обращался к Алексу со словами: «Передай брату, чтобы убирался с моей земли».
Лишь один раз он удостоил меня вниманием.
Шел тысяча девятьсот второй год, я специально приехал из Варшавы на автомобиле «Кадиллак», чтобы показать брату чудо современной техники. Он был поражен и начал переживать за своих любимых лошадей, которые могут вскоре остаться не у дел.
Я смеялся над его реакцией, гудел клаксоном, нам было весело. И тут появился отец. Я не видел его целых три года.
Тотский помрачнел, его взгляд вновь стал ледяным, губы на миг плотно сжались.
– Казимир Пототский пришел в ярость, не знаю от чего именно, от моего автомобиля или от того, что я уже не был смертным. В гневе он занес хлыст, чтобы ударить меня по лицу, но Алекс неожиданно перехватил его руку.
Стас снова опустил взгляд.
– Могу лишь догадываться, что потом произошло между ними, но тогда отец не стал сопротивляться, он лишь одарил меня ледяным презрением и произнес: «Ты бесполезен и жалок, как и твои игрушки. Убирайся прочь с моих глаз».
Первые несколько слов в адрес сына, по иронии судьбы они оказались последними. Больше я уже не видел, ни отца, ни мать, ни брата.
Это был роковой год для клана Пототских. Я вернулся в Варшаву и вскоре узнал, что весь клан уничтожили, а замок сожгли дотла.
Донцов даже замер с блюдом в руках, рассказ напарника не мог оставить его равнодушным.
– Мне очень жаль. – спустя секунду, искренне произнес он.
– Все давно в прошлом. – Стас вдруг оживился, на его губах возникла беспечная улыбка. – Кстати, мы с тобой скоро станем родственниками. Ты ведь женишься на сестре жены моего брата.
Сергей не нашелся, что на это ответить, а потому просто предложил сесть за стол. Ведь свежайшее сочное мясо уже начинало остывать.
Он отнес блюдо в дом, достал тарелки и приборы, но его мысли были заняты воспоминаниями о событиях трехмесячной давности. В памяти всплывали слова Александра Пототского однажды спасшего ему жизнь: «Ты должен жить долго, твое время еще не пришло».
И если раньше Сергей мог сомневаться в выборе, который сделал этим летом, теперь он был убежден, что поступил единственно верно. Брат Стаса заслуживал право на жизнь, нисколько не меньше тех, кто уничтожил его семью.
Солнце клонилось к закату, окрашивая небо на горизонте в оттенки огненно-красного, бордового и фиолетового. Вечер был не по-сентябрьски теплым и тихим.
После славного ужина настроение Сергея поневоле сделалось умиротворенным и даже благодушным. Он продолжал неспешно посасывать пиво, любуясь закатом и стараясь не думать о предстоящем мытье посуды.
Тотский отошел к машине и, вернувшись пару минут спустя, сел напротив напарника.
– Хочу кое-что тебе показать, сотрудник. – с довольным видом сообщил он, и поставил на стол маленькую бархатную коробочку. – Вот, смотри.
Когда Стас открыл ее, Донцов удивленно приподнял брови: внутри лежало изящное золотое кольцо с брильянтом удивительной чистоты. Заметив его реакцию, вампир улыбнулся.
– Это для Киры. – спокойно пояснил он. – Когда вернемся в Москву, я сделаю ей официальное предложение, и если она его примет мы вместе уедем из страны.
Сергей снова взглянул на брильянт, красиво искрящийся в лучах заходящего солнца, и отодвинул в сторону недопитую бутылку пива.
– Скажи, Стас, а сколько всего раз ты был женат? – нахмурившись, спросил он.
Тотский рассеяно пожал плечами.
– Ты, наверное, удивишься, но это будет мой первый брак. – неожиданно признался он и вновь улыбнулся. – То есть, конечно, и раньше случались моменты, когда я серьезно хотел связать с кем-то свою судьбу, но каждый раз что-то мешало. Скорее всего, я просто выбирал не тех женщин, как, например, в случае с Юлией.
Донцов помрачнел еще больше и испытующе взглянул на собеседника.
– Значит, ты считаешь, что Кира именно та женщина, которая тебе подходит? – с сомнением спросил он. – Но ведь она совсем как ребенок.
– Она меня любит. Любит столь глубоко, что, не задумываясь, пожертвовала бы ради меня жизнью. – с искренним восхищением произнес Стас. – Каждый раз, когда я смотрю в ее глаза, они светятся этой любовью, и я знаю, что так будет всегда. Поверь, сотрудник, чувства подобной силы встречаются совсем нечасто, возможно, всего раз или два в столетие.
Сергей вздохнул и покачал головой.
– Ну, а сам-то ты, ее любишь? – он вновь испытующе взглянул в глаза собеседнику.
– Я? – удивленно переспросил Тотский. Казалось, он никак не ожидал такого вопроса. – Разумеется. Ведь Кира удивительной красоты девушка, практически совершенство, тонко сочетающая в себе изысканность Азии и европейскую грацию. С ней я всегда чувствую себя юным, мир обретает новые краски, ароматы кажутся слаще, и я острее ощущаю вкус самой жизни.
– Но ты-то ее любишь? – настойчиво повторил Сергей свой вопрос, продолжая смотреть в холодные голубые глаза вампира.
Стас отвел взгляд, а затем ответил, но значительно более жестко:
– Она счастлива со мной. Я исполнил все ее самые смелые мечты и подарил веру в любовь. Полагаю этого боле чем достаточно.
Разозлившись, Донцов встал из-за стола и вышел на террасу. Его сердце снова сдавила тоска.
Солнце уже почти село и небо на горизонте украшали причудливые всполохи бордовых облаков. И хотя Сергей отлично сознавал, что если бы Кира не встретила Тотского она могла бы уже погибнуть, став жертвой произвола одного из клиентов, ему все равно было обидно за эту милую живую девчушку. Обидно, что вампир так расчетливо использует ее любовь, чтобы удержаться на гребне стремительно летящего времени.
Кира любила и сейчас прибывала на седьмом небе от счастья. Стас был для нее настоящим "принцем на белом коне", но Донцов не мог не думать о том, что станет с ней потом, когда через пару десятилетий она уже не будет олицетворять для него современность. Что она почувствует, когда ее вечно-юному возлюбленному понадобиться новый стимул, чтобы продолжать свою бесконечно долгую жизнь?
Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Сергей вышел на улицу и, закурив, обошел свои владения по периметру. Но настроение лучше не стало, скорее наоборот. Состояние забора говорило о том, что все ближайшие выходные ему придется проводить в компании пилы, гвоздей и молотка.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом, на сад опустились голубоватые сумерки. Становилось прохладно. Озябнув, Донцов решил вернуться в дом, но, как только открыл дверь, буквально замер от удивления.
Комнату слабо освещала масляная лампа и несколько свечей, все подушки с дивана почему-то валялись на полу, а на мамином любимом журнальном столике стоял золотой поднос с кучей непонятных предметов. Но и это было
