днем эта мысль все прочнее укореняется в разуме, и уже не вызывает такого сильного отторжения, как раньше.
Я поразмыслила и пришла к выводу, что став женой Императора, смогу сделать много хорошего. Постараюсь смягчить его, подтолкнуть в направлении реформ и более демократичного законодательства. Ведь я женщина и лаской, пониманием смогу многого добиться от мужчины. Верно ведь?
Да, я его не люблю. Но говорят, стерпится-слюбится. Да и любила уже однажды. К чему это привело? Больно даже вспоминать. Наверное, больше мне не дано испытать то волшебное чувство, когда не ходишь, а паришь над землей. Черут разбил мое сердце вдребезги, мне нечем теперь любить, об осколки того чувства можно лишь вновь порезаться, и только.
Размышляя об этом, я на цыпочках миновала спальню моих служанок и вышла в коридор. Дошла среди сонно вздыхающих ночных теней до огромного зала и встала в дверях, прислушиваясь к едва уловимому течению времени сквозь пространство.
В последнее время я стала видеть то, чего раньше не замечала. Например, то, какой многослойный этот мир. Он словно картина, на которой нарисована еще одна, а поверх нее еще, и еще, и еще – и так до бесконечности.
Оказывается, ничто никуда не исчезает, пространство помнит абсолютно все – каждый шорох или вздох, любую мысль, чувство или ощущение, бережно сохраняя их след в себе навсегда.
Если его попросить, он доверчиво раскроет перед тобой свою бесконечную книгу воспоминаний. И можно с упоением листать ее часами, погружаясь то в одну эпоху, то в другую, полностью растворяясь в этом волшебном занятии, теряя ощущение времени.
Вот и сейчас я замерла и вся обратилась в зрение. Внутреннее, магическое, закрыв в реальности глаза. И окунулась в то время, когда этим миром правили драконы – исполины, которые легко обретали ипостась Силы и купались в небе, баюкающем своих прекрасных крылатых детей.
В них было столько первозданной Силы! Она текла по их венам, золотым сердцем билась в груди – уверенно, мощно, в такт с миром, породившим их для своей защиты.
А потом, медленно, но верно взяли вверх себялюбивые желания. Больше власти, денег, уважения. Еще больше! Драконы захотели поклонения. Они не желали более служить в защиту Жизни. Они жаждали сами стать господами, хотели преклонения, раболепия. И еще больше денег.
Пусть платят, пусть боятся, трепещут, пусть пресмыкаются и превозносят! Пусть заткнутся и делают то, что им скажут! Соседние царства не желают сгибать колен перед Владыками мира? У нас есть плаха для каждого!
Война усмирит всех, ведь тебе, властителю, нужно лишь ткнуть пальцем в того, кто не подчинился, наречь его врагом, и твои подданные послушно будут маршировать несчетными войсками в то царство, которое не желает быть твоим рабом. Чтобы стереть даже воспоминание о нем, непокорном, с лика земли.
Цена за гнилые амбиции спятившего правителя будет высока. Воины сгинут в сражениях, останутся лежать безвестным, неупокоенным гниющим мясом на чужой земле – чьи-то сыновья, мужья, отцы. И все это – лишь в угоду себялюбия спятившего властителя, которого само время наречет кровавым и безумным.
Он будет проклят вовеки – самой жизнью. Как и те, кто его не остановил, кто поддержал и закрыл от страха глаза, кто поверил, что убивать можно во благо. Кто ничего не хотел знать и просто слепо верил в то, во что было велено. Кто поддакивал и с пеной у рта доказывал свою правоту – пока другие проливали кровь в угоду чужой гордыне.
Убийца всегда навлекает проклятие на весь свой род. Ведь война – величайшее зло. И оправдания тому, кто принес ее в чужой дом, не существует. Благословенны защищающие Родину от того, кто пришел устанавливать свой закон на чужой земле. И навеки прокляты те, кто решил подчинить себе свободу других и пролил реки крови.
Эпоха сменится, империя, сеющая зло вокруг, изживет себя сама. Рухнет, погребет под своими останками тех слепцов, что пели ей дифирамбы, сделает их навозом – тем самым благодатным перегноем, на котором вырастет новое поколение. Будет ли оно помнить уроки прошлого или тоже начнет гнуть свою линию огнем и мечом, протаптывая дорогу в кровавое небытие?
Время покажет. Оно, мудрое и вечное, прекрасно знает, что людской род – как цветы. Едва вырос, раскрыл бутон, впитал каплю росы, как уже пришли холода сумерек – пора умирать. И важно лишь то, что ты жил. Шел с жизнью шаг в шаг.
И то, что ты оставил после себя. Любовь или кровь. Добро или зло. Решать тебе – ни правителям, ни войскам, только тебе самому. Никто не знает, как правильно – только твое собственное сердце. Оно всегда все знает, надо только суметь услышать.
***
…Я выплыла из хоровода воспоминаний этого мира от громкого треска, который назойливо лез в уши.
Обернулась и увидела марлу – злющую, будто старая кобра, которой отдавили хвост. Ее крылышки дрожали, создавая тот самый противный треск, который помешал мне впитывать мудрость времен, перелистывая неспешно страницы книги бытия.
– Госпожа, зачем же вы сбежали?! – почти прожужжала она, будто недовольный, только что разбуженный жук. – Мы сбились с ног, чтобы вас найти!
– Мне хотелось побыть одной, – мягко ответила я, с сожалением попрощавшись с мировыми слоями, в теплом свете которых только что плыла сквозь время.
– Вам нельзя! – сжав кулачки, крикнула марла. – Нельзя оставаться без присмотра! Император запретил!
– Он сказал, что я гостья в этом дворце, – ее тон неприятно царапнул мой слух. – А не заключенная!
– Императора надо слушаться! – тоном, не терпящим возражений, отчеканила служанка.
Или правильнее будет сказать надзирательница?
– Вот и слушайтесь, – я пожала плечами и зашагала вперед.
– Куда вы, госпожа?! – всполошилась марла. – Куда?
– Куда глаза глядят! – бросила я и ускорилась. – Лишь бы подальше отсюда!
***
Я долго шагала по просыпающемуся дворцу – под обиженный бубнеж марл, которые злобной мошкарой вились вокруг. Бесконечная анфилада комнат была похожа на лабиринт, готовый запутать, заблудить, потерять и, как следует напугав, смилостивиться и вывести к нужному месту.
Бояться я не собиралась – уж мне, последнему Светочу, точно не светит стать потеряшкой. Каким бы огромным ни был дворец, тут не найдется уголка, где я смогла бы побыть в благословенном одиночестве, к сожалению.
Лица коснулся свежий ветерок. Вдохнула поглубже и почувствовала оседающий на языке чуть горьковатый привкус соли. Подобное ощущение испытывала дома, стоя вечером у раскрытого окна, глядя на темнеющую под натиском ночи морскую гладь.
Что это, новый сюрприз дворца? Уже интересно! Не обращая внимания на
