Андронатия. Всё это просто, как дважды два. Они-то тоже искали человека со знаком Эстифалиуса, чтобы исправить ошибки прошлого. А шоколад перемещения не только у них хранилась. Наталья тоже не отказалась от шоколада. Правда, Наташ?
Паутина сползла со рта подруги, и та начала отплевываться.
— Наташ, мы ждем ответа. Расскажи, как ты на той вечеринке рассказала молодому и красивому человеку о своей подруге и небольших чудесах.
— Пустите, дяденька, а? Я домой хочу, к маме, — подергалась Наталья.
— Нет, ты сначала ответь — как ты сдала свою подругу с потрохами? — чуть нахмурился Андронатий.
— Прости, подруг. Я сама не знала, что на меня нашло. Ко мне тогда подскочил молодой человек, похожий на Павла Волю, а ты знаешь — как я этого дрища обожаю. Он заболтал, закружил меня, угостил коктейлем и… Вспомнила! Да, я ела шоколад. Но я же не знала, — заныла подруга. — Отпустите меня, пожа-а-алуйста…
Колдун хмыкнул и взглянул на Игоря.
— Обычное наведение чар, когда человек видит своего кумира. Тебе ли не знать об этом, сам видел, как Грюзельдина с Манюриндой в других людей оборачивались. Потом мы с ней выпили какую-то гадость…
— Это был «Секс на пляже», — обиженно произнесла Наталья.
— Гадость и есть. Так мне по мозгам ударила, что едва с Манюриндой в Москве-реке не оказались. Пришлось на бабульку этот хмель перекидывать, да видать, перестарался — чуть-чуть умишком повредилась Манюриндушка. Не лупай глазенками-то, это ещё в будущем будет, — сказал мужчина висевшей Манюринде. — Привезла она меня тогда к себе домой, да по пути и твой дом, Олеся, указала. А дальше ты всё в чае видела.
— А как вы в этом времени-то оказались? — несмело спросила я.
Коконы покачивались, как груши в боксерском зале. Анатолий мычал, но слов через паутину не разобрать. Ситранатра с дочерями тоже пыталась что-то сказать, но безуспешно. Наталья тихонько плакала, кот урчал, как закипающий чайник. Игорь тихо матерился из-за косяка.
И среди всего этого качающе-мычаще-плачуще-урчаще-матерящегося хаоса спокойно восседал крупный бородатый мужчина со шрамом на лице.
Сидел и ел ватрушку.
— А как только Грюзельдина последние слова начала произносить, так я и прорвался. Схватил Наталью за руку, и мы рванули вместе с вами. Грюзельдина так и не научилась ставить защитные заклинания. Слышишь, Ситранатра? Твой недосмотр. А потом я уже обернул Наталью сорокой и заставил за вами следить. Один раз она уже сдала тебя, Олесенька, так что потом ей было гораздо легче. А потом и вовсе втерлась в доверие к Антошке.
Слезы у Натальи полились сильнее. Она открыла рот, чтобы объяснить Анатолию, что она не виновата и вовсе не хотела этого делать, но не успела вымолвить и слова, как паутина снова заняла место кляпа.
Я почувствовала легкое головокружение. В кончики пальцев как будто начали втыкаться мелкие иголочки. Левую ногу так заломило, что я даже нагнулась и сняла сапожок, чтобы размять ступню.
— Красавица, ты чего под столом делаешь? Аль дурно стало? — спросил Андронатий.
— Нет, в ногу вступило, никак не проходит, — сказала я, выпрямляясь на табурете.
— Нога в ступне отваливается? А за кончики пальцев типа мелкие разряды тока фигачат? — выглянул Игорь.
Я кивнула.
— Да, ни разу такого не было.
— Ты чо, баклан, на красотулю заклятие Согласия накладываешь? Чтобы она с тобой по миру шаталась, а ты свои черные делухи мастрячил? Да ты охренел вконец.
Андронатий усмехнулся, положил ватрушку и повернулся к Игорю. Тот спрятался за косяком, но колдун хлопнул в ладоши и три веревочных петли вырвались из щелей пола и поползли в другую комнату. Послышалась возня. Игорь упирался, как мог, но петли были сильнее, и его затащило в комнату.
Я увидела, что губы колдуна шевелятся, словно он читает заклинание. Через несколько секунд Игорь будет опутан и повиснет рядом с остальными людьми и котом.
И всё напрасно?
Он делает Игорю больно… А я ничего не могла поделать?
Ничего?
Что-то нужно предпринимать, и я сделала жест, которого потом сама испугалась — я со всей дури припечатала каблуком по лохматой макушке колдуна.
Губы колдуна перестали шевелиться. Глаза сошлись в одну точку и перестали моргать. Андронатий на несколько секунд замер, пытаясь определить — что именно на него напало?
Этих секунд хватило Игорю, чтобы подскочить и дунуть белой пылью в лицо колдуна. Липкая веревка упала с рук молодого человека белесыми щупальцами и закрутилась жгутиками.
— Красава, Олеська, теперь по-бырому распутывай остальных. Этой хрени баклану ненадолго хватит! — воскликнул Игорь, схватил со стола нож и начал резать паутину на коконе Ситранатры.
Увы, других ножей под рукой не оказалось, и я начала ковырять вилкой ближайший кокон. Надо было видеть огромные глаза Анатолия, который мычал, пытался увернуться от моего оружия и изображал бабочку, пытающуюся вырваться из кокона.
Андронатий медленно двигался…
Я сначала не поверила такому факту и даже уколола Анатолия, чем вряд ли доставила ему ещё большее удовольствие, но, тем не менее, это было так.
Колдун приподнимался с табуретки и открывал рот. Мало того, что открывал рот, так ещё и сводил ладони. Он напомнил мне плясуна русских народных танцев, которого показывают через замедленную съемку.
— Игорь, он двигается! — взвизгнула я и плюнула на опасного гостя. Просто так плюнула, не от испуга.
Надо отдать должное молодому человеку — сориентировался он моментально: поставил освобожденную Ситранатру на пол и снова дунул на Андронатия белым порошком. Колдун не остановил своего движения, зато стал похож на мельника после тяжелого дня.
— Его так не остановить, лучше освободи других, а я им займусь! — тронула за плечо Игоря Ситранатра.
Тот кивнул и бросился к Манюринде. Скорее всего, это сыграла давняя привязанность к учительнице, а может потому, что она оказалась ближе остальных.
Я ещё два раза уколола Анатолия, увидела в его глазах все те слова, которые он хотел мне высказать, и тихо подошла к коту. Он меньше размером и освободиться должен быстрее. Глаза кота тоже почему-то увеличились.
— Да не бойся ты, я аккуратно, — сказала я и показала острые зубцы вилки. На одном зубце алела капелька.
Кот истошно зафырчал, задергался, задрыгался и вылетел из кокона, как пробка из бутылки с шампанским. Анатолий проводил его тоскливым взглядом — вот бы ему так сделать.
А тем временем Ситранатра шептала себе под нос и помахивала на Андронатия веничком из сушеных полевых трав. Если бы мне не было так страшно, то я бы усмехнулась — так бабушка напоминала священника, который освящал огромного детину с бородой. А детина то замирал на миг, то продолжал медленно
