебалась под ногами Тристана.
– Что замер? – издевательски продолжил Тристан, поддразнивая маркиза. – Высоты боишься?
– Ничерта я не боюсь! – взревел маркиз, и грязной неряшливой тенью вспрыгнул на балку.
Выпад, еще один, тяжелый лязг противоборствующего металла… Соперники балансировали на балке, которая была едва толще ступни, не прекращая при этом рубиться. Только теперь лица из обоих были сосредоточены, а выпады – точнее и опаснее.
С очередным выпадом вместе длинный белый жгут волос Тристана упал на балку, и маркиз с торжествующим криком наступил на него ногой, удерживая голову Первого низко, так низко, что по шее его так удобно рубануть черным лезвием. С победным ревом маркиз размахнулся, но Тристан было ловчее. Один безжалостный взмах инквизиторского меча – и вот он острижен, очень коротко, неровно, но голова свободна. Черный меч маркиза, не поймав гибкого Тристана, умудрившегося вывернуться, врубился вместо его тела – в старое дерево, а белые длинные волосы посыпались из-под сапога маркиза вниз.
А затем Тристан прыгнул вперед, наступив на черный клинок, мешая маркизу вырвать свое оружие из дерева. Рука Тристана коснулась, всего лишь коснулась Короля Ротозеев, но сердце в его груди ответило громким ударом, словно оно разорвалось на части. Алые глаза люто горели в полутьме, и маркиз не вынес. Он снова почувствовал то, с чем жил так долго, целую долгую жизнь – ужас. Сковывающий его руки и ноги страх, не дающий сопротивляться ужас.
– Тебе не победить меня, маленький Арти, – выдохнул Тристан, стряхивая со лба мешающие, нелепо отсеченные волосы. – Даже если ты убьешь меня – я снова выберусь из могилы. Мы с тобой связаны, дружок. Покуда ты жив, жив и я. Я глотку тебе перегрызу, трусливый гаденыш.
С громким криком он отшатнулся от балансирующего на балке Тристана, отпрыгнул, как злобная крыса, и, не находя выхода, решаясь на отчаянный шаг, проорал заклятье, такое странное и чуждое уху, что никто не смог понять его. Грудь его раскрылась, и маркиз с безумными газами запустил туда обе руки, ухватив золотое сердце храбреца.
– Ты мертв! – проорал он, выдирая его из своей груди.– Ты давно мертв! Ты…
Он рассчитывал, что его собственное – гнилое, трусливое и старое, – сердце вернется к нему, как это происходило с любым живым сердцем, следующим за своим хозяином, но…
Но только сердце Первого покинуло его тело, как случилось необратимое.
Его пальцы, руки, лицо – все мгновенно усохло, с легким стуком косточки повыпали из суставов, и маркиз, улыбнувшись напоследок до ушей, пыльной грудой костей рухнул вниз, сжимая в костяных пальцах золотое сердце.
Но и Тристан… его грудь раскрылась точно так же, как грудь маркиза, алые глаза уставились в потолок с изумлением, оттого как незаметно, безболезненно, мягко и просто Смерть взяла его. И, раскинув бессильные руки, Тристан безмолвно рухнул с балки вниз, на холодный каменный пол.
– Кончено, – выдохнул Эрвин. – Мертв.
Глава 28. Обещанная
Три женщины бились и рыдали, и ни одна из них – по маркизу.
– Но мы же не может его оставить так! – с плачем и отчаянием кричала Элиза, вырываясь из объятий Эрвина. – Не можем его оставить!
Ее мать, кроткая маркиза, просто упала на каменный пол, пряча свои слезы, уткнувшись лицом в холодные плиты. Ее рука была протянута вперед, к поверженному Тристану, подрагивающие пальцы царапали камни, но он была слишком слаба и не могла подтянуть тело маркизы к возлюбленному. Подойти ближе и глянуть в его мертвые глаза маркиза не смогла, не посмела.
– Мы не можем его оставить!..
Эрвин шагнул к мертвому другу, сорвал с плеч плащ и накрыл им Первого, его слепой алый глаз – второй превратился снова в монокль и выпал, – и снова отступил, обнял вздрагивающие плечи Элизы.
– Можно попросить у Короля! – взвилась Элиза, вцепившись в одежду Эрвина. – Он нам не откажет! Тристан – глава Ордена Инквизиторов! Он выпишет разрешение на воскрешение!
– Элиза, – широкие ладони Эрвина накрыли плечи девушки, синие глаза с болью заглянули в заплаканное лицо девушки. – Тристан умер сто лет назад. Все сроки вышли. Не возьмется и самый сильный королевский некромант. Кого он оживит, главу Ордена или неуправляемого Демона? Да и сможет ли? Твой отец… то есть, – поспешно поправился Эрвин, – маркиз – он, вероятно, мог бы, но, сама понимаешь…
До сознания Элизы дошли эти безжалостные слова, она снова уткнулась лицом в грудь Эрвину и разрыдалась.
Одна Ветта не рыдала, хотя, конечно, отчаяние ее накрыло с головой и почти лишило разума. Она словно с ума сошла, хотя этого белого мерзавца видела всего один раз, и то в ситуации, весьма похожей на гнусное насилие.
«Альбиносик мой… мы не можем его оставить так… не можем…»
– Нужно похоронить его, – послышалось за спиной Ветты, и та молча, одержимо закивала головой.
