Вот тут-то и свершилась моя страшная мстя — Норрей втрескался в приезжую лекарку. Оказалось, что и выходные ему очень-очень нужны, и прочего свободного времени мучительно мало. Ух, и досталось нашему солдафону от профессионального цинизма столичной штучки. Мои закидоны с казачеством сразу стали не интересны. Капитан новинки принимает туго, что поделать, характер у бедняги такой. Но, все равно — он наш друг и сыну нашему — учитель. Сначала мы с Витом ехидничали, а теперь молимся Сиштире, чтобы нравная Риветта снизошла и переехала к нам жить и работать. Лично мне без лекаря в нашей тьмутаракани стремно, хотя раны здесь все обрабатывать умеют и простуду лечить — тоже. Попросить, что ли Сиштиру? По-свойски? О! Надо будет намекнуть Норрею, что у наших рушей тоже лекаря нет. Неужели умница-красавица не клюнет другую расу поизучать? А нет, так я сама ей кудерышки-то повыдеру, только до столицы доберусь. Иначе наш капитан с тоски загнется и будет метаться по крепости неупокоенным духом. Чур меня! Четвертый год мужика мурыжит, в отпуск наезжает…
— Ты сегодня странно тихая, — Вит поджидал меня на развилке коридоров.
— Да вот, развспоминалась что-то. Скоро все соберутся — навеяло.
— А пойдем, я тебе посылку Киры покажу. Тебе понравится. А Потом Переправу кормить, — и увлек в поворот к кабинетам, — только тихо, — предупредил муж, — у Байдана вдохновение.
Тихо так тихо. Я же не шумный Витыч, которому в рабочие помещения хода нет. Он, безусловно, талантливый юный маг, но папин отвод глаз ему не одолеть. Для него это просто длинный, скучный, пустой коридор.
На лабораторном столе помимо ожидаемых минералов для артефактов лежали бумажные пакетики, а сверху отдельная записка от Киры:
Я не знаю, что это такое, но на всякий случай скупила все, что было в лавке.
Открыла первый попавшийся — семена какие-то. Потом в голове — бздынк. Неужели? Я за эти годы могла и подзабыть, но очень похоже на семена помидоров. Надо же! Или это паприка? Вит, счастье мое любимое, успел отследить неконтролируемый взрыв эмоций — накинул полог тишины. Да я помесь гопака с лезгинкой сплясала, задрав юбки. С посвистом!
А вот это — вроде как капуста. Может сорт другой? Хорошо бы цветная… Остальное не признала. Зато будет, чем зимой в теплице развлечься, а весной можно и огородик под стеной расширить. Ой, сколько открытий нас ждет!
Байдана мы все-таки побеспокоили — уловил всплеск магии. Они с Витто работают над стазисом живых. Вит еще, под настроение, осторожно мечтал про поверхностные разовые порталы для людей (вот зачем я ему всякую фентэзятину пересказывала, а?) и переживал, что не знает, как подступиться. А я ничем помочь не могла, но очень хотела. Наверное, поэтому вспомнилось выражение — пространственно-временной континуум. Просто по наитию, ни с того, ни с сего произнесла среди рядовой беседы. Если бы я еще помнила, что это такое. Но это неважно. Вит услышал то, что ему было нужно — слово время. Его учесть он не догадался. Я видела векторные схемы энергий, которые муж рисует — фрактальная графика отдыхает! Это вам не компьютерная отрисовка конгруэнтностей, это — вручную! А я, наивная, себя технарем считаю…
Исследования стазиса большей частью проводятся дома, в крепости. А вот на полевые испытания приходится ездить в столицу и использовать личные связи. Ши оповещает наших магистров, когда в королевской тюрьме случаются смертники. Меня коробит от этих опытов на людях, но это всего лишь рефлексия, большей частью — лицемерного свойства. Если у моих магистров получится — сколько смертельно раненых можно будет спасти, просто дав им шанс продержаться до появления целителя!
Животные для опытов не подходят, у них нет разума. Важность этого аспекта обнаружили случайно — практиканты сунули в стазис дрессированную крысу вместо обычной. И вроде бы все ничего, зверушка вернулась здоровенькой, да позабыла все былые навыки. Хозяев не узнавала, команд не выполняла, и вообще, резко одичала. Одни рефлексы остались…
Все. Порадовалась семенам, повспоминала и хватит. Пора к Переправе.
Часть 24
Эпилог
В принципе, Вит мог и один сходить, с накопителем. Но, это наше время, даже Витыч это признавал. С кормлением портала он знаком внутриутробно, больше ему не интересно. Именно около пенной завесы, привычно держа мужа за руку, я впервые почувствовала, как шевельнулся наш ребенок и в моей жизни начались странности. То увижу вместо своей брички россыпь радужных сфер, то безумные завитки вокруг Байдана, то завихрения вокруг головы Витто, господи помилуй. Испугалась сама, переполошила мужа, а Гунар смеялся. Это вообще-то редчайший случай, когда дядя смеется в голос. Только поэтому я смогла поверить, что ничего страшного не происходит — у меня просыпалась магия. Самая обычная магия наряду с синенькой. Точнее, в сыне она, магия, просыпалась, а моя синенькая под ее воздействием, частично трансформировалась по образу и подобию. Дядя был счастлив за меня. А я была счастлива за всех нас. Наконец-то я смогу почистить себе юбки самостоятельно! Ха, размечталась. Ничего у меня не получалось. Не с моим материализмом в голове! Я же точно знаю, что ничто не берется из ниоткуда! Но я училась про запас. Гимнастика для пальцев, пассы и речевые формулы. И все равно — никаких чудес, даже ветерка не получалось, даже светляка.
Пока не родился Тит.
Нафиг магию, вот оно, мое чудо! Меня накрыло материнство. Я физически ощущала, что самым счастливейшим образом поглупела. Мозг переключился на наблюдения за сыном — эта носопырка чудесная, эти пяточки сладенькие… Вот что важно! Стократ важнее, чем бесконечный анализ всякой лабуды. И магия заработала сама собой. Светляки загорались, достаточно пожелать. Пеленки подлетали стоило мысленно поманить. Магическое зрение перестало мучить внезапными самопроизвольными включениями, а маленький мажонок очень любил массажик с синенькой…
Вит бодро вышел из пелены и внимательно в меня всмотрелся. Слова нам были не нужны. К рождению Тита наши метки завершили трансформацию полностью. Теперь и у меня, и у мужа на ладони красуется полнолуние. Мы это скрываем от всех, но при желании можем общаться даже мысленно. И не как по переговорнику — словами, и не образами, как с Тишкой. Все намного тоньше. Мы чувствуем малейшие побуждения друг друга. Даже не осознанные. Вот сейчас Вит встревожен моим внезапным приступом ностальгии и боится, что Переправа напомнит мне о степняках и то, почему Дораш теперь не с нами. Дораша, кстати, нужно бы предупредить, что девочки приедут. Он захочет повидаться.
Предупредить, это просто. Стоит только пересечь пелену и мысленно окликнуть. Братишка услышит и ответит.
Вит удержал от спешки:
— Давай подождем, вдруг они еще не допели положенные гимны. — и лукаво ухмыльнулся, желая отвлечь, — хочешь эксперимент?
Целоваться прямо в пелене? Когда под нами пять метров пустоты до ледяной стремнины?! Да кого волнует эта стремнина! В руках мужа я и отсутствие воздуха не замечу, лишь бы пари́ть месте…
Шуни отозвался почти сразу и меня затопило его суровой нежностью. За эту нежность ко мне Вит Дюша обожал. Почти так же сильно, как обожал нашего Витыча.
— Я понял, вама, приду, — братишка явно предвкушал встречу. — Как сегодня? Было полегче? — это Дюш спрашивал, было ли Витту легче заряжать Переправу. Он всегда спрашивал, с тех пор как принял посвящение в шаманы. Вит кивнул. Да я и сама знаю — чувствую, сколько из меня синенькой вышло. Бутерброды мы с собой уже полгода как не таскаем. Степь потихоньку включалась в процесс. Очень потихоньку, но гораздо быстрее, чем до…
Вит вздохнул — все-таки вспомнила.
В тот день дедушка Халах гостил у нас в крепости. Гунар приехал из академии, ждали Тишку и Киру. Ничего необычного. Пришел старик на внука посмотреть, с другом Гунаром пообщаться, с трехлетним Титом повозится. Правнук ведь, раз уж я внучка названная. Интересно было мудрому шаману, как мажонок растет. Мне вот очередную нэцкэ под накопитель принес в подарок. Как всегда — из кости хищной вмыры. Я их все берегу. Накопители из простой кости тоже работают, но их не жалко потерять, а эти ценны не только бесподобной резьбой, но и памятью о самом добром степняке.
