А вдруг Дэниэль умрет, и я останусь одна в этом жестоком и чуждом мне веке? При этой устрашающей мысли, внезапно впервые и по-настоящему ощутила себя одинокой. Этого я никак не могла допустить. Липкие щупальца животного ужаса оплетали цепкой сетью мое сознание. Ну и пусть, что он нахальный бабник и ловелас, но такой трагичной смерти князь никак не заслуживал. В этот рой ужасающих мыслей вдруг вклинилась единственная верная мысль — просто поговорить с Дэниэлем. Ведь я могу предотвратить его гибель. Мне оставалось лишь только надеяться на то, что он меня послушается и примет мои предупреждения к сведению. Дэниэль даже не ведал, что только что нажил себе сильного врага. Сделав глубокий успокоительный вдох, я подобрала юбку и пошла вслед Баринскому быстрым шагом. Он уже скрылся за боковыми дверями, ведущими на веранду.
Душный ночной воздух, напоенный запахом цветов, пахнул мне в лицо, как только я шагнула на веранду. По левую сторону от дверей стояли столики с наполнными бокалами вина и закусками, а также удобные плетеные кресла. В общем, все было устроено так, чтобы гости отдыхали на веранде, наслаждаясь бархатной южной ночью. Я едва слышно подошла к перилам и глянула на небо. Необыкновенная огромная луна низко сияла над горизонтом, освещая все вокруг призрачным холодным светом. Чистое, словно сотканное из темно-синего бархата, небо было усыпано мириадами далеких, ярких и холодных звезд. Как только мои глаза привыкли к темноте ночи, справа от себя я заметила одинокую фигуру, стоящую практически в самом конце веранды. По нечеткому силуэту можно лишь только догадываться кто это. Неровный стук моего сердца без труда подсказал мне, что там стоял князь Баринский.
Осторожные шаги казались мне бесконечно долгими, хотя на самом деле заняли не более секунды, и я уже спокойно стояла рядом с Баринским. Его мускулистая фигура была облита таким мистическим лунным светом, что я снова невольно им залюбовалась. Услышав шелест платья и мои тихие шаги, он нервно обернулся назад. До моих ноздрей уже донесся его личный запах с нотками мускуса, свежего морского бриза и сладкого послевкусия.
— Ах, это вы, графиня, — отозвался его тихий бархатный голос.
— Да, я, князь, — так же тихо и таинственно отозвалась я, подходя практически вплотную к Дэниэлю. — Я видела ссору после игры…
— Безобразное было зрелище, — небрежно бросил князь и отвернулся от меня. — Надеюсь этого больше не повториться. Надеюсь, вы извините.
— Вам не за, что извиняться, — прошептала я срывающимся хрипловатым голосом.
— Я — хозяин дома, — отчужденно и с нотками раздражения парировал Дэниэль. — И в мои обязанности входит и то, чтобы не допускать подобных скандалов.
Мне нечего было ответить, и между нами повисла неловкая тишина. Теперь луна освещала его четкий профиль. Мое сердце колотилось в груди, а ладошки в перчатках сильно вспотели. Одновременно хотелось ударить по его надменному лицу и страстно целовать эти чувственные губы, умоляя о близости. Мне с трудом удалось отвести взгляд от красивого мужчины, стоящего слишком близко ко мне, и направить глаза куда-то вперед, в сторону тонущего во мраке ночи сада. Вокруг нас стояла звенящая тишина, которую так не хотелось нарушать. Ведь слишком хорошо нам было вместе стоять на веранде, наслаждаясь стрекотанием цикад, ароматом ночных цветов и прозрачным лунным светом. Ночь уже полностью вступила в свои права, и ею можно было любоваться, как знойной южной красавицей.
— Я видела взгляд черноглазого игрока, когда вы отходили, князь, — нарушила я тишину своим шепотом. — Боюсь, что вы нажили себе очень серьезного врага.
Баринский быстро обернулся ко мне лицом, а его брови грозно нахмурились. Некоторое время он испытывающе рассматривал мое лицо, освещенное луной.
— Боюсь, вы ошибаетесь, графиня Миллер, — сквозь зубы выдавил он, стараясь сдержать непонятные для меня эмоции. — Нильсе, конечно, втайне ненавидит меня, но не посмеет напрямую ничего сделать.
— Откуда такая уверенность? — я продолжала настаивать на своем, проклиная пресловутую мужскую самоуверенность.
Дэниэль небрежно облокотился о колонну, поддерживающую свод веранды и неопределенно протянул:
— Он очень труслив…и не посмеет что-либо сделать…
Предчувствие чего-то непоправимого надавило с новой неистовой силой. Я прикусила губу и беспомощно посмотрела в глаза Дэниэлю. Его насмешливо приподнятая бровь, легкая полуулыбка и грациозная поза — все это ввело меня в легкий ступор. В этот миг мне стало понятно, почему этот мужчина так легко получал внимание женщин, и при этом абсолютно ничего для этого не делая. Мне с огромным трудом удалось удержаться на месте, и то благодаря реплике князя, брошенной мне с долей ехидства и насмешки.
— Признайтесь, наконец, Габриэль, что вы неравнодушны ко мне, — его голос уже тихо звучал над моим ухом.
Его горячее дыхание приятно щекотало мое ухо, посылая сладостные импульсы возбуждения по коже к позвоночнику. С огромным трудом я собрала себя в кучу и отодвинулась на безопасное расстояние подальше от опасного хищника по имени Дэниэль Баринский. Умом я понимала, что ему не нравится мое вмешательство в его личные дела, но ничего поделать не могла. Мужчины этого века всегда считали, что женщинам даны головы, чтобы носить прически и шляпки, а не думать ими.
— Вы спасли мне сегодня жизнь, вот я и пытаюсь отдать вам долг, — сухо отозвалась я, тщательно пряча раздражение на князя.
В этот самый момент в ночи послышался хриплый смех князя Дэниэля, и при свете луны блеснули его великолепные зубы. Мое сердце беспомощно дернулось в сладкой пытке обаянием этого дьявольски красивого мужчины. Я сжала кулаки и безо всякого восторга взглянула в карие глаза Дэниэля. В ответ на мой удивленный взгляд, Баринских тихо сказал:
— Габриэль, вы слишком упрямая, чтобы признаться в таком очевидном факте?!
От этого не то вопроса, не то утверждения на моей душе остался неприятный осадок. Хотя, скорее всего это была всего лишь досада на себя, что не смогла получше спрятать свои чувства к Баринскому, и на него — за то, что слишком он уж проницателен в таких вопросах. В его темных глазах блеснул отблеск луны, когда Дэниэль вновь сделал еще один маленький шаг ко мне. Я лишь независимо задрала подбородок и прошептала срывающимся голосом:
— Мне не в чем вам признаться, князь…
— Ложь, — промурлыкал Баринский, заключая мою талию в кольцо своих крепких и властных рук. — Мы это оба знаем…
