я сделала вид, что сплю.
Дриады страдали от жары и жажды больше всех, ради них даже устроили вылазку в долину, для подпитки, я смотрела на них со стены – мне подпитка была не нужна, я в своей мрачной энергии просто купалась, вся Каста-Либра была похожа на чашу, полную страхом до краёв. То нарушение в ауре, которое мне подарил сомнительный «солёный эликсир», вылечил доктор Ваныч и его доверенный коллега, без записей в карточке и без единого документа – у врачей было распоряжение нигде не писать и не говорить ни слова о том, что «солёный эликсир» может вредить, ему пели проплаченные дифирамбы даже самые авторитетные медицинские издания. Я была в форме, меня починили взамен на молчание, а потом я пошла в библиотеку и научилась делать то же самое самостоятельно, на всякий случай. Я была в отличной форме.
На закате в канун Рождества я была запитана энергией до верхней границы того количества, которое могла утащить, не шатаясь.
Я стояла на стене, солнце садилось за горы, на башнях пересвистывались караульные, внизу на площади построили ёлку из мешков с песком, и украсили флуоресцентной липкой лентой, предназначенной для отмечания границ опасных участков на скалах, все пели, было красиво.
Я начинала завидовать тем, кто верит в Создателя, или вообще хоть в кого-то верит – им было так просто жить, так легко и приятно, они были уверены, что по ту сторону смерти что-то есть, а по эту сторону за ними кто-то присматривает, кто-то всесильный и бесконечно добрый, кто всё продумал заранее и обязательно проследит за тем, чтобы всё сложилось наилучшим образом. У меня такой роскоши не было. Я стояла на стене вокруг горы, в крепости, построенной руками смертных, по решению смертных, за деньги смертных. Потому что одна группа смертных хотела убить другую группу смертных, а эта другая группа не хотела умирать. Я тоже не хотела умирать, у меня были планы, но в данный момент я себя в них не видела, я ощущала себя очень твёрдо здесь, в этом моменте и в этом месте, чётко понимая, что эта минута может стать последней, и эта ночь может стать последней, передо мной не было завтрашнего рассвета, или следующего года, или далёкой старости, была только эта стена, эта ёлка из мешков, эти студенты, работники и солдаты, эти далёкие холодные звёзды без капли луны. Будущего как будто не было, как будто оно ткалось из тёмного хаоса за секунду до того, как я в нём окажусь, и эта секунда между мной и тёмным хаосом ощущалась потрясающе хрупкой, как тонкий ледок на поверхности бездонной реки, я шла по нему, слушая ломкий треск, и была готова провалиться с головой хоть прямо сейчас, без малейших сожалений. Я как будто родилась для этого. Не для роли примерной дочери и жены, не для поста президента, не для учёной степени, а именно для этого – прожить этот шаг, а потом следующий, и ещё один или два, а может, сто, или двести, но в итоге всё равно дойти или не дойти, не важно – я любила эту бездну, а бездна любила меня, и ждала меня, и звала, и я шла к ней, хотя вроде бы шла вдоль, но это было прекрасно.
Часы показали полночь, маги запустили фейерверки, кто-то открыл шампанское и всех им угощал, глухо стучали боками кружки. Потом все ещё немного пошумели и разошлись, некоторые компаниями, некоторые парами, палатки ещё долго светились изнутри, потом затрубили отбой и все выключили свет, ко мне подошёл солдат из ближайшей башни и предложил проводить меня до палатки, я сказала, что доберусь сама, и стала спускаться по ступенькам.
Лагерь перешёптывался в темноте какое-то время, потом затих полностью, я шла между палатками и слушала, как они дышат, смотрела на огни на башнях, на белые флаги с чёрным шестигранником и кулаком. Всё было так безмятежно.
Я дошла до своей палатки, сняла рабочую форму и ботинки, надела джинсы, мягкие туфли и кофту с надписью: «Почувствуй дух юности». Часы Алана лежали рядом, я долго на них смотрела, потом надела на руку над локтем.
Наш канал был закрыт давно и очень надёжно, между нами было минимум три Мира, в новостях говорили, что Алан сейчас на каком-то кинофестивале, впечатляет своей улыбкой актрис и моделей. А я лежала в своей палатке на скале внутри стены, и мысленно шла по льду над бездной, даже не глядя под ноги, запрокидывала голову к небу, с него падал снег, вверху всё было таким белым, как будто другого цвета в природе не может быть.
Над площадью начал формироваться портал.
Я села, слушая как сердце разгоняется до бешеного стрёкота, выстрелила своё сознание в транс как из арбалета, мгновенно в небо, только кольцо мигнуло пламенем и исчезло. Я парила над миром, глядя на крепость внизу – идеальный круг центральной площади, над ней идеально круглый телепорт, только каркас, энергией его пока не наполняли, потому что телепорт был не единственным построением.
Под телепортом строилось сложное заклинание, по форме похожее на паука с разной длиной ног, эти «ноги» шли чётко к студенческим палаткам, как будто автор заклинания точно знал, где они находятся. Потом из «ног» стали вырастать «пальцы», чётко к спальным местам, ко всем.
«Кроме моей палатки, потому что никто не знал, что я здесь буду. Это заклинание-вампир, оно высосет из них энергию и отправит в каркас телепорта.»
Я не знала этого заклинания, я читала о нём в книге про Вестника, там описывался только принцип.
«Рукава тебе от жилетки, а не силу студентов, демон.»
Я перехватила контроль над уже построенным каркасом телепорта, опустила его ниже, погружая в камень площади, исключила участок в форме моей палатки, вывернула заклинание наизнанку, меняя местами точки входа и выхода, а потом сменила место назначения на другую свободную и такую же ровную площадку чуть в стороне, и наполнила своей силой.
Получилось идеально, совершенно бесшумно, только воздух качнулся. Многолапый кривой паук слепо шарил по пустой площади, пытаясь нащупать хоть какую-нибудь ауру, а я быстро вышла из палатки и побежала в сторону ближайшего часового, он стоял у ступенек, ведущих на стену. Я остановилась перед ним и чётко приказала:
