невидимым неслышный спор.
Внезапно карета выбралась из лабиринта извилистых улочек и ощутимо набрала скорость. Из-за усилившейся тряски я пару раз едва не врезалась носом в стекло, поэтому торопливо отодвинулась от окна. Посмотрела на Джестера.
Тот продолжал притворяться статуей. Вполне успешно, к слову. Так и сидел с широко распахнутыми глазами и не моргая.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – сварливо поинтересовалась я, осознав, что в противном случае Джестер будет молчать до самого дворца.
Блондин медленно моргнул и сосредоточил на мне взгляд. Лениво приподнял бровь, явно предлагая пояснить вопрос.
– Что все-таки произойдет на совете? – спросила я. – Кстати, учти: я не убийца! Если ты вложишь мне в руки меч и предложишь напасть на Этана, то куда скорее я случайно покалечусь сама, чем причиню ему какой-нибудь вред.
Уголки рта Джестера дернулись вверх в слабой улыбке, которая, впрочем, тут же исчезла.
– Не переживай, никакого оружия ты не получишь, – проговорил он.
Естественно, я тут же заволновалась еще сильнее.
Как это не получу? То есть, он предлагает мне расправиться с Этаном голыми руками? Бр-р, аж мороз по коже от одной мысли об этом!
Неуемное воображение тут же нарисовало мне картину боксерского ринга. В правом углу я, в левом – Этан. И пафосный восклицание Джестера перед боем – в живых должен остаться только один!
– Лариса, расслабься, – мягко посоветовал мне вредный блондин. – Понятия не имею, какие ужасы ты себе напредставляла, но, поверь, все будет не так, как ты думаешь.
– А как?
Джестер лишь лукаво покачал головой, не выказывая ни малейшего желания посвящать меня в свой план.
– Слушай, это уже несмешно, – строго проговорила я. – Джестер, я…
– Ты обо всем узнаешь первой, поверь, – оборвал он меня таким тоном, что спорить резко расхотелось.
Я обиженно насупилась.
Нет, он просто невыносим! Пожалуй, еще ни один мужчина в моей жизни не обладал такой потрясающей способностью одновременно и раздражать меня до нервной дрожи, и привлекать.
В этот момент карета дернулась и остановилась, издав напоследок душераздирающий скрип рессор. Джестер тут же распахнул дверцу. Первым выбрался наружу и любезно подал мне руку.
Я нехотя приняла ее. В свою очередь вылезла из кареты и повела головой из стороны в сторону, пытаясь понять, куда мы приехали.
– Ого! – невольно вырвалось у меня, когда я оценила масштабы здания, около которого закончилось наше недолгое путешествие.
Потому как стояли мы около самого настоящего дворца во всем его роскоши и великолепии. Сложенный из белоснежного камня, украшенный золотыми фресками и великолепными мраморными барельефами, искрящийся на солнце разноцветными витражами окон.
Стражники, скучающие у огромных распашных дверей, при виде нас согласно выпрямились. Джестер настойчиво потянул меня к ним, не обращая внимания на мое сопротивление.
Я думала, что сейчас нам преградят путь, сомкнув крест-накрест огромные и устрашающе выглядящие алебарды, после чего сурово спросят, куда, собственно, это мы направляемся. Но ошибалась. Стоило только приблизиться, как стражники молча и так же слаженно посторонились, пропуская нас внутрь.
Тревога внутри меня все нарастала. От волнения меня начало противно и мелко потряхивать. Джестер наверняка почувствовал это, поскольку по-прежнему держал за руку. Но никак не прокомментировал мою усиливающуюся дрожь, продолжая вести вперед быстрым и решительным шагом.
В полном молчании мы миновали несколько просторных залов. Дворец казался абсолютно пустынным, как будто вымершим. Даже слуги куда-то запропастились.
Я нервно покусывала нижнюю губу, то и дело поглядывая на внешне совершенно невозмутимого Джестера. Его лицо застыло, не показывая ни малейших эмоций. Лишь на виске отчаянно быстро билась синяя жилка вены.
В оглушительной тишине цокот моих каблуков казался кощунственно громким. Не выдержав, я приподнялась на цыпочки, стараясь ступать как можно тише.
Внезапно Джестер остановился. Обернулся ко мне, и его руки опустилась на мою талию.
Он ничего мне не сказал. Просто смотрел, как будто старался запомнить напоследок.
– Что… – Мой голос постыдно дрогнул и сорвался, так и не завершив вопроса.
Джестер, так же молча, приложил к моим губам указательный палец, запрещая говорить.
В любой другой ситуации я бы возмутилась. Потребовала бы немедленно объяснить, что все это значит. Но чем дольше длилась пауза, тем мне становилось…
Нет, не спокойнее, конечно. Душу продолжало терзать дурное предчувствие, но одновременно с этим я погружалась в какое-то странное равнодушное оцепенение. Казалось, будто я засыпаю с открытыми глазами. Мир вокруг отодвинулся, стал каким-то ненастоящим. Я видела сейчас только Джестера и бесконечную грусть, клубящуюся на дне его зрачков.
– Ты же знаешь, что я не убивал тебя, – тихо шепнул он.
Это прозвучало очень и очень странно. Я хотела спросить, что за чушь он мелет. Но внезапно поняла, что больше не властна над своим телом.
Кто-то другой проснулся во мне. Вернее сказать – другая. И, сдается, я начала понимать, какой именно ритуал стоил жизни Джонатану.
Он сказал перед своей смертью, что на его призыв откликнутся все женщины, когда-либо погибшие по воле Этана. Они явятся, чтобы призвать верховного инквизитора к ответу. И дух одной его жертвы уже был здесь, во мне.
– Знаю.
Я слышала свой голос со стороны. Непривычно глухой и тихий.
– За все эти годы не было и дня, когда бы я ни вспоминал о тебе, Флексия.
Нет, я не удивилась, услышав имя безвременно погибшей невесты Джестера. К этому моменту я была абсолютно уверена в том, что именно она первой поторопилась занять мое тело.
Смерть Джонатана была своего рода платой. Невозможно вытащить чью-либо душу из мира теней, не предоставив достойную замену. И Джонатан пошел на это, желая отомстить за смерть матери.
Вопрос только в том, не останется ли душа Флексии в моем теле навсегда.
Однако страх, который я испытала от этой мысли, тут же улегся, погребенный под новой волной ледяного вязкого безразличия.
Мне было сейчас так спокойно, так хорошо, что не хотелось тревожить себя никакими размышлениями. Более того. Почему-то я была абсолютно уверена в том, что все идет правильно. Именно
