— Дамис, я не смогу так жить, честно, — испуганно ответила она.
— Сможешь. Мы едем домой, и это больше не обсуждается.
Поднявшись с кровати, я вышел в коридор, чтобы найти врача и сказать ему о том, что мы забираем Ванду домой и отказываемся от лечения, и заодно забрать её одежду. "Всё к лучшему" — сказал я себе. "Зато теперь она точно пройдёт обращение и станет одной из нас".
Ванда.
Я была растеряна и не знала, что мне делать. "Я умираю?! В восемнадцать лет? И что теперь делать?". Но я никак не могла сосредоточиться, потому что в больнице мне сделали обезболивающий укол, и в голове крутились только эти вопросы, а ответов не было, и происходящее вокруг казалось нереальным.
Из больницы меня отпустили чуть ли не с боем и заставили подписать кучу бумаг, с добровольными отказами от лечения, и сейчас мы ехали по улицам ночного города, домой. Глядя в окно, на залитые неоновым светом улицы и гуляющих, по тротуарам людей, я вдруг подумала: "Через шесть месяцев меня не станет, а какие-то люди точно также будут гулять по ночному Нью-Йорка, только я этого уже никогда не увижу". В глубине подсознания промелькнул страх, но через секунду он испарился, и опять происходящее вокруг показалось нереальным и не стоящим внимания.
Дамис, сидящий рядом и обнимающий меня за плечи, сильнее прижал меня к себе и подбадривающее улыбнулся. "А он всё это будет видеть и через шесть месяцев, и через шесть лет и даже через шесть сотен лет. Интересно, а как всё будет выглядеть здесь через шесть сотен лет?" — вяло подумала я. "Пройди обращение и узнаешь" — тут же пронеслось в голове, и я вздохнула, не зная, что мне делать.
— Думаю, вам лучше собрат вещи и снять где-то отдельно стоящий дом за городом, — произнёс Гера. — У тебя в квартире Дамис, обращение лучше не проводить, потому что кто-то из соседей точно вызовет полицию из-за плохой звукоизоляции.
— Согласен, — ответил он. — Сегодня же этим займусь.
— Я не давала согласие на обращение, — апатично пробормотала я, но все промолчали, как будто не услышав меня.
Наверное, в другой ситуации я бы разозлилась, но сейчас даже злости не было. "Проклятые лекарства, это из-за них я сейчас даже думать нормально не могу. А с другой стороны — голова хоть не болит. Это плюс".
Приехав домой, я поплелась к кровати и, забравшись под одеяло, закрыла глаза. Перед ними тут же возникли какие-то разноцветные круги, и я стала проваливаться в пустоту, но в следующую секунды раздался мягкий голос Майи:
— Я хотела бы с тобой и Дамисом обсудить один вопрос.
— Какой? — спросила я, открыв глаза и желая только одного, чтобы меня оставили в покое.
— Вы хотите детей сейчас или позже?
— Дети… Я хочу детей, — мечтательно пробормотала я.
— Сейчас, — твёрдо сказал Дамис.
— Я не уверена, что права, но мне кажется, я знаю, почему так быстро смогла забеременеть после обращения, и если вы хотите детей в ближайшем будущем, то стоит проверить мои предположения.
— И? — Дамис с интересом посмотрел на Майю.
— Гера обратил меня, как раз в тот момент, когда я готова была забеременеть. Я потом посчитала цикл, и момент обращения попал на овуляцию, и мне кажется, из-за этого так быстро всё получилось. Поэтому если вы хотите детей в ближайшее время, то стоит учесть и этот фактор при обращении. Время ещё есть и даже если сейчас этот момент упущен, то месяц можно подождать.
— Хорошо, обязательно учтём это, — Дамис улыбнулся и подмигнул мне.
— Тогда пусть Ванда отдыхает, а нам надо обсудить ещё кое-какие детали, — поцеловав меня в лоб, она отошла от кровати и я, закрыв глаза, опять начала проваливаться в чёрную пустоту…
Проснулась я от громкого звука и, открыв глаза, увидела Дамиса.
— Прости моя хорошая, чемодан упал, — с раскаянием произнёс он, и присел на кровать.
— Чемодан? Какой чемодан? — непонимающе спросила я, и всё вспомнила.
"Боже, я же больна и могу вскоре умереть!" — то, что вчера казалось каким-то нереальным, сегодня воспринималось иначе, и меня охватил страх.
— Дамис!? — на глаза навернулись слёзы, и я испугано посмотрела на него.
— Шшш, не плачь и не нервничай. Помнишь, что доктор вчера сказал? Как можно меньше переживаний, чтобы не болела голова, — он лёг рядом и обнял меня.
— Мне страшно, — уткнувшись в его плечо, пробормотала я.
— Бояться абсолютно нечего, мы обратим тебя, и ты выздоровеешь, — ласково сказал он.
Перспектива стать вампиром всё отчётливее вырисовывалась передо мной, но чем больше я об этом думала, тем страшнее мне становилось.
— Я не могу пойти на это, — выдохнула я и ощутила уже панику.
— Ванда, можешь, — тихо, но уверенно ответил он. — Ты просто боишься этого, но поверь, потом сама будешь удивляться, что тебя это пугало.
— Пить кровь из живого человека…, - меня передёрнуло от отвращения.
— Давай так — парное молоко, сразу после дойки коровы ты ведь тоже пила когда-то, и тебя это не пугало. Почему ты не хочешь подумать об этом в таком свете? Ещё раз повторюсь, убивать ты никого не будешь, так что ты совершенно напрасно боишься.
— Коровы и люди это разное…
— Но смысл то один и тот же — это питание. Сейчас ты всё рассматриваешь с позиции человека, и тебе кажется, что употребление крови это ненормально, но поверь, когда ты станешь одной из нас, ты поменяешь свою точку зрения.
— А папа? Ведь он в могиле…
— Никто в могиле не перевернётся, — перебив меня, сказал он. — И думаю, будь сейчас твой отец жив и узнай о диагнозе, он сам бы бросился уговаривать тебя пройти обращение. Как ты этого не понимаешь? Каждый родитель хочет, чтобы его ребёнок жил как можно дольше и был счастлив. А я в состоянии дать тебе и долгую жизнь и счастье. И у нас обязательно будут дети. Представь, что уже через три-четыре месяца ты будешь держать на руках смешного маленького карапуза с тёмными волосиками и зелёными глазами, который будет тебе улыбаться, — от слов Дамиса, в голове ясно вырисовывалась картинка, и я почувствовала, что хочу себе такого карапуза больше всего на свете. — Я буду любить тебя и никогда не брошу. Майя ведь говорила тебе, что женимся мы раз и навсегда?
— Нет, не говорила, — ответила я и с интересом посмотрела на него. — Правда? То есть никаких разводов?
— Никаких. Вместе до самой смерти, — он улыбнулся и поцеловал меня. — Соглашайся!
— Я не знаю… Так страшно, — жалобно произнесла я.
— Ванда, не бросай меня, — прошептал он. — Я уже не представляю жизни без тебя, и если ты умрёшь, то впереди у меня будет долгих две тысячи семьсот лет тоски по тебе. Я люблю тебя и не хочу отпускать. Подумай о том, что ты мне нужна. Умереть — это самый простой вариант, но что ты оставишь за собой? Меня с разбитым сердцем и свою мать, которая всё же, думаю, будет тосковать по тебе.
