– Прости, но я пока не могу рассказать, – ответила девушка.
Кстати, Маилан так и не оставил потом ей никакого письменного послания, даже торговый договор не соизволил для отвода глаз прислать. Просто куда-то пропал. Может, сразу засек слежку шитеров? Если такое в принципе возможно – чтобы человек заметил слежку опытных шитеров, умеющих не только ходить бесшумно, но и в "невидимый режим" переходить. Хелен еще переживала, как Маилан собирается в следующий раз выходить с ней на связь – не в дом же герцога заявится? Или ждать сообщения на почтовый артефакт?
– И что в нем такого "другого"? Что с тем купцом не так? Кроме того, что он больше воин, нежели купец, – продолжал расспросы Шан. – Что плохое он и подобные ему могут принести?
– Прости, я не знаю, зачем Маилан здесь и чего хотят другие... "другие люди", – пожала плечами Хелен. – И не могу пока сказать, что в нем "другое". Извини. Всё... очень сложно, и я пока не знаю, как поступить... правильно.
Да, она пока не набралась смелости признаться семье Ларк о своем иномирном происхождении. А без этого как объяснить про иномирян?
Шан смотрела на нее очень неодобрительно, но девушка уже вновь обращалась к грыну.
– Так когда нам ждать ракасов?
– Сыкоро.
Нет, это она слышала и в прошлый раз. Но насколько ближе они стали к тому "скоро"?
И что спросить еще, пока грын здесь? Например, выживет ли она? Или нет, она боится спрашивать подобное, потому что грын если и ответит, то прямолинейно. Но хочет ли она знать правду на самом деле? А если он промолчит на ее вопрос, то ей станет еще страшнее.
– Что мне делать? – вместо этого спросила Хелен.
"Что мне делать, чтобы выжить?". Или "Продолжать ли мне развивать этот мир по возможности, будет ли от моих действий толк? Успеем ли мы до прихода ракасов?". Пусть грын сам выберет свой вариант.
Грын же поднял свою большую темнокожую руку и положил четырехпалую ладонь на голову девушки, едва касаясь уложенных в прическу волос. Словно хотел погладить, как ребенка, но замер на паузе.
– Жывы, – только и сказал он.
И что это значит? Мол, ты выживешь, не переживай? Или "Живи как обычно, а там видно будет"?
Но больше грын ничего не сказал, как бы Хелен его не допытывала. Он собрал своих голинов, развернулся и ушел, не дожидаясь торжественного закрытия первых в истории академии межрасовых соревнований.
А она так ждала встречи с ним, чтобы хоть что-то прояснить! Почему он отмалчивается? Сам не знает? Духи утаили полезную информацию? Или знает, но именно поэтому ей не говорит, чтобы не пугать раньше времени?
Как же трудно быть гдыроныром, который ничего не понимает в своей миссии!
Шитеры тоже торопились собрать свою молодежь, пока те не натворили чего. Например, Джан с Когой уже выловили среди толпы зрителей и так сильно избили Рослая Гиффорда, а заодно еще парочку студентов, которые попытались вступиться, что тем срочно понадобились услуги целителей, хотя третьекурсники не должны были участвовать в боях. И так быстро управились, что дежурные маги из охраны академии даже не успели остановить их.
Когда же стали разбираться в происшествии, то Джан лишь коротко обронил в свое оправдание:
– Этот анн плохое сказал о нашей сестре, Хелен. Так что сам виноват.
– Видимо, студенту Гиффорду с трудом дается даже простая информация, – повернулся Лернавай к декану Эмириту. – Буквально вчера я им рассказывал на лекции, что у шитеров отличный слух. Но студент и этого не смог усвоить. Как и удержать свой язык за зубами неподалеку от гевайн.
– Что ж, мне будет чем огорчить его отца, – понятливо усмехнулся в ответ декан. – И я уверен, что боевую практику в этом году студент Гиффорд будет не в семейном имении проводить, а на северной границе. Для лучшего усвоения материала, конечно. Лично прослежу.
Претензии к молодым шитерам сразу же были сняты.
Зато у Лернавая были вопросы к самой Хелен, которые он сразу же спросил, отведя девушку в сторону.
– Что у вас за конфликт случился с Гиффордом-младшим, Бальмануг, что он никак не успокоится? Хотя вчера я сделал ему серьезное предупреждение. Что вы не поделили?
– Я с ним ничего не делила, – пожала плечами Хелен. – Не знаю, наверное, просто не сошлись характерами. Или... студента Гиффорда тоже раздражает сам факт моего существования?
Намек в его адрес насчет "тоже раздражает" Лернавай прекрасно понял, скрипнул зубами, но зато прекратил допрос.
И вроде всё так прекрасно закончилось, первые межрасовые соревнования принесли надежду на дальнейшее сотрудничество. Но вскоре в академии случилось еще одно событие, которое поначалу можно было считать последствием именно этих соревнований, оставивших после себя очень много недовольных студентов.
Студентку Бальмануг пытались отравить в столовой!
Глава 25
Глава 25
Итоги соревнований показали неутешительную картину: люди действительно слабы по сравнению с гевайн. Да, на полигоне выступали пока еще студенты, но лучшие в королевской академии, уже почти выпускники, и столько проигрышей! Победу в основном одержали только нанщики, что неудивительно, и команды, в которых был Кагматт со своим пятым уровнем магии в свои неполные двадцать два года и хорошим стратегическим мышлением.
Так что последующие дни на боевом факультете устраивали разбор ошибок. И хотя не так сильно ругали боевиков, мастера прекрасно понимали, здесь вина не только студентов, что они оказались не готовы к подобным встречам, среди молодежи было много недовольных. Кому понравится из "элиты элит" вдруг перенестись в разряд "слабаки"?
И кто хуже всего показал себя в настоящем бою? Те сыновья зажиточных семей, которые предпочитали положенные летние практики якобы проходить в родовых землях, то есть по сути отлынивали, прекрасно зная, что семьи их после выпуска и так устроят на хорошие должности. Ребята из бедных или провинциальных семей, а также те, кто не были первенцами, обычно честно отрабатывали каждый год в гарнизонах, приобретали опыт. Ведь так заодно можно подработать, да заранее зарекомендовать себя перед хорошими командирами, к которым после академии хотели попасть на службу. Их-то, "бедных" никто пропихивать не будет, приходится самим устраиваться в этой жизни.
Вот и вышло, что баронские сыновья да эйры без титулов в боях с гевайн показали себя лучше, чем наследники столичных старинных родов. Поэтому декан Эмирит взялся не столько за студентов, сколько за их отцов, замелькали в коридорах академии именитые гости с недовольными физиономиями.
И кто по мнению самых знатных и недовольных студентов оказался во всём этом виноват? Конечно же, Бальмануг! Потому что народ узнал, откуда изначально пошла идея притащить гевайн в академию.
Как осторожно передавала по вечерам в спальне сплетни Магна, Бальмануг многое, что припомнили. Даже то, что шитеры избили Гиффорда с дружками, и им за это ничего не было – какой вопиющий кошмар! – тоже записали в вину Хелен. И предъявить студентке при этом ничего нельзя – потому что за ней везде ходят охранники, опытные боевые маги, на уроках и в столовой ее окружают дружки из учеников мастера Дор'оэнес, и даже оскорбить ее нельзя, даже за глаза, а то вдруг опять жених вступится. Это же ужас что творится! Куда катится мир, если какая-то "жалкая провинциальная баронесска" так высоко взлетела?! Сама Хелен только головой качала, слушая сплетни, да надеялась, что Магна сама передаст своему начальству, то есть Лернаваю. А тот пусть сам думает, что со всем этим делать.
В тот последний учебный день в седьмице уже пахло "свободой", выходным в городе. Студенты оживились, наводнили столовую в приподнятом настроении. Хотя на обед пришло меньше народа, чем обычно: те, кто из столичных семей, то есть у чьих семей был дом в городе, часто прогуливали последнюю трапезу в академии, чтобы насладиться пищей уже дома или где-либо в ресторациях.
