class="p">А я села на кровать, стиснув в ладони фальшивые документы и невидяще глядя перед собой.
Если какой-то граф наказал «полюбовника» смертной казнью, то что ждет лорда Каэла, который помог скрыться невесте императора?
Он вывел меня из дворца. Стражники нас видели. Значит, он не сможет сказать, что не подозревал о моем побеге. А если стражники начнут расспросы, то скоро узнают, что некая эттероунка поехала в Дом Пиона. Вряд ли хозяйка дома развлечений станет покрывать его. Скорее, тут же разболтает, что он заплатил ей за одежду и помощь.
Возможно, в это время я уже буду в Эттероуне. Но лорд Каэл будет тут. Я неосознанно прижала руки к груди, пытаясь утихомирить грызущее, разливающееся в сердце беспокойство. Накажет ли его за это император? И как?
Что за глупые вопросы. Это же император. Казнивший евнуха Чоная за переданный слух. И весь род Картрайтов — за отсутствие поддержки. Конечно, он накажет всех, до кого сможет дотянуться.
Лорд Каэл снова соврал мне — когда сказал, что ему ничего не грозит за мой побег. Наверное, он действительно любит меня, если вывел из дворца и приказал уехать. Потому что, зная характер правителя, я подозревала, что ничем хорошим для господина Эттрейо помощь мне не закончится.
Медленно встав, я подошла к зеркалу. Взяла лежавшие там ножницы. Провела ладонью по волосам — действительно, отросли. И, вздохнув, решительно отложила ножницы и прошла в купальню, к уже остывающей ванне.
Все-таки я собираюсь к императору. Нужно проявить уважение.
61
Если хозяйка и удивилась, когда я сказала ей, что передумала и хочу купить у нее подвенечное платье, то она ничем себя не выдала. Лишь невозмутимо кивнула и, содрав с меня целое состояние за наряд, вызвала девушек, которые помогут мне с прической и макияжем — подарок от заведения. До меня запоздало дошло, что, скорее всего, она подсунула и платье, и жалостливую историю мне специально — для того, чтобы сбыть столь неходовой товар, как подвенечное платье, которое никто не станет покупать в борделе.
Ну и ладно, — подумала я, глядя на свое отражение в зеркале. Девушка с подвитыми на эттероунский манер локонами, в вышитом воздушном платье выглядела чуть напряженно, но, стараниями девушек из Дома Пиона, не походила на кого-то, кто не спал всю ночь. И находился в полнейшем отчаянии.
Да уж. Не думала, что буду готовиться к своей свадьбе в борделе. Точнее, такое не могло бы привидеться мне в самом страшном сне. Как и то, что моим женихом будет император, у которого, кроме меня, больше ста жен. И то, что, получив шанс сбежать, я добровольно от него откажусь.
Однако вот она я — сажусь на лошадь и еду в предрассветных сумерках. Туман стелется по земле, цепляется за белоснежную юбку, так что сложно понять, где кончается платье и начинается воздух, а меня с каждым шагом лошади все сильнее тошнит.
Что скажет лорд Каэл, когда я вдруг появлюсь перед вратами наложниц? А что он подумает, если император не придет, они не откроются, и я опозорюсь?
Боги, да ведь это будет решением всех моих проблем! Подумаешь, пару минут позора. Зато потом я с чистой совестью сочту, что император сам от меня отказался, и уеду. Тогда правителю будет нечего вменить в вину роду Картрайтов, и лорд Каэл сохранит свой пост министра и положение.
Я постаралась не думать о том, кем он тогда меня посчитает. И с каким презрением посмотрит. «Я люблю тебя, Сиэль». Я судорожно, сквозь зубы, вдохнула. Боюсь, вы не простите мне такого падения, лорд Каэл. Никто бы не простил.
Однако я должна приехать и отдаться… сдаться… то есть, быть готовой выйти замуж за императора, если он этого пожелает. Только так я смогу спасти жизнь и положение лорда Каэла. Спасти все, за что он боролся последние годы.
Тут я повернула, и передо мной раскинулась дворцовая площадь. Та самая, перед вратами наложниц. Площадь, на которой уже, несмотря на ранний час, столпились люди. А впереди, перед самыми вратами, я заметила спешивающегося человека в темных одеждах министра.
Лорд Каэл. Мы прибыли почти одновременно.
Мне показалось, что пространство вдруг застыло. Люди замерли, и все звуки пропали. Я ехала и видела перед собой лишь одного человека. Того, который, заслышав стук копыт и перешептывания, обернулся — и уставился на меня неверящим взглядом.
Его лицо было белее, чем мое платье. Руки — судорожно сжались. Я могла видеть это даже издалека. Уверена, что, если бы мы были одни, он отчитал бы меня так, что я запомнила бы это на всю жизнь, а потом закинул обратно на лошадь и отправил куда подальше.
Однако мы были не одни. Расступающиеся передо мной люди мерили меня любопытными взглядами, стражники у ворот вытягивали шеи, стремясь разглядеть невесту.
Сглотнув, я натянула поводья, чувствуя, как сердце набатом стучит в груди.
— Что ты творишь? — прошипел лорд Каэл, подходя ко мне и за талию снимая с лошади.
Я на миг застыла в его объятиях — а потом подняла на него взгляд. Боюсь, в нем были написаны не уверенность и спокойствие, которые я безуспешно пыталась в себе отыскать, а дикая паника.
— То, что должна, лорд Каэл, — проговорила я непослушными губами.
В глазах мужчины мелькнула безнадежность, и он нехотя отступил на один шаг. Подал мне руку, и я оперлась на нее. Толпа позади умиленно ахнула: еще бы, так мило! Старший родственник ведет невесту в пасть хищника… то есть, в дом жениха.
— Я тут подумала, а почему бы не стать императорской женой, — произнесла я еле слышно. — Я ведь работала с ним вместе и… эээ… влюбилась.
Пусть лучше лорд Каэл думает, что я буду счастлива. Что я ничуть не жертвую собой ради его рода.
— Врешь, — безжалостно констатировал мужчина, и я тут же замолчала. Отчасти — потому что мне нечего было возразить. Отчасти — потому что мы сделали крошечный шаг вперед, и от ужаса у меня пропал дар речи. Вот он, миг позора.
— Лорд Каэл, — я медленно выдохнула. На миг прикрыла глаза. И постаралась отогнать тошноту, которая с каждым мигом мучила меня все сильнее. — Пожалуйста… уходите. Дальше я сама.
— Ну уж нет, — желчно отозвался мужчина. На его лице была явно написана злость на мое самоуправство, вперемежку с тщательно скрываемым отчаянием. — Если ты приехала, то придется вести тебя к воротам, а потом решим, что делать дальше. Когда зайдем внутрь.
— Вы не понимаете, — я застыла на
