— Немножко увлеклась. Тут столько всякого, еле разбираюсь. — Закрыв книгу, прибавляю: — По большей части все бесполезное.
— Не обязательно сидеть здесь ночами вообще-то. Если хочешь, возьми ее домой.
Я вспоминаю записку, в которой Сабина сообщала, что собирается приготовить обед для Муньоса, а значит, на данном этапе дом для меня — самое нежеланное Место.
— Нет, спасибо. Я уже все.
И немедленно понимаю, что действительно «все» — всех возможных смыслах этого слова.
От этой книги я ждала так много, а нашла в ней — по крайней мере пока — одни только поисковые заклинания, любовные чары и сомнительное средство от бородавок с ненадежными результатами. Ни слова о том, как снять эффект от испорченного эликсира или заставить кое-кого выдать единственную по-настоящему интересующую меня информацию.
Словом, бесперспективно.
— Я могу помочь? — спрашивает Джуд, поймав мой унылый взгляд.
Я начинаю отрицательно качать головой, и тут же передумываю. А что, если и правда может?
— Она сейчас здесь? — Я уставилась на Джуда, затаив дыхание. — Райли здесь?
Он смотрит вправо от меня и мотает головой.
— Нет, прости. Я ее не видел с тех пор, как…
Хоть он и оборвал фразу, мы оба знаем ее окончание. Джуд не видел Райли со вчерашнего дня, с той минуты, о который я хотела бы забыть — когда Деймен застал нас обнимающимися на пляже.
— А как научиться… ну, ты знаешь… видеть призраков?
Джуд потирает подбородок, изучающе глядя на меня.
— Не обязательно видеть. — Он откидывается на спинку кресла, укладывает босую ногу себе на колено. — Все люди разные, и способности у них тоже разные. Бывают ясновидящие — они видят. А другие слышат или…
— Или чувствуют. — Я уже поняла, о чем речь, и спешу перейти к содержательной части. Той, которая может пригодиться лично мне. — А у тебя какая способность?
— Все три сразу. Да, и еще нюх. — Он улыбается легкой мимолетной улыбкой, от нее в комнате сразу становится светлее, а у меня опять что-то сжимается в животе. — Скорее всего ты тоже обладаешь всеми способностями. Фокус в том, чтобы повысить частоту своих вибраций, и тогда, я думаю… — Он замечает, что слове «вибрации» я перестала что-либо понимать, и поясняет: — Ты ведь знаешь, что все состоит из энергии?
Эти слова мгновенно возвращают меня в ту ночь на берегу, всего несколько недель назад, когда Деймен говорил точно то же самое об энергии, вибрациях и прочем. Я тогда ужасно боялась рассказать ему о том, что наделала. Наивная, воображала, будто это самая страшная из моих проблем и хуже стать уже не может.
Губы Джуда шевелятся, он рассказывает что-то еще об энергии, вибрациях и посмертном существовании души, а я не могу думать ни о чем, кроме нас троих — его, Деймена и меня. Что же все-таки нас всех связывает?
— Что ты думаешь о прошлой жизни? — перебиваю я вдруг. — Веришь в реинкарнацию? Как по-твоему, людям в самом деле приходится отрабатывать карму, оставшуюся от предыдущей жизни, и так много раз, пока все не исправят?
Задержав дыхание, жду ответа. Помнит ли он, кем мы были раньше?
А Джуд пожимает плечами.
— Почему бы и нет? Карма правит миром. Элеонора Рузвельт говорила, что очутиться в другой жизни кажется ей не более странным, чем в этой. Кто я такой, чтобы спорить со старушкой Элеонорой?
Смеется.
Я всматриваюсь в его лицо. Если бы он знал о нашем запутанном прошлом… все выяснится, наконец, и я смогу указать Деймену, что все закончилось. Может, мне самой его подтолкнуть?
Я делаю глубокий вдох.
— Скажи, ты слышал о человеке по имени Бастиан де Кул?
Он смотрит на меня и молчит.
— Был такой… голландский художник. Он писал… разные картины.
Отворачиваюсь, чувствуя себя ужасной дурой. Зря я начала. Что говорить дальше? «В общем, к твоему сведению, Бастиан — это ты, несколько сотен лет назад, и ты написал мой портрет».
Вот он сидит передо мной, чуть скривив губы, приподняв плечи, и явно не может понять, к чему я затеяла этот разговор. И продолжать невозможно, разве только переправить Джуда в Летнюю страну и воссоздать ту галерею — а этого я делать не стану. Нужно просто набраться терпения и переждать три месяца одиночества.
Я встряхиваю головой. Хватит, пора заняться делом. Кашлянув, я спрашиваю:
— Ну и как повысить частоту вибраций?
За время урока я ничуть не приблизилась к общению с покойниками. Во всяком случае, не с той покойницей, которая меня интересует. Зато подали голос множество других духов, задержавшихся по эту сторону. Я от них быстренько отгородилась щитами.
— Тут нужна практика. — Джуд запирает двери и провожает меня до машины. — Я несколько лет раз в неделю сидел в круге духов, пока мои способности полностью восстановились.
— А я думала, они у тебя от рождения.
— Были, — кивает он. — Только я очень долго их блокировал, поэтому пришлось потрудиться, чтобы заново их развить.
Я вздыхаю. Не могу себя представить на спиритическом сеансе. Нет ли способа попроще?
— Сестра приходит к тебе во сне.
Я морщусь, вспоминая один-единственный безумный сон. Это точно была не Райли.
А Джуд подтверждает, кивнув:
— Так духам легче к нам пробиться.
Я смотрю на него, прислонившись к дверце машины, и верчу в руке ключи. Нужно сказать «спокойной ночи» да уезжать, а я почему-то не могу сдвинуться с места.
— Ночью властвует подсознание, и мы освобождаемся от всех запретов, которые сами для себя установили. Мы убедили себя, что то-то и то-то невозможно, что мистических явлений не бывает, хотя на самом деле во Вселенной много неведомого, и магического, и она куда величественнее, чем можно себе представить. Всего лишь тонкий слой энергии отделяет нас от потустороннего мира. Конечно, призраков трудно понять, потому что они общаются с нами посредством знаков и символов. Сказать по правде, я не знаю, отчего это — мы ли так воспринимаем или им не позволено иного.
Я делаю глубокий вдох, дрожа всем телом, хотя на улице не холодно. Жутко мне, вот что. Жутко от его слов, от одного его присутствия. Но не холодно. Скорее, наоборот.
Не понимаю, что Райли хотела сказать, посылая мне образ стеклянной тюрьмы, где я могла видеть Деймена, он меня — не мог. Попробую подойти к этому как к заданию по литературе. Вроде как разбор символики текста. Может, это значит, что Деймен идет по ошибочному пути и не видит того, что у него перед носом? А в чем смысл?
— Если мы не видим чего-либо, это еще не значит, что оно не существует, — произносит Джуд.
Его голос — единственный звук в тихом и неподвижном вечернем воздухе.
