здоровенный балкон.
«Отсюда мне удобно будет вылетать, да и вернуться легко смогу, и не светить пойманным объектом, топая через ресепшен… Конечно, если у меня всё получится!»
Все эти рассуждения были верными, правильными, но слежка не давала покоя, и он позвонил Соколовскому.
– Учуял слежку? Ну и молодец! – спокойно отозвался Филипп.
– И вы знали? – удивился Вран.
– Знал, а что?
– И не сказали?
– Незачем было, вот и не сказал!
Вран аж поперхнулся от неожиданности и возмущения.
– Может, вы даже знаете, кто это?
– Может, и знаю, – согласился вредный Сокол. – Но и это пока тебе не скажу. Короче, сегодня сиди в номере, никуда не выходи, еду закажи туда, а завтра ранним утром, как мы с тобой и планировали, лети себе спокойно до горы. Реквизит не забудь!
– Филипп Иванович, а что происходит? – не выдержал Вран.
– Да ничего особенного – выполнение твоего задания, – равнодушно отозвался Соколовский, заканчивая разговор.
«Невыносимый тип! – фыркнул Вран, отбрасывая смартфон на кровать. – Что он затеял? И кому так важна эта самая кусючая животинка, что за мной аж хвост пустили? И не попытаются ли её отбить, когда… в смысле, если я её всё-таки изловлю?»
Ранним-ранним утром, ещё в темноте, с балкона стартовала в небо чёрная птица, держащая в лапах увесистый свёрток с «реквизитом»
Сто сорок пять километров до горы Круглицы Таганайского горного хребта Вран преодолел без усилий – что ему такой полёт? Плёвое дело.
Долетел, покружился, обнаружил ориентиры, указанные начальством, приземлился поодаль и начал готовить «шатёр».
«Вот, ёлки-палки, Сокол-затейник!» – ворчал про себя Вран, устанавливая ловушку и драпируя её изнутри и снаружи плотным расшитым шёлком. Дорожка из полудрагоценных камней протянулась от едва заметной трещинки в скале до ловушки, а остальные камни были горкой высыпаны к самой дальней стенке ловушки.
Повозиться пришлось только с дверцей – чтобы ей не мешала ткань.
«Ну, врроде всё! – выдохнул Вран, торопливо прячась за ближайший камень. – Жаль, что нельзя ворроном ждать… так теплее было бы. Хотя, с другой стороны, в истинном виде быстро ловушку и не закррыть!
Он порадовался тому, что очень тепло оделся перед вылетом и, соответственно, в этой же одежде и оказался, вернувшись на горе в людской вид.
Правда, пока ждал, всё равно прилично замёрз – двигаться было нельзя, чтобы не спугнуть объект, а март месяц в Уральских горах далеко не курортный, прямо скажем.
«Зззамёрз как цццуцик!» – даже мысли заикались от пробирающего до костей ветра.
А потом поднялось повыше солнце, стих ветер, спину Врана начали пригревать первые, ещё неуверенные лучи, и ждать появления объекта стало гораздо комфортнее и приятнее.
«Хорошо бы, если бы она сегодня вылезла! А то может и не проснуться, всё-таки ящерица, – лениво рассуждал Вран. – А если и проснулась уже, не факт, что решит, что сегодня достаточно тепло для выхода наружу. И придётся мне всю эту красоту собирать и уносить обратно, а завтра снова сюда лететь! Вот же дурень… Мог бы взять с собой еды да заночевать в лесу!» – он покосился через плечо на склон горы, поросший лесом, и непроизвольно поморщился – как-то не очень ему понравилась эта идея.
«Всё-таки я изнеженный! – констатировал он, поворачивая голову назад. – Дед вот вовсю мог в лесу жить, а я… Стоп, а это что? Она?»
У той самой скальной трещинки, которую он осматривал с превеликим сомнением, недоумевая, что через неё может кто-то выбраться, застыла на солнце красивая, зелёная с медным узором ящерка.
Она впитывала солнечный свет всем телом, медленно поворачивая голову, наслаждаясь каждым мигом тепла и света.
«Как будто ярче становится! – удивился Вран и тут же прищурился – ящерица увидела первый камень.
Она уставилась на яркий, зелёный, как молодая листва, хризолит, словно не веря своим глазам, а потом начала медленно подбираться к нему.
«Вот если бы это кто-то озвучивал, ей идеально бы подошло Голлумовское "моя прееелееесссть"», – машинально отметил Вран, наблюдая, как ящерка приникла к самоцвету.
Дальше лежал сердолик, и ему было очень интересно, что сделает камнелюбивая рептилия?
«Бросит первый?»
Ящерица метнулась к сердолику, обвилась вокруг, а потом вернулась к хризолиту, взяла его в пасть и принесла к медово-карминно-коричневому с белыми разводами блестящему камешку.
Следующая приманка – фиолетово-сиренево-лиловый чароит – заставила увлёкшуюся ящерицу сделать презабавный жест – на секунду приподняться на задних лапах и всплеснуть передними.
«Точно как девчонка, которая в восторрге от чего-то для неё классного!» – констатировал про себя Вран.
Через несколько минут счастливая, согревшаяся от солнца, восторга и азарта ящерица обнаружила «шатёр», на порожке которого лежал кусок малахита, а в глубине посверкивала целая гора сокровищ!
Нет, если бы она сразу увидела задрапированный тканью лаз, то не решилась бы туда залезть – ну не дура же она, раз столько лет жила на этой горе, пряталась от людей, а то и вовсю морочила им головы, принимая вид очень красивой девушки с длиннющей косой, в зелёном сарафане и в венце, украшенном каменьями, – точной копией наряда своей хозяйки.
Но… азарт коллекционера и кладоискателя ничто по сравнению с радостью исконной жительницы месторождений самоцветных каменьев, наконец-то дорвавшейся до своих сокровищ!
Она даже не очень-то раздумывала, прежде чем нырнуть в прохладную пещерку, наполненную изумительными переливами цвета.
«Рррраз!» – скомандовал себе охотник в засаде, и щелкнула пружина дверцы, цепко отрезавшая ящерку от её горы…
Хорошо, что Соколовский предупредил заранее:
– Как только она попадётся, сразу кидайся на переноску и держи её! Дверцу закрепляй задвижками и цепями, иначе не удержишь! Да, металл ловушки из исконных земель, этот она перекусить или разогнуть не сможет, но пружины дверки, если не успеешь перехватиться, разобьёт только так! Упустишь, больше не поймаешь!
«И-не-собирр-рраюсь-я-её-упу-скать! – пыхтел Вран, прижимая к камню, засыпанному слежавшимся снегом, переноску. – Да откуда в ней силища-то такая! Фууух, едва успел задвижки опустить и цепи закрепить!»
Ощущение было странное – словно в небольшую ёмкость запихали что-то невероятно мощное, рвущееся наружу, поднимающее эту самую переноску от снега.
– Да стой ты! Никуда я тебя не выпущу! – рявкнул Вран и от души поблагодарил Соколовского за отличный совет – небольшая мордочка ящерки со смаком и странным хрустом вцепилась в край защитной перчатки, соприкоснувшейся с прутьями ловушки.
Рывок, и… кусок кольчужной перчатки оказался в пасти безобидной на вид ящерки, а Вран ошалело уставился на дыру, оставшуюся после укуса такого дивного существа.
– Ни-че-го-се-бе! И это называется «она кусается»? Да ладно… – выдохнул он, судорожно убирая руки подальше.
Гневный прищур золотых глаз говорил сам за себя – только подсунь пальцы поближе, подсунь…
– Счассс! – сообщил ящерке Вран. – Делать мне нечего! Ты как знаешь, а у меня лишних частей
