— Не за что, — он улыбнулся в ответ и приложил ладонь к моей щеке. — Я исполнил все твои желания или нет?
— Все!
— А можно кое-что тогда попросить взамен?
— Конечно можно!
— Хочу последний раз заняться с тобой любовью, как с человеком и попить твою кровь. Ты не против? — он выжидающе посмотрел на меня.
— Конечно, нет! И даже за, двумя руками!
— Спасибо. Тогда предлагаю оторваться по полной программе, — он хитро улыбнулся и подхватил меня на руки. — Начнём традиционно? С ванны?
— Традиционно! — весело согласилась я и обняла его за шею.
Наверное, это была моя лучшая ночь, потому что Дамис был нежен и ненасытен, как никогда. Он так целовал и ласкал меня, что я готова была кричать от наслаждения и раз, за разом испытывая оргазм, и слыша его рычание, когда он жадно глотал мою кровь, уже не сдерживала себя, потому что знала — потом всё будет по-другому.
Положив ему голову на плечо, и стараясь отдышаться, я прислушивалась к его сердцу и, слыша нечастые удары, думала о том, что скоро и моё сердце будет также медленно биться.
— Люблю тебя, — сказал он, гладя меня по спине.
— И я тебя люблю, — посмотрев ему в глаза, ответила я.
— Тогда может, начнём обращение? — тихо спросил он.
— Начнём, — прошептала я, и сердце пропустило удар, а потом бешено забилось в груди.
Поднявшись с кровати, он открыл чемодан и достал оттуда одноразовый шприц, а потом вернулся назад. Сев на край, он провёл пальцами по моей щеке и ободряюще улыбнулся.
— Я буду рядом. Ничего не бойся.
От страха я не могла ничего сказать и только кивнула головой, глядя как он достаёт шприц из упаковки и вводит иглу себе в вену. Набрав кровь, он обхватил пальцами мою руку и попросил:
— Поработай кулачком.
Я начала сжимать — разжимать кулак не в силах оторвать взгляд от шприца. "О Боже, а правильно ли я поступаю? Ведь назад дороги не будет и это раз и навсегда, до самой смерти!" — испуганно подумала я и дёрнула рукой.
— Ванда, девочка моя, не бойся. Я люблю тебя, — с болью прошептал Дамис. — Посмотри мне в глаза.
Я отвела взгляд от шприца и посмотрела в его карие глаза, которые с нежностью смотрели на меня. "Прочь страхи! Я всё делаю правильно!".
— Коли, — прошептала я и отвернула голову в сторону окна, за которым уже начало светать.
"Вот и рассвет. Мой последний человеческий рассвет. Завтра в это время я уже проснусь вампиром". Почувствовав укол, я замерла, боясь даже вздохнуть и напряглась, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Иди ко мне, — ласково сказал Дамис, откладывая в сторону пустой шприц и усаживая к себе на колени.
Обняв его за шею, и уткнувшись в плечо, я повторяла про себя: "Часочек боли, а потом всё будет хорошо. Ведь это не страшно и не долго". И первые пятнадцать минут действительно было не страшно, потому что я ничего не чувствовала, но затем у меня начали гореть щёки и уши, а чуть позже и всё тело. Я чувствовала, как у меня поднимается температура и меня бросило в жар. Прижимаясь к прохладной коже Дамиса, я получала секундное облегчение, но жар становился сильнее, и мне уже казалось, что меня начинают варить изнутри.
— Всё будет хорошо, только надо чуть-чуть потерпеть, — шептал Дамис, гладя на меня по лицу. — Всё у нас будет хорошо.
— Угу, — промычала я, стараясь смотреть в его глаза и не думать о боли, которая постепенно начала охватывать тело.
Но не думать о ней уже не получалось, потому что к жару добавилось пульсирующая боль в животе, а потом я почувствовала резкий спазм и не выдержав застонала.
— Я рядом, я здесь, — ласково сказал Дамис и сильнее прижал меня к себе.
Пульсирующая боль начала разрастаться и ощутив боль в грудной клетке, я непроизвольно выгнуться, когда почувствовала укол в области сердца, и тяжело задышала, когда вокруг горла, казалось, образовалось кольцо, которое не даёт мне вздохнуть полной грудью. Но самое страшное началось, когда в виски одновременно, как будто начали вбивать гвозди, и я, не выдержав, закричала, пытаясь вырваться из рук Дамиса. "Я попала в ад. Лучше бы я умерла" — последнее, что я подумала, когда боль из пульсирующей превратилась в ноющую, и с каждой секундой начала расти…
Дамис.
Человеческие обращения я видел два раза и слыша крики людей, смотрел на это не испытывая ни жалости, ни сочувствия, но сейчас я сходил с ума от переживаний за Ванду. Гера предупреждал меня, что будет тяжело наблюдать за обращением любимого человека, и я готовил себя к этому, но не предполагал, что будет настолько тяжело.
Ванда мучилась уже сорок минут, и мне казалось, что я испытываю не меньшую боль. Выгнувшись в очередной раз, она закричала и вцепилась мне в руки пытаясь высвободиться.
— Девочка моя, понимаю что больно. Я рядом, потерпи моя хорошая, — с отчаянием сказал я, и сильнее прижал её к себе.
"Хоть бы она потеряла сознание, чтобы всего этого не чувствовать! Ведь она смертельно больна, да и я постарался вымотать её физически, почти всю ночь занимаясь любовью и не сдерживая себя пил её кровь, чтобы она ослабла. Почему она не теряет сознание? Ну, потеряй сознание, пожалуйста!" — я начал про себя повторять последнюю фразу и вглядываться в её лицо.
Она тяжело захрипела, а в следующий момент забилась в конвульсиях, а затем раздался леденящий душ вой, от которого у меня пошёл мороз по коже.
— Ванда?! Всё скоро закончиться. И всё у нас будет хорошо, обещаю! — затараторил я, вглядываясь в её лицо и уже испытывая панику. — Я люблю тебя, и ты мне нужна! Пожалуйста, потерпи!
Он она меня уже не слышала. Обхватив голову руками, она выла нечеловеческим голосом, и её тело трясло, как в лихорадке, а вены на руках вздулись. Неожиданно она замолчала и как-то сжалась, а потом закричала на такой высокой ноте, что у меня заложило уши, и я от внезапности ослабил хватку. В этот момент она резко выгнулась дугой и с такой силой сжала себе голову, что мне показалось, что я услышал хруст костей.
"Такого не пожелаешь и самому ненавистному врагу! Надо что-то делать, иначе она себя покалечит!". Поднявшись, я уложил её на кровать, и сам лёг сверху, с трудом оторвав её руки от головы и заведя их вверх, чтобы она себе ничего не сделала. Но в Ванде проснулась какая-то нечеловеческая сила и, пытаясь сбросить меня с себя, она, не переставая кричала, мне в лицо и билась подо мной, пытаясь сбросить.
— Девочка моя, прости меня, — прошептал я и почувствовал, как впервые в жизни по лицу покатилась слеза, потому что наблюдать за её муками было нестерпимо больно.
Эта агония продолжалась ещё тридцать минут, и я уже не понимал, как может человек вынести столько боли и с такой силой сопротивляться, непрерывно крича. "Когда же это кончиться?" — бросив взгляд на часы, подумал я, потому что с начала обращения прошёл уже час и десять минут, а Ванда, казалось, наоборот прибавляет сил для сопротивления, а не теряет их.
