светлость на коротком поводке, не давая расслабиться. Антон очень боялся меня потерять. Но если бы огонь страха был сильнее, я, наверное, могла бы в нем сгореть. Вот уж не думала, что сгорают не в пламени страсти, а в пламени страха. И пах он раскаленным песком. Так пахнет пустыня в солнечный полдень. Я это аромат в свое время привезла в воспоминаниях из Египта.
Любовь и нежность окутывали меня голубыми волнами, мягкими и ласковыми. Я не могу подобрать слов, чтобы описать эти ощущения. Пока их не почувствуешь сам, рассказать другому не получится. И пахли они смесью аромата ландышей и роз. Удивительное сочетание. В духах оно иногда встречается, но именно так не пахнет никогда. Все рано присутствуют химические нотки. Или я действительно хороших и дорогих духов не нюхала.
А вот стыд ввел меня в ступор. Чего он стыдился? Чего смущался? Стыд был серым и колючим. Он неприятно царапал то ли кожу, то ли душу. В состоянии измененного сознания это оказалось непонятным. И пах квашенной капустой. Очень яркий аромат и очень подходящий. Не подумала бы, что он может быть кислым.
— Если ты сейчас воткнешь иголку в ткань, то все мои эмоции вышьются на полотне, — донесся до меня глухой, словно из колодца, голос Ягра. Я отрицательно покачала головой. Это были эмоции, предназначенные лишь мне. И совсем не хотелось делать их достоянием общественности. Возможно, я когда-нибудь вышью его любовь. Но не боле того.
— Как выйти отсюда? — уточнила я. Это хоть и было волнительно и приятно, но очень тяжело. Словно я дрова рубила.
Нет, держать колун в руках мне никогда не доводилось. Но почему-то этот обыденный деревенский труд ассоциировался в моем мозгу с чем-то очень тяжелым и сугубо мужским.
— Прикрой ладонью глаза и потряси головой, — объяснил жених. Что я тут же и сделала. Ощущения в один миг исчезли. Я моргнула пару раз и уже четко увидела мужчину пред собой без облачков и колючего тумана. Он все также стоял руки по швам и встревоженно смотрел на меня:
— Анна, ты в порядке? — уточнил, убедившись, что я вышла из измененного состояния сознания.
— Почти! — слабо улыбнулась в ответ. — Но жутко устала. Никогда не думала, что это настолько тяжело.
— Черт, — хлопнул он себя ладонью по лбу. — Прости родная, я забыл тебе сказать, что нужно поставить блок от моих эмоций. Не вживаться в них, а смотреть как-бы со стороны.
Я медленно, словно во сне положила руки ему на грудь и прошептала:
— Нет. Зато теперь я знаю, как ты меня любишь. И ни за что и никому не отдам это воспоминание.
— Я рад и, наверное, счастлив, — он осторожно взял мои ладошки в свои руки и медленно поцеловал каждый пальчик. — Это самое дорогое, что ты мне сказала. Эмоции, а не золото или драгоценности, величайшая ценность в мире. Все достижения и подвиги делаются ради эмоций.
Я ненадолго призадумалась, а затем кивнула, соглашаясь с его необычной мыслью. А затем коварно улыбнулась и спросила:
— Антоша, а почему тебе было стыдно? Я что-то недопоняла.
— Почему было? — криво усмехнулся он. — Мне и сейчас стыдно, что я сразу тебя не разглядел. Я же почувствовал тебя и даже догадался, что для меня ты единственная во всех мирах. Но сам же прогнал все эти чувства прочь. И вот теперь расхлебываю последствия.
— Скажи, а я вот так смогу теперь читать любого человека? — мое любопытство забыло про усталость и подняло голову.
— Любого? — он задумался на секунду. — В будущем теоретически да. Но должно сойтись множество условий. Во-первых, ты моя истинная пара. А как известно у истинных и без дара возможно мысленное общение друг с другом. Поэтому я именно тот человек, с которого проще всего начинать.
Даже так? Я немного расстроилась мнимым обесцениваем моего дара. Однако Антон снова поднял мою самооценку:
— Хотя, они считывают лишь мысли, а эмоции только самые яркие. Почему-то считают, что их легче понимать. Но на практике все обстоит совсем иначе. Мыслеобразы — это такие сгустки концентрированные. Их легко улавливать. А вот эмоции размыты.
— Ага, — согласилась я со знанием дела. — Они как облачка или туман в зависимости от ощущения.
— Вот видишь, — улыбнулся он в ответ. — Во-вторых, человек может позволить тебе считать его потоки, а не захочет и закроется. И эту закрытость может преодолеть лишь опытный менталист. Тебе же еще предстоит учиться и учиться. И я тут же вспомнила его расслабленную и открытую позу, когда мы это начинали.
Они вздохнул и потер пальцем переносицу, словно собираясь с мыслями:
— И самое главное и страшное: когда ты постигнешь данную науку, то сможешь стирать воспоминания и чувства, менять мысли человека, внушая ему что-то новое.
— Например, внушить, что я должна украсть корону Российской империи? — во мне невовремя проснулся сыщик.
— А корона здесь причем? — удивился Антон.
— Это теоретически, — пожала в ответ плечами. — Просто к слову пришлось. Бывшими операми не становятся, оставаясь ими навсегда.
Кстати, я всегда видела, что идет человек без формы, но он мент или военный. И пресловутая выправка здесь не причем. У артистов балета она тоже есть. Но он никогда не будет похож на военного. Хотя, это вряд ли влияние дара. Некоторые мои земляки тоже утверждали о наличии такой особенности.
— Интересно, а что от моего дара нужно Севе Дворковичу?
Глава 35
И вот настал этот волнительный день, который должен быть, по моему мнению, в жизни каждой девушки. Ведь любая из нас мечтает надеть белое платье с фатой и стать на один день самой красивой и желанной. Чтобы все оборачивались вслед и говорили:
— Как невеста хороша!
Причём вопрос про жениха поднимался отнюдь не всегда. Чаще всего он в девичьих мечтах оставался неким гипотетическим персонажем. У нас была учительница по труду Валентина Борисовна, которая любила повторять:
— Жить с мужем не обязательно. Но замуж нужно всем сходить, чтобы знать, что это такое, — и сегодня я исполняла её заветы.
С утра меня разбудила
