– У этой реки должно быть очень быстрое течение, если она существует, – замечаю, изучая вид разлома снизу и соседствующих с ним пяти небольших пещер. А они очень похожи на ту, что наверху, только гораздо меньше и даже с такого ракурса напоминают входы в муравейник.
Правда, сейчас это очень подсвеченный муравейник. Просто утопающий в белом свете бесчисленных «шаровых молний». Но вернувшееся плохое предчувствие подсказывает, что это великолепие не на долго.
Судя по лицу и действиям Дэрека, такое предчувствие не только у меня.
– Да, – соглашается он, тоже осматриваясь и выбирая, через какую из пещер мы дальше пойдем. – Ну или так шумит не очень высокий водопад. Что-то такое точно бы создавало этот звук.
– Но это воду никто не нашел?
– Или нашел, но не сказал другим, – определившись с выбором, Дэрек замораживает выход во все остальные пещеры, создав толстенную стену льда. А выход того зала, через который мы входит в лабиринт, не только запечатывает, но и дополнительно помечает ледяной фигурой в виде торчащей полусферы.
– Это все, чтобы задержать хартов? – догадываюсь я, следя за происходящим и невольно любуясь результатом магии Дэрека. Волшебный лед и сам по себе красиво сверкает даже в темноте. Но сейчас же все и вовсе светится, как хрусталь на люстре.
– Да, – убедившись, что толщина льда надежная, Дэрек ведет нас дальше, вглубь лабиринта. – А еще, чтобы не выпустить Саара, где бы он тут не был. А то, как свет погаснет, Саар может начать метаться. Сама понимаешь, это только привлечет к нему хартов. Особенно если он сам выйдет к ним навстречу. А так у него больше шансов остаться живым до встречи с нами. Правда, я не уверен, что этой защиты хватит на всю ночь, так что лучше нам найти анира побыстрее и дожидаться рассвета уже всем вместе.
Ежусь от подтекста, скрытого за этими словами. Кажется, нам предстоит еще и долгая тяжелая оборона, да? А ведь колдовать утомительно... Даже я начала чувствовать усталость, что же говорить про Дэрека.
Как же пройдет эта ночь?
И ну почему Саару не сиделось на месте?
Риторические вопросы остаются не произнесенными. И мы просто идем дальше, сменяя одну пещеру «муравейника» другой. Идем очень быстро и между собой больше почти не разговариваем: сказывается растущая усталость. Проходы за нами Дэрек также закрывает льдом, и я вижу, что с каждым разом ему это делать все сложнее и сложнее.
И я рада, что почему-то за все это время не почувствовала ни голод, ни жажду. А ведь, по идее, должна была. Но, возможно, дело в браслете у меня на руке. Или еще в чем-то.
А вот что Дэрек? Но не спрашиваю, чтобы зря не тратить его силы на болтовню. Вот найдем Саара, там и поговорим.
В поиске мы ориентируемся на шум воды и иногда, время от времени, зовем Саара. Но то ли мы не слышим друг друга, то ли он почему-то не может ответить.
И я надеюсь только, что все это будет не зря. Что мы выберемся отсюда также, как пришли, но уже втроем.
* * *
Сперва гул реки, на который мы явно ориентируемся, пока идем, становится только сильнее и сильнее. Но после он начинает отдаляться. И это замечаю не только я.
Перед тем, как запечатать очередную «дверь», Дэрек останавливается, затем для чего-то заглядывает в соседние ответвления пещеры и громко ругается сквозь зубы.
– Что-то не так? – спрашиваю осторожно. Я понимаю, что он устал и напряжен, а, значит, не нужно никаких резких слов и замечаний. Наши нервы на пределе, потому что темнота должна наступить уже вот-вот. Мы и так в какой-то степени счастливчики, что вокруг нас все еще парят источники света, а долгий летний вечер не спешит превратиться в короткую ночь. Но сколько это еще будет продолжаться? И где закончится лимит нашей удачливости?
– Да, – раздраженно кивает Дэрек, злясь на что-то мне не ясное. – Река... Хартова река, которой нет! Но ее шум всегда совпадал с направлением, по которому этот лабиринт можно пройти и выйти обратно к разлому. А сейчас нет! Не совпадает. И я ничего не понимаю! Я веду нас правильно!
– А это очень плохо для нас?
– Для нас нет. Но если тот анир пошел искать реку, то на этом пути мы его не найдем. Саар где-то в другой стороне. И только Бездна знает, где именно.
– Значит, нам надо свернуть?
– Да.
– Но мы же потом сможем оттуда выбраться, да?
– Когда наступит рассвет, у нас будет целый день, чтобы выйти к разлому или хотя бы на правильный путь из лабиринта, а там опять нужно будет идти теми же шахтами, по которым пришли сюда.
– Ясно. Ну, что ж. Значит, пошли искать Саара, да? – медленно подхожу ближе к нему и слегка обнимаю, подбадривая. Не уверена в том, насколько вообще ему нужны мои прикосновения сейчас. Но вот то, что мне нужно ощутить тепло его тела, это точно.
– Да, – тяжело выдыхает Дэрек, кажется, перед этим на мгновение уткнувшись носом в мою макушку. – Пошли.
О том, что будет, если мы заблудимся в лабиринте и не сможет выйти из него на следующий день, предпочитаю не спрашивать. Итак понятно, что от того, что Саару не сиделось на месте, нас всех ждет и веселая ночка, и не менее веселый завтрашний день... Но сколько суток мы сможем тут прожить? Днем в окружении яркого света, ночью – в постоянной смертельной угрозе. И все это без еды и воды.
Нет, я все еще не испытываю никакого чувства голода. Не иначе, пища у шанов зачарована куда сильнее, чем у аниров. Но сколько еще времени продержится этот эффект?
Но особенного выбора у нас нет. И мы идем, оставляя правильную дорогу позади. И теперь нашим ориентиром снова служит только вновь нарастающий гул.
К счастью, очень скоро он сменяется почти оглушающим ревом. Настолько сильным, что даже чтобы что-то сказать друг другу, приходится кричать. И когда мы входит в зал, в котором, если верить звукам и ледяной прохладе, царящей в воздухе, и должна течь эта самая река, удача наконец-то улыбается нам своей самой ослепительной улыбкой.
Мы все-таки находим Саара.
Я первая замечаю скрюченную около дальней стены мужскую фигуру, босоногую и одетую во что-то серое и короткое, напоминающее мешок для картошки. О том, что это Саар, больше догадываюсь, чем узнаю его. Потому что даже с такого расстояния выглядит анир жутко. Будто из него высосали все краски. Даже цвет его кожи не сильно отличается от цвета надетой на него хламиды.
Но Дэрек не дает мне сразу броситься к нему. Подходит первым, быстро осматривает анира, проверяя пульс и дыхание. Впрочем, почувствовав прикосновения, Саар медленно открывает глаза. Но радость от того, что он наконец-то нашелся и что он жив, сменяется у меня приступом ужаса, когда вижу его зрачки, затянутые белесой пеленой. Как у слепого.
Вскрикиваю от увиденного, но от рева несуществующей реки не слышу саму себя. Что же именно потрескавшимися до крови губами шепчет анир, разобрать вообще не могу. Но Дэрек, кажется, все понимает. Или ему это не нужно и у него просто есть какой-то план. Он достает из кармана пузатый пузырек из темного стекла, напоминающий баночки для зелий, и капает на лицо несчастному буквально пару капель.
Жизнь сразу же возвращаются к Саару. Раны на губах заживают в считанные секунды, зрачки в глазах медленно наполняются цветом. Следующие несколько жадных глотков лекарства анир делает сам. А после садится, тяжело дыша, и смотрит на нас уже осмысленным удивленным взглядом.
И именно в этот самый момент на пещеры наконец-то обрушивается долгожданная пугающая до дрожи темнота.
Она накрывает все залы лабиринта разом. Просто и без предисловий всюду одновременно гаснут парящие шары источники. И теперь мы – слепые котята в беспросветной тьме. Но и это не самое плохое, а то, что мы еще и не слышим друг друга! Ведь рев «реки»-то никуда не делся!
И мой новый вскрик снова тонет в нем.
Но тут все вокруг заливается волшебным льдом. И я снова, пусть и не так четко, как раньше, но вижу и саму пещеру, и приходящего в себя Саара, и плетущего еще какие-то чары Дэрека... И мертвая хватка страха, уже сдавившая сердце и горло, слабеет.
