Дельфина покачала головой:
— Тебе нужен кто-то, чтобы уложить тебя в постель, милый?
— За это, моя богиня, я стал бы почитать тебя вечно.
Она со смехом поднялась и следом за ним отправилась в свою комнату.
Он оглядел белые кружева и рюшки вокруг, однозначно говорившие, кому эта комната принадлежит.
— Знаешь, это место выглядит очень девчачьим.
Она заколебалась:
— Ты хочешь, чтобы я сделала ремонт?
— Нет, — сказал он, удаляя с себя одежду и убирая крылья в спину, чтобы улечься в постель.
— Мне нравится, что все здесь пахнет тобой.
Она взяла край одеяла и понюхала его.
— Ничего подобного. Я не пахну.
Ее оскорбленный тон вызвал у него улыбку:
— Нет, от тебя не воняет, но твой запах на всем вокруг. И именно поэтому я не хочу никаких изменений. Мне нравится, как ты пахнешь. Это меня успокаивает. А теперь иди в кровать и дай мне тебя обнять.
Она напряглась, и он тоже.
— Это приказ?
— Нет, — ответил Джерико и устало зевнул. — Так звучит моя просьба.
— Тебе и вправду нужна практика в этом деле.
Он улыбнулся:
— Верно.
Обнаженная, Дельфина прильнула к его спине и обвила его руками. Никогда в жизни его так не обнимали. Даже будучи столь усталым, он нежился ее любви.
— Я боюсь, Джерико, — шепнула она ему, — а я обычно не чувствую страха.
— Не волнуйся. Я, к примеру, обычно не чувствую любви и доверия. — Он взял ее руку и поцеловал не тронутые царапинами пальчики. — Мы в той ситуации, когда слепой ведет слепого.
Дельфина пожала его руку:
— Но пока мы вместе…
— Нам нечего бояться. Ты для меня все, мой ангел, и я прошел бы сквозь ад ради того, чтобы только коснуться твоего лица.
— А я прошла бы сквозь ад, чтобы принести тебе поесть.
Он рассмеялся.
— Хорошо, потому что просыпаясь, я очень голоден.
— Тогда я буду иметь что-нибудь наготове. Чего бы ты хотел?
Он перевернулся и дернул ее к себе:
— Тебя, голую в моей кровати. Это единственная пища, в которой я всегда буду нуждаться.
Джерико находился на вершине горы, где стоял когда-то, думая, что умрет. Он очень отчетливо помнил тот день. Закат был того же самого оттенка огненного опала.
Тогда, ради Дельфины, он сложил оружие и подчинился каре Зевса. Сегодня он не мог бы представить лучшего места, чтобы принести ей клятву верности, чем то, откуда все начиналось.
Он повернулся, найдя ее стоявшей рядом с ним, одетую в струящееся платье и с цветами в светлых волосах. Хотя боги и богини не сочетались браком тем способом, как делали это люди, он хотел сделать для нее что-то особенное.
— Ты вернула мне жизнь, — заговорил он, беря ее за руку.
Она поцеловала испещренные шрамами костяшки его пальцев:
— Это кажется только справедливым, так как у меня ее не было бы вообще, если бы у тебя не оказалось сердца, и ты не спас бы меня.
Кто бы мог подумать, что единственный добрый поступок приведет его на этот путь?
Приведет его к ней?
Не способный выразить словами то, что творилось у него внутри, он опустился на одно колено.
Действия Джерико удивили Дельфину.
Одетый в черные доспехи, он взглянул вверх на нее своими двухцветными глазами. Его белые волосы трепал легкий ветерок, и он был ошеломляюще красив.
— Я не могу предложить много, моя леди. Но я отдаю тебе себя. Навсегда.
Ее глаза затуманили слезы.
— Это неправда, Джерико. Ты можешь предложить многое.
— И что же?
— Все то хорошее в моей жизни, что имеется только благодаря тебе. И я клянусь твоей матерью Стикс, что никогда не доставлю тебе боли. Что никогда не предам тебя.
— А я клянусь своей матерью, что каждый день своей жизни ты будешь знать, как много значишь для меня.
Дельфина улыбнулась.
— Хорошо, потому что мне довольно трудно было пережить это ухаживание. Меня бросает в дрожь от того, что я вытерпела, чтобы влюбляться в кого-то еще.
Он изогнул бровь:
— Что?
— Ты слышал. — Она опустилась на колени рядом с ним. — Теперь подари мне поцелуй и покажи свою искренность.
Он издал горловой смешок.
— Леди, возьмите меня в свою постель, и покажу вам намного больше, чем просто мою искренность.
— Хорошо, в таком случае… — Она перенесла их в ее комнату, где они могли бы улечься обнаженными в кровать.
В конце концов, клятвы без подтверждения ничего не значили.
Ника застыла, войдя в комнату Мадока. Онерой был один и глядел в окно на море.
— Тебе что-то нужно? — спросил он, не поворачиваясь к ней.
— Да. Я вспомнила кое-что. То, что слышала, пребывая в Азмодее.
Ее слова возымели успех, поскольку он развернулся лицом к ней.
— И это?
— Один из наших богов скармливает Нуару информацию о нас.
— Твой брат Зелос.
— Нет, — сказала она убежденно. — Я знаю его голос, и он отличается от того, что я слышала. Но я не могу его точно вспомнить.
— Тогда откуда ты знаешь, что он один из нас?
— Поскольку он желал получить место Зевса и сделать Афродиту своей невестой.
Мадок нахмурился:
— Но ты не можешь вспомнить, кто это был?
— Нет. Я пыталась неоднократно. Нуар не оставит нас в покое, и я не могу стряхнуть ужасное чувство, что нашими действиями управляет нечто плохое.
Мадок захохотал:
— Что-то плохое всегда управляет нашими действиями. — Он сердечно улыбнулся. — Не беспокойся, Ника. Победа на нашей стороне.
По ее спине пробежал холодок. Мадок что-то скрывает. Она это чувствовала.
— Тогда оставляю тебя твоим обязанностям.
Мадок следил за ее уходом. Они выиграли этот раунд. Скоти и Зет вернулись в свой загон. Его освободили, Джаред еще раз сыграл на их стороне, и Джерико не действовал против своих.
Но, как и Ника, он чувствовал некий разлом, и это его угнетало. Они установили новый порядок, но надолго ли?
Зевс вместе с остальными, вероятно, составляет заговор, наряду с Нуаром и Азурой.
Вздохнув, он оглянулся на ревущее море. В данный момент он не сомневался, что прольется крови еще больше, прежде чем раны будут залечены. Единственный вопрос: выживет ли кто-то из них?
Джерико и Дельфина остановились на углу улиц Святой Анны и Ройял, ожидая Ашерона. Что, черт возьми, происходит?
В течении нескольких дней стояло зловещее спокойствие, в то время как они ждали следующей атаки Нуара. Они знали, что она случиться, и это висело над всеми ними, словно погребальный покров.
