могло заставить ее отвлечься.
Резкий разворот, и Шартиар нырнула в тоннель под стеной, вход в который был замаскирован раскидистым кустом растения, похожего на акацию, усыпанную засохшими цветами. Они крошились, когда я протискивалась в лаз, оставляя на моем лице серые разводы, похожие на ритуальные полосы индейцев. Я пыталась стряхнуть пыльцу ладонью, но та липла к пальцам все сильнее, покрывая их плотным слоем.
-Фух, успели! – весело воскликнула Шартиар, останавливаясь. Лаз был крошечный, и мы стояли лицом к лицу, не имея возможности отодвинуться. Темнота вновь поглотила наши фигуры, и только глаза Шартиар светились, разгоняя мрак. На ней, кстати, не было ни единой серой отметины от пыльцы, тогда как я вымазалась по самую макушку. Каменные стены вокруг не давили на меня, наоборот, давали ощущение безопасности.
-Мы куда-то торопились? – я воевала с пыльцой, но та принципиально не собиралась оттираться. Запах у нее был весьма специфический, будто рядом валялся подгнивший фрукт, выбросить который никак не дойдут руки. Шартиар снисходительно смотрела на мои мучения, а затем бережно перехватила руки, отводя от лица, которое я терла до ссадин.
-Оставь как есть. Пыльца лугоцвета имеет полезные.
-Лугоцвет? – переспросила я, вытаскивая из памяти все, чему учила меня Даной. – Разве он не применяется при лечении душевных ран?
Шартиар пораженно таращилась на меня. Человеческая девчонка никак не могла знать свойств лугоцвета, а я – знала.
-Ты обязательно расскажешь мне, - медленно, едва ли не по слогам, произнесла она, - в мельчайших подробностях, откуда у тебя эти шрамы. А пока – нам пора. Лаз начинает закрываться.
Громкий скрежет сдвигаемого с места камня ударил по ушам, заставляя зажать их ладонями. Каменная плита под ногами завибрировала и медленно поехала вниз, увлекая нас за собой. Я вцепилась в Шартиар в спонтанном приступе паники, но та выглядела расслабленно и спокойно. Оглядывала стены, изъеденные мхом и рыжеватой плесенью с таким видом, словно была хозяйкой, размышлявшей на досуге, стоит ли переклеивать обои в гостиной сейчас или до нового года подождать. Я завидовала ее выдержке, ведь у меня от нервов даже коленки дрожали.
Скрежет стихал, а плита опускалась все медленнее, иногда делая резкие рывки, от которого меня швыряло то к Шартиар, то обратно, к холодной стене.
-О, прибыли! – радостно возвестила меня Наставница после еще одного, особенно сильного толчка. Тихое шипение, и каменная толща, казавшаяся целостной и незыблемой, легко разошлась в стороны, являя оживленный зал, освещённый так ярко, что я мгновенно ослепла с непривычки от множества ярких красок, звуков и запахов. Среди круговерти людей, бросившихся ко мне с вполне очевидной целью, ароматов пищи и звуков множества голосов, певуче и торжественно звучали слова Шартиар:
-Добро пожаловать в последний оплот власти Талла. Храм Ковру, обитель верных слуг Его Мрачнейшего Величества!
Часть вторая. Глава 41. Храм Ковру
Следующие несколько часов слепились в один пластилиновый шар эмоций, тактильных ощущений и разговоров вокруг.
Стоило нам появиться в храме, как Шартиар развила кипучую деятельность по превращению «ободранной бродяжки» в невесту Талла, что вылилось во множество приказов, которыми она сыпала во все стороны, а также в нравоучениях, которые тоже сыпались обильно, но только в мой адрес. Окружившая нас толпа, сопровождала меня почти до самой двери покоев, которые Шартиар мне выделила. Она здесь всем заправляла, будучи как рыба в воде. Окружающие слушались ее беспрекословно, каким бы нелепым приказ ни был, и я посчитала за благо последовать их примеру.
Я почти все время молчала, ошеломленная встречей, которую мне устроили. Молчала, когда девушка с птичьим клювом вместо носа и рта разворачивала грязные тряпки, в которые я была облачена, и вежливо, но настойчиво, подталкивала меня в сторону огромной бадьи с водой, установленной посередине еще одной комнатки, выдолбленной в плоти камня. Над купальней вился парок, в котором я слету обнаружила несколько характерных запахов лечебных трав.
Молчала, когда тряпки без жалости полетели в огонь. Молчала, когда Шартиар рассматривала меня, сложив руки на груди, с любопытством патологоанатома, и с безупречной четкостью находила все рассосавшиеся синяки, зажившие раны и ссадины, cсросшиеся переломы. Я пыталась прикрыться простыней, стоя босыми ступнями на деревянной скамеечке, но это было бесполезно. Шартиар видела меня насквозь. Ее острый взгляд скользил по моему лицу, плечам и ногам, и она потемнела лицом, когда увидела безобразный шрам на шее, который я безуспешно пыталась скрыть волосами. Темно-бордовая полоса на бледной коже. Я знала, что у нее накопился целый воз вопросов, на которые мне равно или поздно, но придется ответить, и я оттягивала время, как могла.
-Откуда?..Впрочем, позже. Одевайся.
-Что это за место?
В зале было шумно и тесно, а резные потолки из камня выдавались так высоко, что я едва видела их очертания. Свет струился на головы присутствующих с трех сотен ламп, меланхолично летающих в воздухе, без всякой опоры. Если кому-то требовалось чуть больше освещения, он приманивал лампу движением руки, и та неслась к нему, чуть ли не расплескивая в стороны масло. Каждый здесь был занят делом: точил клинки, собирал припасы по громадным мешкам или колдовал, сидя над громоздкими книгами. Магии здесь было вдоволь, от нее даже воздух трещал.
В зале находилось порядка нескольких десятков человек – не все они были людьми в классическом понимании этого слова. Кроме птичьей девушки, с орлиным клювом, здесь были и обитатели с куда более пугающим обликом. Чего только стоил высокий, закутанный в плащ, господи, которого я поначалу приняла за приблудившегося иллюзионщика. Но нет, он был не из их братии. Грустное лицо с глубоко запавшими глазами плавало по залу, в карманах у него звенели монеты. Почему монеты? Да все просто, устав от курсирования о залу, он останавливался в укромном уголке, доставал их из закромов, пересчитывал, любуясь как те блестят в теплом, оранжевом свете, а затем вновь прятал, до очередной остановки. Мимо прошлепал, возмущенно пыхтя, ластоногий и низкорослый увалень, оставив после себя десяток влажных следов на каменных плитах зала. За собой он тащил, отдуваясь, целую связку свеженаточенных клинков.
В углу тесным кругом уселось несколько личностей, в которых я опознала других рыцарей Талла – на всех характерные нагрудники и отпечаток глубокой печали на лицах.
Все украдкой поглядывали на меня, старательно делая вид, что собственные дела их интересуют куда больше, но назойливое внимание все равно вилось вокруг меня комариным писком.
Я стояла на короткой широкой лесенке, ведущей вниз, и не решалась сделать
